Продолжающиеся уже несколько недель протесты в поддержку арестованного хабаровского губернатора Фургала для многих стали шоком. Десятки тысяч демонстрантов для прежде внешне спокойного 600-тысячного города - явление беспрецедентное. Хотя уголовное преследование региональных, и особенно не вполне лояльных Кремлю, чиновников - событие не из ряда вон (тут можно вспомнить и кировского губернатора Белых, и челябинского Юревича, главу Коми Гайзера, ярославского мэра Урлашова и многих других), но никогда ранее оно не приводило к массовой уличной мобилизации.

Удивление порождает разные попытки объяснить хабаровский феномен. Одни уверены, что акции - лишь кратковременный «баг в системе» и скоро сменятся затишьем. Другие видят в протестах чуть ли не начало новой российской революции. Кто-то убежден, что акции «проплачены», кто-то - что это за невинно репрессированного «народного губернатора».

Но, к сожалению, от всех этих оценок веет поверхностностью. Мы же постараемся взглянуть на особенности экономики и истории региона и найти объективные материальные причины, объясняющие, где лежат корни «хабаровского бунта» - и что он говорит о ситуации в России в целом.

Исторический контекст

Реалии российской экономики по итогам либеральных преобразований 90-х по большей части вызывает ассоциации не то с угрюмыми сценами из романов Диккенса и Лондона, не то с карикатурами из журнала «Крокодил». Однако надо отдать ельцинским «реформаторам» должное: они все же добились, чтобы хоть в чем-то на первый взгляд эти реалии начали напоминать не страшилки, а красивые упрощенные басни, которыми кормят первокурсников экономических факультетов. Отношения между регионами во многом стали похожи на идеализированный пересказ Адама Смита: одна страна производит сукно, другая вино, в результате свободно, по равновесной рыночной цене, обменивают сукно на вино и каждый получает, что хочет. Плодородный юг поставляет сельскохозяйственную продукцию, «нефтегазовые округа» - топливо, остальные - тоже чем богаты. Капитализм, счастье, хорошо.

Проблема с этой картинкой в том, что стоит присмотреться - и она оказывается совершенно неработоспособной. В российских условиях, где против идеализированных схем играет сама география, уж точно. Советское руководство отлично понимало, чем чревата узкая специализация регионов, особенно регионов удаленных от центра европейской части страны. Понимала, и не жалела больших долгосрочных инвестиций.

Дальний Восток, исторически крайне слабо заселенный, плохо освоенный, игравший в царские времена роль не более, чем военного форпоста, а затем вплоть до 1923 г. бывший, по сути, одним большим театром военных действий, требовал значительных вложений. Начиная со второй половины 1920-х (см. о проектах Дальревкома в [1]) огромные ресурсы регулярно направлялись не только на строительство заводов (и целых городов, чего стоит один только Комсомольск-на-Амуре), разработку месторождений и лесозаготовки, но и на развитие необходимой транспортной, энергетической, жилищной и иной инфраструктуры, позволявшей хоть в какой-то мере преодолевать географическую изолированность этого сурового и малоосвоенного края.

Наряду со гигантскими стройками Комсомольска и БАМа, одной из самых значительных инфраструктурных мер стала организация и развитие местного сельского хозяйства. Следует понимать, что в условиях резко-континентального климата сравнительно пригодными для земледелия являлись лишь Зейско-Бурейская равнина на территории Амурской области, а также ряд равнинных районов Приморья и самого юга Хабаровского края. Затяжное послевоенное восстановление хозяйства, наложившись на традиционные проблемы региона, также не облегчало ситуацию с продовольственным обеспечением.

Однако уже с 1960-х гг. ряд предпринятых советским правительством мер, в частности, как прямые финансовые вливания, так и увеличение закупочных цен на продукцию местных колхозов, позволили значительно повысить продуктивность местного сельского хозяйства. Тренд продолжился, когда ставка была сделана на повышение производительности труда в аграрной сфере [2]. В итоге, даже несмотря на кризисные явления 1980-х, к 1990 г. лишь 3% хозяйств Дальнего Востока были убыточны. Потребности населения в продовольствии удовлетворялись местными производствами более, чем наполовину (по некоторым статьям, таким как яйца, картофель и хлебопродукты - на 100%) [3]. Ввоз недостающего из центральных регионов также облегчался за счет фиксированных цен на перевозки.

Все изменилось в 90-е. В первую очередь переход на рыночные рельсы ударил по рельсам вполне себе физическим: либерализация цен привела к резкому росту тарифов на грузовые и пассажирские железнодорожные перевозки: в 1992 г. в 35,6 раз, в 1993 г. - еще в 18,5 раз [4]. Тренд удорожания железнодорожного сообщения продолжается по сей день: так, плацкартный билет Москва-Хабаровск на конец августа стоит баснословные 11,3 тыс. руб., и это еще «не в самый сезон». Проложенный в таежных районах и потому недешевый в обслуживании БАМ оказался попросту заброшен. Все это, как вы могли догадаться, привело к взрывному, даже опережавшему среднероссийские темпы росту цен практически на все виды товаров.

Проблему зависимости от подорожавшего «российского импорта» усугубил удар «логики вина и сукна» по местному производству. Бывшие колхозы и совхозы, ранее получавшие какую-никакую господдержку, либо были преобразованы в частные предприятия, либо закрывались. 1000 крупных хозяйств 1990 г. к 1999-му превратились в 900 разнокалиберных, а доля убыточных среди них выросла с 3% до 85%. Многие селяне были вынуждены буквально перейти на натуральное хозяйство и заниматься мелкими промыслами, чтобы прокормить хотя бы себя [3]. Посевные площади в том же Хабаровском крае сократились с 1990 г. по 2015 г. более, чем 1,5 раза [5]. Все это лишь подливало масла в огонь потребительской инфляции.

«Не помогала», мягко говоря, и деградация промышленности, а иногда и банальная незавершенность индустриальных проектов. Так, электростанции Хабаровского и Приморского краев работали преимущественно на угле или нефтепродуктах, а значит, остались зависимыми от сырья «с материка»; перевод местных ТЭЦ на поставляемый с соседнего Сахалина газ был завершен лишь в 2000-х. Также не был достроен до 2006 г. [6], например, четвертый энергоблок Хабаровской ТЭЦ-3, полноценный ввод в эксплуатацию расположенной в соседней Амурской области Бурейской ГЭС также затянулся до 2007 г. [7]. Все это не могло не привести к существенному удорожанию электроэнергии.

В производстве промышленной продукции лидирующую роль заняли добывающие производства. Машиностроение (Комсомольский авиационный, Амурский судостроительный и т. п.) выжило преимущественно постольку, поскольку обеспечивало оборонный заказ. Причем выжило, по сей день балансируя на грани банкротства [8]. Ряд отраслей, в особенности добычу леса, ждала и вовсе незавидная судьба. Часть производства попала в руки связанных с криминалитетом бизнесменов (см., например, характерный газетный материал 2005 г. [9]). К слову, именно торговлей лесом в конце 90-х занимался Фургал, так что подозрения в его криминальном прошлом не выглядят такими уж необоснованными. Другая перешла и вовсе в иностранные (прежде всего китайские) руки, - впрочем, здесь стоит говорить не только о рынке древесины, но и вообще о существенной переориентации местной экономики на китайский, корейский и отчасти японский рынок, порожденной дороговизной сообщения с европейской частью страны.

В той или иной мере через подобные процессы, конечно, прошли многие регионы. Но, пожалуй, именно на Дальнем Востоке, особенно уязвимом в силу своей истории и географии, это сказалось на уровне жизни в наибольшей степени. Не просто недостаток финансирования, а инфраструктурная катастрофа. Не просто гиперинфляция, а катастрофическое удорожание даже самых необходимых товаров. Не просто кризис в промышленности и сельском хозяйстве, а буквальное уничтожение большей его части. Не просто произвол «приватизаторов» и криминала, а самая настоящая продажа родины. А главное - чувство чудовищной покинутости далеким «материком» на другом конце тонкой ниточки Транссиба.

Незавершенные девяностые

Иными словами, в путинскую эпоху регион вошел, мягко говоря, с большими проблемами. «А какой регион, кроме разве что Москвы и "нефтяных округов" вошел в них без проблем?» - спросите вы. Тем не менее, если для более близких к центру областей, республик и краев «сытые нулевые» действительно принесли большой скачок качества жизни, то для Дальнего Востока этот скачок оказался несколько «смазанным»: 90-ые здесь в каком-то смысле отчасти и не кончались.

Нет-нет, ситуация в крае, конечно, не настолько мрачная как, допустим, в буквально вымирающей соседней Магаданской области, да и даже в европейской «глубинке» можно найти картины помрачнее. Более того, «на бумаге» наиболее общие статистические показатели краевой экономики на сегодня не то, чтобы очень отличаются от общероссийских. Например, средняя зарплата для Хабаровска составляет приблизительно 3,45 прожиточных минимумов, что ненамного ниже среднего значения этого показателя для крупных (свыше 500 тыс. населения) городов РФ [10]. Близки к «средним по больнице» и значения подушевого валового дохода, и оценки безработицы, и доля местных налогов и сборов в консолидированном бюджете края [11]. Тем не менее, дьявол, как всегда, кроется в деталях.

Так, влияние того, что исследователи Центробанка стыдливо называют «идиосинкразическим фактором инфляции» - т. е. последствия рыночного дисбаланса, когда цены на ряд товаров существенно превышают средние по стране - в дальневосточных регионах по прежнему крайне высоко [12]. Даже согласно сухой и далекой от кристальной честности официальной статистике рост потребительских цен нет-нет, да и превысит среднероссийский: например, порядка 1,4% в Хабаровске против 1% в среднем по РФ в январе 2019 г. [13].

И если читатель полагает, что причиной тому - стремительный рост благосостояния хабаровчан, он, к сожалению, ошибается. При официальной средней зарплате в 44,9 тыс. руб. [1-] независимые оценки медианной зарплаты (т. е. суммы, меньше которой получает 50% работающего населения) колебались в пределах от 30 до 35,5 тыс. руб. [14][15] при прожиточном минимуме в 13 тыс. руб. Это, кстати, самое высокое среди всех крупных городов, кроме Москвы, где при прожиточном минимуме в 15 тыс. средняя зарплата составляла 71,3 тыс., а медианная - 48 тыс. руб. [10].

И это лишь верхушка айсберга, разговоры о минимально необходимом, чтобы не умереть с голоду. Даже беглое чтение местных форумов дает возможность составить впечатление о том, что в целом картина оказывается еще печальней. Вот лишь несколько цитат:

«Низкие зарплаты, высокие цены на всё, еда химозная».

«Выживаешь а не живёшь, средняя зп говорят по телеку 45.000, а по факту копейки.. 25000-28000 в основном большинство получают. Цены постоянно растут, на все! Коммуналка за 1шку 6.000т. Надоело есть китайские овощи».

«Цены радуют только торговцев, а может и их не радуют, так как покупательский спрос неуклонно падает».

« Цены высокие, почти как в Москве. <...> С работой не густо, если узкая специализация, то предложений мало. Все предложения в основном в сфере торговли» .

«Цены на все товары и услуги выше московских минимум на 30%, т.к. почти всё привозят в Хабаровск из Москвы <...> В городе сложно купить нужную вещь, ассортимента в городе нет».

«Вишенка на торте» жалоб - стоимость жилья, не слишком уступающая московской или питерской:

«Средняя стоимость жилой недвижимости в новостройках на окраине начинается от 60к руб за метр.кв.»

«Аренда в среднем 35000»

«Снять однокомнатную квартиру на окраине можно примерно за 15–20 тысяч рублей, но это будет убитое жилье с ремонтом 20-летней давности» 

Каким образом из даже номинально средней зарплаты в 44 тыс. хабаровчанин должен «отстегнуть» две трети на съем жилья, не экономя хотя бы на продуктах, неясно. Возможно, высокая аренда сама по себе не была бы такой уж проблемой, будь спрос на жилье низким. Но при том, что Хабаровск демонстрирует положительный совокупный прирост населения, объемы жилищного строительства в столице края остаются одними из самых низких среди крупных городов России: всего 0,36 кв. м. на душу [10].

При этом даже скромный доход, с трудом обеспечивающий достаточный уровень жизни, доступен далеко не всем. Официальный уровень безработицы, в последнее десятилетие вроде как низкий (3,4% против 4,6% в среднем по стране) [16], на фоне коронавирусной эпидемии к концу июля рискует подскочить до 3,9% (на 10%) даже по словам самих чиновников [17]. Однако цифры Росстата не учитывают т. н. «скрытой безработицы», неполной и нестандартной занятости. Поставленные на грань выживания выживают как могут. По оценкам 2017 г. в теневом секторе экономики Хабаровского края занято до 164 тыс. чел. - почти 21% трудоспособного населения! [18] - причем максимальная концентрация нелегального бизнеса наблюдается в сфере услуг, торговле, строительстве и… да-да, опять же лесозаготовках [19].

Без малого двадцать лет как «вымершие» в европейской части «челноки» и контрабандисты - все еще суровая реальность соблазнительно близкого к Китаю региона. Так, только в первой половине сравнительно благополучного 2018 г. пограничники конфисковали более 170 тонн нелегального товара [20]. А с начала 2020 г. нелегальные организации вывезли леса на 1 млрд рублей - и это лишь по данным раскрытых МВД дел [21]. Впрочем, стоит ли удивляться уходом лесного хозяйства «в тень» на фоне введения всё новых, повышенных пошлин для легальных лесозаготовок [22]. Вообще, тема дальневосточного криминала - еще одна примета «незавершенных 90-х»: чего стоит только новость о суде над комсомольской ОПГ из, казалось бы, спокойного 2018 г., которая выглядит запоздавшей минимум лет на десять [23].

Как и следует ожидать, все это сказывается на состоянии демографии и социальной сферы. Если в среднем население РФ сократилось с 1991 по 2019 г. (без учета Крыма) примерно на 3%, а за последнее десятилетие даже немного подросло, то Хабаровский край за этот период потерял порядка 19% [5]. Продолжавшийся все 90-е, и до конца не прекратившийся до сих пор отток квалифицированных специалистов наряду с инфраструктурными проблемами, о которых мы говорили в предыдущем разделе, самым прямым образом сказывается на состоянии социальной сферы и в т. ч. здравоохранения. Средняя продолжительность жизни в Хабаровском крае составляет 69,1 лет против 71,2 в среднем по РФ; при этом сравнительно высоки показатели младенческой смертности - фактора, который почти всегда объясняется именно уровнем развития медицины [11]. Неэффективность работы местного здравоохранения признают даже федеральные чиновники [24].

Отдельной статьей проходит состояние дорожно-транспортной инфраструктуры. Казалось бы, россиянина не удивишь традиционной национальной бедой, но капризный и суровый климат Дальнего Востока ее многократно усугубляет. Годовые перепады температур и влажности дополнительно изнашивают дорожное полотно, муссонные дожди приводят к регулярным паводкам; отсутствие достаточных вложений в ремонт и благоустройство здесь приводит к еще более тяжелым последствиям, чем в более западных районах страны. Вообще, транспортная тема в отзывах хабаровчан звучит не реже жалоб на высокие цены:

«Дороги все разбитые, в ямах. Комунальщикам дела ни до чего нет. Транспорт плохо ходит, особенно зимой по 40 минут ждешь»

«Дороги в Хабаровске - это способ отмывать бюджетные деньги. Строят их так чтобы уже через пол года нужно было их сильно ремонтировать» 

«Отвратительные дороги, отсутствие тротуаров как вид (не считая центральную улицу города)»

«Проезд в общественном транспорте, город дорогой (троллейбус - 26р, автобус - уже 30р.)» 

Примечательно, что в распространяемых сейчас списках достоинств «народного мученика» Фургала постоянно упоминается именно «начал ремонтировать дороги и обновлять автобусный парк» (см., например, [25]).

Читая статистические сводки, местные новости и отзывы жителей Хабаровска, трудно избавиться от мысли, что описать ситуацию в регионе можно, «умножив на два» проблемы сопоставимой по населению или ВВП области к западу от Уральского хребта, либо мысленно «прокрутив» время лет на 15 назад. И в том, как эти «умноженные» проблемы решаются - или не решаются, - в системе государственного управления РФ последних 20 лет, и лежит ключ к пониманию коренных причин хабаровского политического взрыва.

Наш сукин сын

Нельзя сказать, что федеральные власти совсем не осознают особое положение региона и не пробовали хоть как-то решить перечисленные выше проблемы его развития. Напротив, в основу целого ряда громких нацпроектов легли именно безрадостные и достаточно честные экспертные оценки демографии, инфрастуктуры и эффективности работы госорганов [24]. Сельское хозяйство предлагалось стимулировать раздачей «дальневосточных гектаров», торговлю и промышленность - созданием «зон опережающего развития» (20 площадок только в Хабаровском крае) со льготными налоговыми условиями. В 2012 году было образовано целое Министерство по развитию Дальнего Востока (Минвостокразвития). Постоянно делаются попытки хоть как-то привлечь в ДФО как российский, так и иностранный капитал.

Однако, хотели, может, и как лучше, а вышло как всегда. Экономика региона оказывается зажата в тиски строгих норм образцово неолиберальной внутренней политики страны. Со стороны высшего руководства эти нормы порождают попытки решить вопросы чисто рыночными мерами: через «эффективных собственников», кредитование, приватизацию земли и промышленных активов, выборочное создание «внутренних оффшоров» - и лишь в самых крайних случаях через прямое субсидирование. Каких-либо преимуществ даже перед кейнсианским стимулированием (не говоря о социалистическом распределении) здесь не видно, и неспособность таких «припарок» полноценно и оперативно справиться со структурными проблемами очевидна. Но, по крайней мере, это можно считать пусть и далеко не бескорыстной, но хоть какой-то заботой о развитии края. Зато на местах рыночная логика раз за разом порождает парад «оптимизаторов». 

Проблемы у региона специфические, а вот методы работы госаппарата - такие же, как и везде. Образование и здравоохранение проходят через то же прокрустово ложе сокращения издержек, что и в остальной России. В результате, если говорить, например, о медицине, больницы не ремонтируются и не перевооружаются, эпидемиология туберкулеза, ВИЧ и гепатита все еще хуже, чем в среднем по стране (это требует долгосрочных и почти не окупающихся затрат), а пресловутые «майские указы» традиционно игнорируются [26]. Та же логика «не тратить лишнего» сказывается и в плачевном состоянии дорог, и в неспособности оперативно справиться с природными катаклизмами, и во многом другом. Ответом на все вопросы к состоянию инфраструктуры служит уже хрестоматийное «денег нет» [27].

Стоит ли удивляться, что подобное отношение чиновничества различных уровней (от местного до федерального) фактически похоронило и реализацию столь пафосно анонсированных нацпроектов (см., например, [28]). И это даже если удерживаться от разговора о коррупционной составляющей - а удержаться от него очень и очень сложно. Коррупция очевидно пронизывает все уровни власти и крупного бизнеса в регионе: кто-то спускает «социальные» бюджеты черт знает, на что, кто-то закрывает глаза на нелегальные лесозаготовки, кто-то закупает для администраций дорогие авто, кто-то проворачивает сомнительные схемы. Менеджеры промышленных предприятий то и дело оказываются замешаны в махинациях с активами, см., например, дело «Амурстали» [29]. «Государственно-частное партнерство» оборачивается банальной раздачей гигантских земельных участков дельцам [27], а потом вдруг оказывается, что вполне законно зарегистрированные, но по сути подставные фирмы занимаются банальной контрабандой леса [30].

Но почему, если проблема общая, то «рванул» именно Хабаровск, а не условные Тамбов или Киров? Чтобы ответить, коротко обратимся к истории. Катастрофа начала 1990-х, когда большинству населения страны очень быстро стало ясно, что ничего хорошего от московских реформаторов ждать не стоит, закономерно породила сильные регионалистские тенденции. Местные лидеры, иногда просто пользуясь хаосом, иногда стремясь хоть как-то смягчить последствия реформ в своей вотчине, начали претендовать на автономию от федерального центра. Экстремальным примером такой тенденции служит Чечня, но и в других субъектах новообразованной РФ дело за малым не доходило до прямого сепаратизма. Затронуло это не только национальные республики, но и «русские» регионы: самый яркий пример здесь, пожалуй, проект «Уральской республики» свердловского губернатора Росселя. Местами это выливалось в настоящее противостояние местных «крепких хозяйственников» с «московскими эмиссарами», как в Челябинской области или, в довольно анекдотической форме, в Приморье, где умеренный регионалист, губернатор Наздратенко все десятилетие цапался с крайним регионалистом, мэром Владивостока Черепковым.

И чем дальше регион был от Москвы, чем больший удар он получил от сокращения центрального финансирования, от удорожания грузоперевозок и энергии, от депопуляции - тем сильнее было недовольство политикой федеральной власти и стремление к автономии.

Тем не менее, после «черного октября» 1993-го и выборов 1996-го регионалистам пришлось смириться с победой Ельцина. Неприязнь к навязавшей свою ультралиберальную волю столице никуда не делась, но с этим научились жить, и в итоге старое поколение хозяйственников достаточно мягко встроилось в «путинскую вертикаль». В результате в середине-конце 00-х, когда это поколение стало уходить на покой, Кремль рассудил, что в рамках укрепления пресловутой вертикали хорошей заменой ему станут назначенцы-технократы. Впитавшие неолиберальную логику с самых  первых дней в госуправлении и лишенные опоры в регионе, они не просто были управляемы, они стали проводниками бесконечных «оптимизаций».

Но лица сменились, а проблемы регионов остались. А в придачу к проблемам осталась память о произволе центральной власти. Стагнация экономики, вызванная кризисными явления конца десятилетия, а затем и «крымскими» санкциями, разбудила уснувшее сытым сном «нулевых» недовольство. Доверие «провинции» к центральной власти неуклонно падает: крайне примечательно, что в последние годы для жителей «глубинки», в отличие от москвичей, даже некогда суперпопулярный внешнеполитический курс Путина не компенсирует проблем его внутренней политики - и справедливо это даже для центральных регионов [31]. Что уж говорить об Урале, Сибири и особенно Дальнем Востоке, с их глубокими проблемами, нисколько не решенными «наместниками» из «Единой России».

Избрание оппозиционных мэров (екатеринбургского Ройзмана, новосибирского Локтя, якутской Авксентьевой) и губернаторов (иркутского Левченко, хакасского Коновалова, хабаровского Фургала) стало сигналом для центральной власти: «вы нам не нравитесь». Регионы, в основном слабо зависимые от федеральных дотаций (6,43, 5,82, 5,56 млрд руб. в 2018 г.для Хабаровска, Новосибирска и Иркутска соответственно [32]), экспортирующие природные ресурсы, но все равно не хвастающиеся высоким уровнем жизни, чувствующие свою глубокую оторванность от европейской России и хорошо помнящие травму 90-х явно воспринимали назначенцев-единороссов своего рода колониальной администрацией, ничего не дававшей вверенному региону, а лишь наживающейся на нем. И единственно доступной в легальном поле альтернативой стали местные оппозиционеры. Пусть от «карманных партий» вроде КПРФ или ЛДПР, пусть «сукин сын» - но «наш сукин сын».

И здесь стоит присмотреться к фигуре «протестного губернатора» Фургала. Присмотреться, чтобы увидеть, что сам по себе опальный чиновник ничем выдающимся не выделяется. В конце 90-х Фургал, врач по образованию, ушел в бизнес: сначала перепродажу китайского ширпотреба, затем торговлю лесом, затем - черным и цветным ломом. Не слишком благородный, но прибыльный бизнес разросся в середине 00-х до до ООО «МИФ-Хабаровск», а сам будущий губернатор заинтересовал местное отделение ЛДПР, которое вскоре и возглавил [33]. Именно к этому периоду относятся вменяемые ему преступления. Уже в 10-е семья, друзья и бизнес-партеры Фургала продолжили концентрировать в своих руках власть: в Госдуме в разное время заседали как он сам, так и его братья и зять, в 2017 г. в руки родственников и соратников по партии перешел завод «Амурсталь».

Не будет преувеличением сказать, что траектория «сомнительный бизнес - дума - кресло мэра или губернатора», равно как и кумовство - достаточно типичны для чиновника регионального масштаба. И гипотеза следствия о причастности Фургала к криминальной деятельности тоже не вызывает такого уж недоверия. В конце концов среди нынешних губернаторов, мэров, депутатов, сенаторов большинство хоть на каком-то этапе биографии, да имело как минимум косвенное отношение к, скажем мягко, не вполне законной деятельности. «Протестные» чиновники - никакое не исключение из общего правила: иркутский губернатор Левченко по разным сообщениям как минимум владеет незадекларированным имуществом и достаточно вольно обращался с бюджетом, о криминальном прошлом мэра Ройзмана тоже не говорил только ленивый. Так что виновен опальный губернатор или нет, явно не исключительные личные качества принесли ему кресло главы края. Это сделало голосование по принципу «кто угодно, лишь бы не единоросс».

Но здесь Фургал совершил свою главную политическую ошибку: «отстегнул» из бюджета, чтобы хотя бы не сразу нарушать предвыборные обещания. Вот лишь несколько пунктов из весьма характерных профургаловских «агиток», широко распространяемых в хабаровских группах ВК и телеграм-каналах:

• Дефицит краевого бюджета сокращён в 3 с лишним раза. С 9.7 млрд. рублей (в 2018 году) до 3.2 млрд рублей (в 2019 году).
• В крае начался масштабный ремонт дорог. <...>
• Выделил большое количество карет скорой помощи и начал обеспечивать всех сельских врачей жильём.
• Средние и крупные предприятия не увольняли сотрудников во время самоизоляции, и показывали положительную динамику развития.
• На посту губернатора начал бороться против излишних трат на роскошное имущество и содержание чиновников <...>
• Начал избавляться от накупленной ненужной краевой собственности и запретил частые ненужные командировки <...>
• Администрация С.И. Фургала отвечала на обращения граждан более активно, чем годы ранее.
• Увеличил объёмы строительства социального жилья <...>
• Понизил выплаты высокопоставленным чиновникам...

Все эти меры с большим трудом можно назвать героическими или экстраординарными. Сокращение бюджетного дефицита вполне вписывается в общероссийскую экономическую политику. Сокращение гигантских чиновничьих доходов до чуть менее гигантских - еще не робингудство. Ремонт дорог, поддержка производства и спонсирование медицины - и вовсе прямые обязанности главы края. Тем более, несмотря на нынешнюю героизацию, назвать губернаторство Фургала беспроблемным никак не получается: новая администрация, похоже, не имеет конкретной стратегии развития региона [34], остается проблема бюджетного долга [35], на благоустройстве явно экономят [36], дело «Амурстали» вызывает вопросы к губернатору и его окружению и т. Д.

Однако реализация хоть каких-то позитивных мер настолько выделила Фургала на фоне предыдущего, единоросса Шпорта, что рейтинги главы края взлетели до значений, которых не ожидал, похоже, он сам. На этом фоне арест «народного губернатора» стал не просто очередной переменой ничем не памятных наместников. Он был воспринят актом агрессии враждебной метрополии против хоть и неидеального, но «своего». Курок был спущен и долго копившаяся ненависть вылилась на улицы.

Только этого мало

«Москва? Мы ее ненавидим!» - кричала одна из выступающих на митинге в защиту арестованного чиновника.

Что самое забавное, москвичи, в принципе, в праве на это обидеться. Конечно, засевший в коллективном подсознании российской «провинции» образ разжиревшей, купающейся в деньгах столицы засел там не просто так. Следуя логике рынка - а именно стремясь обосноваться поближе к административным рычагам и международным аэропортам, - ни в каком другом месте не могли вырасти помпезные штаб-квартиры свежеприватизированных сырьевых монополий. Ни в каком другом месте не могла развиться обслуживающая их финансовая, технологическая и сервисная инфраструктура. Не чья-то злая воля, а сама рыночная логика, неумолимо навязывающая регионам узкую специализацию на наиболее рентабельных отраслях, отвела Москве роль всероссийского экономического хаба.

И более того, в сегодняшней России столица во многом выполняет роль цемента, хоть как-то скрепляющего страну за счет перераспределения федеральных дотаций и субсидий. В 2019 г. в РФ было лишь 13 регионов-доноров: Москва, Петербург, ХМАО, ЯНАО, НАО, Татарстан, Московская, Ленинградская, Тюменская, Калужская, Свердловская, Самарская и Сахалинская области, все остальные в той или иной мере получают средства из федерального бюджета [37]. Для целого ряда субъектов столь наивно желанное многими снижение отчислений в центр будет означать лишь падение и без того не слишком высокого уровня жизни [9].

Так что с точки зрения последовательного рыночника расхожий лозунг «хватит кормить Москву» звучит без малого оскорбительно: если только не подвергать сомнению сам институт налогообложения юрлиц по месту регистрации, то это Москва (и немного остальные 12 доноров) кормят «провинцию»! Правда, конечно, не всю: если многие регионы получают федеральных трансфертов меньше, чем перечисляют налогов в центр (в т. ч. все те же Хабаровск и Иркутск), то о многих более отсталых регионах вроде северокавказских республик этого уже не скажешь.

Проблема в том, что никакой «кормежки» недостаточно, чтобы обеспечить хоть сколько-нибудь удовлетворительное равномерное долгосрочное развитие страны. Региональное неравенство не решится ни перекройкой местных бюджетов, ни заменой губернаторов. Сводись этот вопрос к противостоянию гордых регионов жадному московскому спруту, к избавлению от «кучки жуликов» в Кремле, к победе над «пятой колонной» - возможно, его решение было бы намного легче. Но, увы, объективная реальность редко балует простыми ответами на сложные вопросы. И объясняющая сила «кормления Москвы» или «борьбы с коррупцией» ненамного выше, чем у теорий про сионистско-англосаксонский заговор.

Для достижения должного уровня благосостояния Сибири, Дальнему Востоку, другим «сложным» регионам банально нужны деньги. Много денег в течение долгого времени. Нужны безвозмездные долгосрочные вложения в развитие инфраструктуры, ударные стройки, восстановление и субсидирование местного производства, снижение транспортных тарифов, удешевление продуктов первой необходимости и жилья. Но в капиталистической логике - с местными или заезжими князьками, с «честными» или «нечестными» чиновниками, - эти задачи неразрешимы.

«Для роста нам нужно минимум 2 трлн в год!» - кричат сегодня местные эксперты [28]. «Денег нет» - отвечают федеральные власти. И ниоткуда этих денег при существующей системе не взять. Местные сборы, останься они хоть целиком в регионе, не дотянут до 2 трлн в год. Единоразовый налог на олигархов не даст 2 трлн в год. Продажа всех домиков для уточек и патриарших «майбахов» не даст 2 трлн в год. А если и даст, то никакие хитрые схемы непрямого стимулирования не дадутст, потому что большая часть средств неизбежно осядет в чьем-то кармане - не чиновника, так какого-нибудь «эффективного собственника» подрядной организации.

Сколько не перебрасывайся трансфертами между регионами, при плоских (и даже при «умеренно прогрессивных») шкалах НДФЛ и налога на прибыль выше головы не прыгнешь. Сколько не повышай «инвестиционный рейтинг» проблемного региона, любое неверное движение или просто колебание международного финансового климата сведет усилия на нет. Сколько не раздавай «крепким хозяйственникам» дальневосточные гектары, их продукт не сможет конкурировать с потоком дешевых китайских овощей. Сколько не открывай «зон опережающего развития», они не смогут опередить по развитию миллионники европейской части, опирающиеся на давно и широко развитую инфраструктуру и географические преимущества. Сколько не давай кредитов и госзаказов, они в полной мере не «отобьются».

Зато капитал при любом раскладе продолжит перетекать в отрасли с наибольшей нормой прибыли. А дивиденды даже безо всяких распилов продолжат оседать на оффшорных счетах и материализоваться в виде загородных резиденций и лондонской недвижимости. В игре, где счет очков ведется по значениям рентабельности производства или доходности инвестиций, Дальний Восток всегда будет проигрывать. Как сравнительно дорогое российское производство на мировой арене проигрывает более дешевому азиатскому. Из-за истории и географии, а не только из-за происхождения или морального облика своего руководства.

Чтобы выиграть, придется играть по другим правилам. Вырвать производство из рук крупного бизнеса. Лишить олигархию и чиновничество возможности полноправно управлять финансовыми потоками. Уйти от распределения как минимум важнейших благ через слабо контролируемый рынок. Покончить со всеми механизмами, позволяющими огромным сверхприбылям оседать в частных руках вместо того, чтобы обслуживать общественные нужды. Радикально? Возможно. Но как иначе обеспечить достаточное долгосрочное финансирование необходимых проектов - совершенно неясно.

История любит иронию. Сегодня историческая ирония состоит в том, что именно неолиберальная политика Путина, 20 лет кряду позиционировавшего себя чуть ли не как нового «собирателя земель русских», разрывает Россию на куски. Чем сильнее будет углубляться экономический и политический кризис, тем сильнее будут азиатские регионы отдаляться от Москвы. Переход к социализму для современной России - это даже не вопрос справедливости или равенства, это уже вопрос сохранения ее экономического и политического единства. Вопрос если не выживания, то хоть сколько-то здорового функционирования страны. И то, как сейчас лихорадит Хабаровск - лишь симптом опасной болезни, которую кроме сознательных организованных масс лечить совершенно некому.

Источники:
1. https://cyberleninka.ru/article/n/o-proektah-sotsialno-ekonomicheskogo-razvitiya-sovetskogo-dalnego-vostoka-v-1920-30-e-gody/viewer
2. https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-razvitiya-selskogo-hozyaystva-dalnego-vostoka-seredina-1940-h-konets-1980-h-gg/viewer
3. https://cyberleninka.ru/article/n/dinamika-territorialnyh-struktur-selskogo-hozyaystva-dalnego-vostoka-rossii/viewer
4. https://economuch.com/predpriyatiya-ekonomika/rossiyskie-predpriyatiya-usloviyah-ryinochnoy-4788.html
5. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BA%D1%80%D0%B0%D0%B9
6. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BD%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0_%D0%A5%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%8F
7. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D1%83%D1%80%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%93%D0%AD%D0%A1
8. https://www.kommersant.ru/doc/545857
9. https://www.interfax.ru/russia/706353
10. http://rabkor.ru/columns/analysis/2019/04/13/territory-of-inequality-2/
11. http://rabkor.ru/columns/analysis/2019/04/17/territory-of-inequality-3/
12. https://www.cbr.ru/Content/Document/File/47509/wp_36.pdf
13. https://www.gazeta.ru/business/2019/02/06/12168457.shtml
14. https://gorodrabot.ru/salary?l=%D1%85%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA
15. https://russia.duck.consulting/maps/105/2017
16. https://gks.ru/bgd/free/B04_03/IssWWW.exe/Stg/d05/53.htm
17. https://todaykhv.ru/news/economics-and-business/27659
18. https://habarov.today/2018-09-03/habstat-naselenie-v-habarovskom-krae-schitaetsya-starim
19. https://www.dvnovosti.ru/khab/2017/03/03/63071/
20. https://www.dvnovosti.ru/khab/2018/06/28/84859/
21. https://iz.ru/1017718/2020-05-30/kontrabandu-lesa-na-1-mlrd-rublei-vyiavili-na-dalnem-vostoke
22. https://amurmedia.ru/news/824188/
23. https://www.hab.kp.ru/daily/26875.4/3917374/
24. https://roscongress.org/sessions/eef-2018-natsionalnye-proekty-chto-budet-sdelano-na-dalnem-vostoke-demografiya-/discussion/
25. https://vk.com/@t_khabarovsk-chto-sdelal-sergei-furgal-na-postu-gubernatora
26. https://www.kommersant.ru/doc/4075074
27. https://todaykhv.ru/news/economics-and-business/14353/?sphrase_id=2759936
28. https://todaykhv.ru/news/economics-and-business/25428/?sphrase_id=2759936
29. https://www.dvnovosti.ru/khab/2020/07/15/117378/
30. https://iz.ru/1018891/2020-06-02/sem-ugolovnykh-del-vozbudili-po-faktu-kontrabandy-lesa-v-khabarovskom-krae
31. … .
32. http://adi19.ru/index.php/ekonomika/item/4521-dotatsii-regionam-rossii-2019-khakasiya-poluchit-3-149-mlrd-tyva-16-933-mlrd-rublej
33.https://www.znak.com/2020-07-09/chto_izvestno_o_sergee_furgale_kotorogo_podozrevayut_v_organizacii_ubiystv
34. https://www.dvnovosti.ru/khab/2020/07/15/117337/
35. https://todaykhv.ru/news/policy/22891/?sphrase_id=2759936
36. https://www.dvnovosti.ru/khab/2020/05/14/114498/
37. https://realnoevremya.ru/articles/135604-reyting-regionov-rf-po-obemu-nalogov-i-dotaciy-v-2018-godu