На экраны вышел долгожданный фильм «Интерстеллар», и весь мир, охваченный эйфорией, бросился обсуждать визуальную сторону, сюжетные перипетии или несуразности в области физики. Пока одни хвалят картину, а другие даже не глядя на экран привычно ругают «голливудский ширпотреб», в фильме проявляются объективные тенденции современного мира. И нехорошим же духом веет от этих тенденций.

Герои «Интерстеллара» живут в предапокалиптическом мире недалекого будущего. Технологический регресс стер постиндустриальную и индустриальную стадии развития, отмотав ленту истории человечества практически до аграрной эпохи. И, как будто этого не хватало, население Земли терпит бедствия в самом необходимом: на урожаи нападает болезнь, которая поражает сельскохозяйственные виды одни за другим. Непонятно, что при этом происходит со всей биосферой Земли, в которой проблемы одного вида непременно отражаются на всем (что, например, происходит с травоядными и хищными животными?), но одной казни египетской оказывается достаточно, чтобы вывести человечество на грань вымирания.

Кара Господня, на удивление, не обращает людей массово в верующих, но заставляет образумиться. Человечество вспоминает, кому оно обязано своим существованием. На язык так и просится: о боже, да они о чем-то догадываются! Нельзя точно быть уверенными, что догадываются о важности реального производства в сравнении с нарастающей сейчас плеядой ничем не обеспеченных валютных операций, но базовые потребности выходят на передний план. Из верных посылок делают неверные выводы, и в список лишнего кроме айфонов, нетбуков и игрушек попадают вещи не только нужные, но и необходимые. В частности, космическая отрасль – единственное, что в результате способно спасти человечество - спонсируется тайно.

Тут стоит вспомнить, что любой образ, созданный человеком, всегда основывается на уже известных сведениях. Поэтому особенно интересно, какие особенности современной нам Америки проецируются на мир будущего. Очевидно, что эра расточительности подразумевает расточительность именно по отношению к природным ресурсам, которые истощились в результате наплевательского отношения. Но при этом сравниваются явления разного порядка: использование ресурсов ради познания, продвижения вперед и ради экономической выгоды/развлечения. Получается, что люди образованные, умные, творческие не нужны, а для выживания нужно свести функции человека к добыче еды. От высшей ступени развития материи человек редуцируется едва ли не до животного. Образование – удел элит. И что-то во всем этом видится такое предательски знакомое: не с каждой ли афиши нам кричат: ешь, молись, потребляй? Хорошее образование, особенно высшее, - редкое удовольствие специально отобранных интеллектуалов (престижные университеты вроде Гарварда субсидируют единицы и отряжают специальных людей в школы на поиски счастливчиков) или детей богатеньких родителей. Что касается катастрофы, то на протяжении почти всей истории человечество эксплуатирует мысль о конце света. С развитием науки угроз становится только больше, реальных или придуманных: глобальное потепление, нехватка пресной воды, еды, столкновение с блуждающим космическим телом или иные напасти. Такими темпами не дожить людям спокойно и мирно до взрыва Солнца!

Что же дальше, маленький человек? Вполне в духе американской героической драмы – не люди всей планеты объединяются и находят выход. Маленький человек становится Избранным, маленький человек должен всех спасти. Особенно характерно, если при этом удастся пожертвовать собой и неожиданно для персонажей, но при этом ожидаемо для зрителей воскреснуть. Вот такая мечта посредственности о величии и близости к божественному.

Самое любопытное, что исключительностью главного героя зритель не возвышается, как должен, отождествляя себя с протагонистом, но наоборот. Вся человеческая масса ничтожна пред лицом катастрофы, и зритель, такой, какой он есть, не имеет значения для истории. Он не то что пешка, он планктон в толщах вод, он – щепка от корабля, букашка, раздавленная пятой исполина. Все в этой жизни тлен, пока не придет всесильный и всезнающий Избранный, милосердный к людскому роду. И грешный люд, променявший скромность праведной жизни на мирскую суету, все-таки прощен и заслуживает спасения на ковчеге.

Но в реальности так не бывает. Нет никакого избранного, есть люди и есть объективные условия. Есть то, что люди могут сделать для своего спасения в этих условиях. Есть цена спасения. И в данный момент цена слишком велика: даже в будущем фильма требуются колоссальные ресурсы, чтобы отправить в космос горстку людей. Сейчас путешествие одного человека стоит огромных денег. Что же говорить обо всем человечестве? Неужели кто-то сохраняет иллюзии, что, буде большая беда, спасутся все или хотя бы самые нужные/достойные? Что-то подсказывает, что тварям на ковчеге место найдется, а для людей может и не хватить.

В рамках неолиберальной экономики космическая индустрия все больше отдается в руки частного сектора: по данным USA Today, во времена высадки на Луну государственное финансирование НАСА достигало 4,5% от общего бюджета. В 2013 г. оно не превышает 0,5%. Казалось бы, чем плоха конкуренция? Но серьезные проекты так не работают. Одна подготовка исследования может занять десятилетия и не окупиться: в таких масштабах сложно предугадать результаты. Спонсоры требуют ежегодный отчет и смету на следующий год. Исследование не может сразу стать выгодным, а экономия на науке означает еще большее препятствие на пути прогресса, больший риск неудач. Тем страшнее это, когда на карте человеческие жизни в настоящем и, возможно, в будущем.

Поэтому и ковчег, который способен увезти людей строить новый мир, нельзя построить силами семейной пары… или одной страны. Это слишком дорого и невыгодно и сейчас попросту невозможно. В интересах человечества чтобы космос был не угрозой, а этого человечества достоянием и подмогой. И работать над этим всё человечество должно вместе.