В начале январе 2022 года в Казахстане произошли массовые протесты невиданных в СНГ масштабов. Многих удивил не только размах, но и стремительность, с которой развивались события. Мы попробуем разобраться в том, что же там произошло.

Кратко о предпосылках

Если вкратце – в Казахстане, за годы прошедшие с распада СССР сложилась классическая модель сырьевой экономики. В стране произошла деиндустриализация, реальный сектор экономики был фактически разрушен. Этим, с одной стороны, обусловлено то, что помимо элиток, лучше всего себя чувствует меньшинство, задействованное, например, в нефтяной промышленности. А основная масса народа либо трудится в сфере услуг, либо вовсе «за бортом» – без каких-либо перспектив, с низким уровнем жизни и маленькими зарплатами, как многие жители пресловутых пригородов Алматы. 

С другой стороны – в Казахстане сложилось мощное профсоюзное движение. Многие помнят Жанаозенский расстрел 2011 года, так вот, несмотря на то, что профсоюзы в стране прессуют – они всё равно весьма активны, а казахстанские рабочие проявляют куда большую степень сплоченности и солидарности, чем их российские коллеги. Даже мы на «Вестнике Бури» трижды за прошлый год сообщали о забастовках в Казахстане – в январе, мае и июле. В общем, на фоне совершенно зачищенного политического пространства в стране и отсутствия каких-либо реальных оппозиционеров, в Казахстане годами копилось народное недовольство, в последнее время всё чаще выражающееся в стихийных митингах протеста. Наконец, наступил 2022 год. 

Черный лебедь 

Вероятно, кому-то очень умному в правительстве Казахстана пришло в голову, что неплохо было бы повысить цены на автомобильный газ именно на новогодние праздники: дескать, никто и не заметит. Заметили. Для России, конечно, это всё выглядит невероятно дико – у нас хоть в 10 раз повысили бы, народ бы поохал-поахал, да стерпел бы. Казахи же вышли на улицы, так как это повышение цен стало последней каплей, своеобразным «черным лебедем» – неожиданным, трудно прогнозируемым событием, повлекшим значительные последствия. В общем, катализатором того, что случилось в Казахстане несколькими днями позднее. 

Само по себе это не очень удивительно – наверно, многие помнят «Финиковую революцию» в Тунисе 2010-2011 годов, которая началась с в общем-то очень локального происшествия – самосожжения рыночного торговца Мохаммеда Буазизи. Он повздорил с местными чиновниками из-за торговли без разрешения, у него конфисковали электронные весы и фрукты, которыми он торговал, и оштрафовали, что и вызвало его гнев и возмущение. Мохаммед пытался добиться справедливости в мэрии, но там его слушать не стали, после чего он вышел на площадь перед мэрией, облил себя бензином и поджег. Его поступок вызвал выступления молодежи в соседних городах, которые в конечном счете привели к свержению президента Туниса, Зин аль-Абдина Бен Али, правившего страной 24 года. Нет, очевидно, что была масса других предпосылок – как экономических, так и политических. 

Разумеется, так же точно было и в Казахстане – где люди вышли митинговать не столько по поводу роста цен на газ, сколько по поводу целого ряда описанных выше социально-экономических проблем. Люди выдвинули массу требований – снижения цен не только на топливо, но и на продукты питания, коммунальные услуги. Люди требовали повышения зарплат, снижения штрафов, введения мер по борьбе с безработицей. А чуть позже – начали выдвигать и политические требования, вплоть до отставки правительства и Нурсултана Назарбаева. И за считанные сутки, если не часы, мирный протест разросся до небывалых для Казахстана (и редких для СНГ в целом) масштабов. 

Для властей столь массовые выступления граждан оказались совершенной неожиданностью. Причем, никакие обычные меры воздействия не помогали – власть пыталась задобрить народ поблажками, запугивать силовыми методами воздействия, или даже скорее угрозой применения таких методов – но протестующие не боялись ни солдат, ни бронетехники. А чуть позже начались захваты административных зданий, в Алматы и вовсе начинается волна мародерства… и, вероятно, это наталкивает власть вспомнить уроки Жанаозена-2011, и подавить всё силовым путём. 

Версии властей 

Про хронологию протестов писали уже многие, равно как была она и в видео на нашем канале. Так что сосредоточимся на том, как власти Казахстана объяснили протесты – это довольно интересно. В целом, складывается впечатление, что власть воспользовалась случаями мародерства в некоторых городах (в частности, Алматы), для создания версии о «внезапном нападении террористов». Этой же цели послужил и ввод войск ОДКБ, в общем-то не очень необходимый (т.к. Алматы к тому моменту уже практически зачистили силами казахстанской армии). Ну действительно, уж очень сложно поверить в версию о том, что местный Комитет Национальной Безопасности «молчал» о лагерях по подготовке боевиков в горной местности республики. Или вот, взять, скажем, заявление Токаева о том, что в беспорядках участвовали зарубежные боевики, которые «по ночам нападали на морги, забирали и увозили тела своих погибших подельников» (и не забывали забрать их с «поля боя»). Токаев сказал, что это «практика международных террористов известного происхождения», и что «именно таким образом они заметают свои следы». 

Не очень понятно, на кого намекал Токаев, но вообще, надо заметить что международные террористы частенько не то, что не заметают свои следы, а как раз наоборот – стараются максимально хайпануть, вплоть до того, что берут на себя ответственность за действия, которые на самом деле не совершали (по принципу, «кто первый взял на себя ответственность – тому и все лавры»). В Казахстане же мы видим совершенно обратную ситуацию – ни одна известная группировка не взяла на себя ответственность за эти события. Причем, и сам Токаев чуть позже удалил из своего твиттера посты о «20 тысячах террористов».

Да, на улицах Алматы было какое-то количество неизвестных вооруженных людей. Были видео, где кто-то кому-то подвозил оружие, были видео с захватом арсеналов (полицейских или военных). Но были ли это террористы? Или, может быть, представители криминала? Или просто молодежь из бедных пригородов, которыми окружен Алматы (и которые, кстати, в народе называют «пояс шахида»)? А ведь на самом деле это чрезвычайно важный фактор. В Казахстане очень много молодежи, при этом – молодежи бедной и бесперспективной. Недаром наши силовики, испугавшиеся событий в соседнем государстве, опять затянули свою старую песню про «недопустимость вовлечения молодежи в несанкционированные протесты». До наших силовиков не доходит, что для того, чтобы молодежь не протестовала – нужно не давить её (и оппозицию), а заниматься немного другими вещами (например, делать так, чтобы у этой молодежи были перспективы). 

Одновременно, продвигалась и ещё одна версия, в духе «цветных революций», в принципе, настолько же сомнительная, как и версия про «террористов». Дескать, бунты были «срежиссированы» неизвестными врагами страны из-за рубежа. Получается не очень хорошо: власти умудрились просто адски лажануть с видеозаписью с одним из задержанных, рассказывающим что он безработный из Киргизии и приехал митинговать 1 января, после того как какие-то люди пообещали ему за это 90 тысяч тенге (около 16 тысяч рублей). Всё бы ничего, но задержанного узнали – он действительно из Киргизии, но был вовсе не безработным, а известным музыкантом и руководителем джазового оркестра Викрамом Рузахуновым. К счастью, в этом случае всё закончилось хорошо – Викрама освободили.

Последствия 

После силового подавления протестов, казахстанская власть развернула репрессии. По всей видимости, носящие довольно случайный характер – так как вся оппозиция в стране была зачищена уже давным-давно. Разумеется, под прессинг тут же попали журналисты и профсоюзные лидеры: как уже было сказано, в Казахстане сильно развиты традиции рабочей солидарности, и многие заводы и предприятия поддержали протесты забастовками. Так, 7 января, по данным Международной мониторинговой миссии по трудовым правам в Центральной Азии, при загадочных обстоятельствах исчезли несколько профсоюзных лидеров и членов их семей. Впрочем, уже на следующий день их освободили. 

В целом, всё же, кажется, что эти репрессии имеют довольно декоративный характер. В условиях уже давно задавленной оппозиции, репрессировать как бы и некого. Те немногие представители практически незаметной оппозиции, которые ещё остались в стране, репрессий, конечно, опасаются. Но это маловероятно: во власти сидят не полные дураки, и они понимают, что оппозиция тут вообще не при чем. Что, конечно, не мешает закрывать неугодных КНБшников и прочих силовиков, но это уже вообще относится к грызне внутри власти, и вряд ли можно назвать репрессиями. Наверняка пострадает и масса невиновных людей, которых посадят просто так, для острастки.

Что можно сказать в итоге? В Казахстане начался низовой, стихийный протест. Местами он сопровождался погромами – в основном, в Алматы. Причем, не протестующие громили магазины и банки. Одни люди протестовали, другие – пользуясь ситуацией, брали что плохо лежит. В принципе, это можно сравнить с американскими BLM-протестами 2020 года и так называемыми «лутерами». Схожесть тут проявляется и в том, что несмотря на то, что 93% всех митингов и демонстраций связанных с BLM прошли мирно и без «лутинга», правые СМИ заостряли внимание своей аудитории именно на погромах, создавая удобную для себя картинку «сумасшедших погромщиков из BLM». Примерно то же самое произошло и в Казахстане – только гораздо жестче.

Забавно, но власти, с одной стороны заявляли о «террористах», а с другой – своими действиями подтверждали справедливость требований протестующих, когда озвучили ряд мер по стабилизации ситуации в стране. Сюда вошло и государственное регулирование цен на товары первой необходимости, и разработка закона «О банкротстве физических лиц» (закредитованность населения – не только российская проблема, и стоит в Казахстане чуть ли не острее, чем у нас). Власти ввели временный мораторий на повышение цен на пресловутый сжиженный газ, начали обдумывать вероятность введения моратория на повышение тарифов ЖКХ, субсидирования арендной платы по вторичному жилью для бедных. То есть, чтобы там не заявлялось про боевиков и экстремистов, власть прекрасно понимает, чем на самом деле недоволен казахстанский народ. 

В конечном счете, несмотря на подавление протестов, можно говорить о том, что часть социально-экономических требований протестующих была удовлетворена. Вероятно, если бы казахстанцы не проявили такую стойкость, не было бы и этого, или мы просто наблюдали бы за повторением Минска-2020, когда огромные толпы людей вышли на улицы, и не знали, что делать. С другой стороны, сложно ожидать от стихийного протеста каких-то реальных и коренных перемен. Но, вероятно, власти Казахстана будут теперь вести себя аккуратнее, и в ближайшее время поостерегутся вводить какие-то совсем уж антинародные законы.