7

Рузвельтовская модель капитализма дала очевидные и устойчивые результаты. В послевоенной Америке росло производство и сокращалось неравенство, расширялся средний класс и началась заметная гуманизация отношений на всех уровнях. Однако вскоре этот социальный эксперимент дал никем не предсказанный результат. Первое же поколение, выросшее в условиях такого «тепличного капитализма» оказалось поколением бунтарей, утопистов и радикальных критиков системы.

Если человек не задавлен с детства проблемой выживания и грубой необходимостью самопродажи, он начинает «требовать невозможного», задавать много возмутительных «экзистенциальных» вопросов и о смысле жизни начинает говорить так, будто это насущный хлеб. Это было поколение хиппи и студенческих беспорядков. Оно изобрело рок-н-ролл и не собиралось умещаться даже в такой «капитализм с человеческим лицом». Эти дети среднего класса разбудили и привели в движение все остальное общество. На элиты это произвело впечатление. Буйство американской молодежи того времени стало одной из причин, по которой было решено медленно, но верно начать демонтаж социального государства и вернуть, по возможности, капитализм к его более примитивным и брутальным исходникам.

Боб Дилан

Дети послевоенного бэби-бума, то есть буквально дети «розового» рузвельтовского курса, поняли революцию по-своему. Они мечтали о всеобщей автоматизации труда, постиндустриальном социализме и полном легалайзе. Запел Дилан. Сначала без электричества. Назвавшиеся по его песне «Метеорологи» (Weather Underground)во главе с рыжей харизматичной валькирией Бернардин Дорн (придумала лозунг «Ешь богатых!») взрывали бомбы в военных офисах и налоговых службах по всей стране. Они были самой немирной частью антивоенного движения 1960-х годов, потому что надеялись превратить империалистическую войну в гражданскую. Йиппи Эбби Хоффмана поставили на уши американские кампусы. Другой их лидер Джерри Рубин смешно описал в своей книге «Сделай это!», как спорил о марксизме, ЛСД и допустимой длине волос со своей престарелой тетушкой-сталинисткой. Йиппи можно видеть в абсолютно идентичных сценах из «Форест Гамп» и «Через Вселенную». Гимн этой генерации левых – «Волонтеры» Jefferson Airplane. Но сама атмосфера их бунта лучше всего схвачена в «Забриски Пойнт», где марксистское собрание американских студентов озвучивают Pink Floyd, а полицейский, составляющий протокол задержания, не знает, кто такой Карл Маркс и через какую букву он пишется.

Активисты Weather Underground

8

До этого вся левая философия была заимствована американцами из Европы. В интеллектуальных (нередко еврейских, бежавших от нацизма) семьях на полках стояли книги Люксембург, Лукача и Грамши. Но в 1960-х годах у американских красных появляется своя философия: во-первых, Фромм с его оптимистически-хиппистской версией идей Маркса, во-вторых, Маркузе с его драматически-левацким их пониманием, в-третьих, Клемент Гринберг, ставший для американцев тем же, кем стал Адорно для европейцев, то есть главным адвокатом всего нонпрофитного, концептуального, авангардного, заумного, непонятного и уже потому отрицающего капитализм, буржуазное здравомыслие и рыночный обмен. Сейчас его дело продолжает Розалинда Краусс, основавшая арт-журнал «October», названный так в честь выстрела «Авроры», а точнее в честь фильма Эйзенштейна.

Клемент Гринберг

Ханс Хааке переезжает из Европы в Нью-Йорк, создает там профсоюз художников-авангардистов и успешно превращает современное искусство в школу политэкономических расследований.

У нового поколения радикалов меньше надежд на промышленных рабочих и больше на «составной субъект» из авангардистов, рокеров, студентов, маргиналов и вообще меньшинств, которые выведут общество из бессмысленного и оскорбительного равновесия и вытащат его к бесклассовому горизонту. Из предыстории в историю. Из конкуренции к свободному развитию. Из войны в революцию. Революцию нового типа призвана совершить толпа, собиравшаяся на концерты левацкой рок-группы МС5. Самая харизматичная организация тех лет — «Студенты за демократическое общество». Демократия, с их точки зрения, несовместима с рыночным обществом, в котором средства и результаты производства принадлежат никем не контролируемому меньшинству, блокирующему наше развитие.

Students for a Democratic Society protest in a Marquette classroom, 1970

Кроме борьбы практикуется протестное переселение в Канаду, которая не участвует во вьетнамской войне. Именно так покидает родину семья будущей известной журналистки-антиглобалистки Наоми Кляйн. Главный источник марксистского вируса — Калифорнийский университет в Беркли. И вообще Калифорния. А главный левацкий журнал, создававший стиль и язык «городских партизан», это «Ramparts». Спецслужбы проверяли его финансовую отчетность, всерьез подозревая, что подрывное издание финансируется из СССР.

9

В 1970-х бунтарей накрыло общее увлечение маоизмом. Американские маоисты ратуют за футуристическую переделку языка, пишут название своей страны как «Соединенные Змеи» («united snakes») и утверждают, что слово «женщина» не может писаться одинаково, если речь идет о женщинах из разных классов. «Черные Пантеры», которые, вопреки ни на чем не основанному охранительскому мифу, никогда не были расистами, рассчитывают на то, что мировая революция есть бунт третьего мира против мира первого, в США же самые угнетенные слои – афроамериканцы, и потому правнуки рабов станут ударной силой финальной битвы с «Вавилоном». Неутомимый чернокожий художник Эмори Дуглас в сотнях плакатов и коллажей создает узнаваемый стиль движения. Годар снимает («Один плюс один») свою русскую жену в роли американской демократии, попавшей между белым техасским нацизмом и левачеством «Черных Пантер». В маоистскую веру ненадолго обращается психоделический пророк Тим Лири, скрывающийся от властей США после утопической попытки отделить штат Калифорния и создать в нем революционную контркультурную республику. Даже Джон Леннон, живущий в Нью-Йорке и написавший для калифорнийских сепаратистов гимн «Идем вместе!», меняет свое отношение к маоизму и вслух сожалеет о своей недавней иронии по поводу плакатов с Мао в песне «Революция». Анджела Дэвис, ученица Маркузе, личная охрана которой сплошь состоит из «Пантер», попадает за решетку из-за игр с оружием. Другие культовые для леваков заключенные – индейский активист Леонард Пелтиер и радиоагитатор Мумия Абу-Джамал. Оба стреляли в полицейских или агентов ФБР.

Представители движения «Черные Пантеры»

Одна из групп прямого действия похищает внучку медиамагната Херста с требованием к ее семье «накормить всех бедняков Калифорнии», но заложнице настолько понравилось среди подпольщиков, что она, очарованная их пафосом классовой войны, передумала освобождаться, взяла в руки оружие и грабила банки вместе с городскими партизанами.

Другой тренд 1970-х – марксистский феминизм Сильвии Федеричи и Барбары Эренрайх, унаследованный позже Нэнси Фрейзер. Женщины – это «дважды угнетенные», потому что капитализм эксплуатирует их не только как наемных работниц, но и как сексуальный объект/средство биологического воспроизводства. Государство должно платить им за их домашнюю работу. Уличные акции под лозунгом: «Сожги свой лифчик здесь!». Бесконечные дискуссии о том, была ли права Валери Соланс, мечтавшая о мировой революции как о полном уничтожении мужчин, когда стреляла в Энди Уорхола, обвинив его в товаризации искусства.

Вошедшая в моду среди высоколобых Сьюзен Зонтаг отдает должное и маоизму, одобряя революционность новой китайской фотографии, и левому феминизму.

Сьюзен Зонтаг

Дэвид Харви создает марксистскую географию и урбанистику, которую подхватят Нил Смит и Энди Меррифилд, а Иммануил Валлерстайн предлагает свою концепцию миросистемы, то есть наиболее полное на тот момент понимание экономического империализма.

10

С 1973 года (нефтяной кризис) у среднего класса начинаются проблемы, плата за образование идет в рост, расширение социальных программ останавливается и оборачивается вспять. Изменилась и налоговая система — в процентах богатые стали платить гораздо меньше. Эти реформы назвали «неолиберализмом» и вскоре они дали ожидаемый результат. «Молодежная революция» завершилась отчаянным панк-роком, романтическим левым терроризмом и последними выкриками Анджелы Дэвис в мегафон. А президент Рейган стал эмблемой «отказа от вредных утопий» и «возврата к классике».

В  конце 1980-х  массовым фильмом-паролем становится уже не «Забриски Пойнт», но «Они живут» Карпентера. Главный журнал марксистской контркультуры – «Переработанный мир» из Сан-Франциско. Но есть и постоянная респектабельная трибуна американских социалистов всех оттенков – журнал «The Nation». Он остается таким и по сей день.

И все же среди левых начинается кризис и отток людей. Сказываются неолиберальный курс Рейгана и депролетаризация страны через вынос производств за ее пределы плюс международная дезориентация. Китай окончательно встал на рельсы государственного капитализма. СССР на глазах восстанавливал дикий стихийный рынок. Куба оказалась в изоляции и перестала вдохновлять. Альенде в Чили давно свергнут при активной поддержке спецслужб США. Последней «партизанской революцией» была победа сандинистов в Никарагуа.

Бойцы-санданисты в Никарагуа

Кен Нэбб пишет свою «Радость революции», но в ней больше ностальгии по ушедшему большому бунту, чем веры в грядущее преображение человечества.

Самая известная из американских компартий скукожилась до группки седых энтузиастов без молодежной смены. У других марксистских групп дела шли не лучше. Те лидеры «Пантер», что остались живы после 20 лет уличной войны, переходят в ислам. Университетские умники из «новых левых», продолжающие мечтать о бесклассовом обществе как горизонте нашей общей эволюции, почти полностью уходят в «культурные исследования». Их ролевая модель теперь – «марксистский герменевт» Фредрик Джеймисон, и они создают целую традицию классового анализа обложек глянцевых журналов, истории дизайна, модных интерьеров, эволюции тела в рекламе и вообще исследований «политического бессознательного массовой культуры». Американские антикапиталисты  переживают свое самое депрессивное десятилетие с 1987 по 1997 год. Единственная массовая левацкая рок-группа тех лет – Rage Against The Machine Тома Морелло.

Фредрик Джеймисон

Мой американский приятель близко общался тогда с группой «Революционные коммунисты Нью-Йорка». Днем они продавали наркотики белым мальчикам из кампусов, а ночью поджигали дорогие машины. Накапливали оружие и слушали экстремистский рэп. Никто, кроме полиции, ими не интересовался.

11

Средний класс старался сохранить свое положение, придумывая все новые способы «оптимизации» самого себя. В 80-х американские женщины массово вышли на работу. Возникла необходимость для всех работать больше за прежние деньги. В 90-х началось массовое кредитное рабство, особенно в сфере недвижимости. В нулевые все ресурсы были исчерпаны, интернет-экономика, которая обещала всех спасти, оказалась миражом, биржевые пузыри стали лопаться, и в 2008-м система затрещала и ощутимо начала проседать.

Occupay in Los Angeles, Thursday, Nov. 17, 2011.

Что происходит с политическим полем в моменты таких кризисов? Как правило, ослабевает респектабельный центр и заметно усиливаются радикальные края. Люди больше не верят, что можно жить по-старому, что все не так уж плохо, что завтра у всех будет хотя бы то же, что у них было вчера. Они начинают искать альтернативу справа и слева от центра. Такими альтернативами стали новые массовые движения — «Чайная партия» справа и «Оккупай» слева.

По оценкам ведущих американских экономистов Пола Кругмана и Джозефа Стиглица, рост неравенства и общую деградацию системы остановить так и не удалось.

В 2013-м рядовой американский работник, занятый в промышленности или услугах, получал в среднем на 13% меньше, чем в 1973-м. При этом средняя производительность труда за то же время выросла на 107%. Стоимость жилья и образования за этот период взлетела в разы. Во всех этих расчетах, само собой, учтена инфляция.

12

В конце 1990-х годов левых вернуло к жизни сапатистское восстание в Мексике. Антиглобализм стал новой идеей. «Альтерглобализм», как они называли его сами. Мировой капитализм окончательно вступает в финальную стадию, и процесс сопротивления должен стать таким же глобальным. Альтернатива прежняя: социализм или варварство исторического регресса.

На университетском небосклоне загорается новая звезда левацкой философии – Майкл Хардт. Вместе с итальянским политическим философом Антонио Негри он пишет «Империю» – библию бунтарей нового века. Эллен Вуд совершенствует теорию накопления капитала. Эрик Райт уточняет структуру классов. Джоди Дин исследует механику и возможности новой публичности, представленной в социальных сетях. Роберт Бреннер разоблачает спекулятивные пузыри рынка не как ошибку системы, но как выражение ее иррациональной сути.

Беспорядки в Сиэтле

Новое поколение актикапиталистов при активной помощи профсоюзов провоцирует «битву в Сиэтле» против собравшихся там лидеров ВТО. Стюарт Таунсенд снимет об этом эффектный фильм с Шарлиз Терон, тоже всегда «подмигивавшей» левым. Эпидемия аналогичных беспорядков прокатывается по всей стране. Биполярный мир закончился и внутренние конфликты обостряются. Возвращаются прежние классовые противоречия и новая революция будет скорее напоминать классические битвы 1848 года, чем психоделический 1968-й. Подтверждая эту теорию, в 2011 году штат Висконсин парализует грандиозная забастовка, начавшаяся с протеста учителей. Сочувствующий кинопропагандист нового поколения левых – Майкл Мур («Капитализм: история любви»).

Вдохновляющий образ непокорного третьего мира под красным флагом воплощают теперь президенты Уго Чавес (Венесуэла), Эво Моралес (Боливия) и Лула да Силва (Бразилия). Мобилизация против второй иракской войны вернула левым тысячи активистов. Они даже оказали «критическую поддержку» Обаме, пообещавшему бесплатную медицину и больший контроль над корпорациями.

В десятых годах антиглобализм плавно превратился в движение «Оккупай». Это новая стратегия: захватываем общественные пространства и живем там. Приходим в банк и ложимся на пол. Проникаем в офис и начинаем там концерт. Марксистский рок продолжается: «Вернем себе улицы! Это наш город! Власть народу! Все принадлежит всем!» – скандируют тысячи на концертах нью-йоркской группы «Последний Интернационал». В 2015 эту группу даже пригласили в шоу Леттермана (американский оригинал «Вечернего Урганта»).

Молодежь, которая вновь появилась у левых, черпает теорию и политическое вдохновение с сайта журнала «Jacobin» или из активистских новостей «Democracy Now!» и играет ведущую роль в распространении протестных парков по всей стране. Московский поэт Кирилл Медведев с гитарой приезжает туда и поет вместе с ними «Интернационал» на английском.

Сегодняшнее поколение радикалов говорит чаще не об освобождении, но о преодолении труда как устаревшей дисциплинарной практики, резонно спрашивая: «Если семь процентов выполняемой на земле работы покрывают минимальные нужды человечества, куда и ради кого мы ходим пять дней в неделю?»

Во время президентской кампании 2016 голосом левых стал «социалистический кандидат» Берни Сандерс. За него был готов проголосовать каждый пятый американец. Но в случае прохождения в финал вместе с Трампом, Сандерс гарантированно выигрывал у Трампа по всем предварительным опросам. «Америка по Сандерсу» – это переход к новому, экологическому, способу производства, сворачивание военного империализма, потрошение корпораций, бесплатная медицина и образование, доступные каждому, полный легалайз марихуаны, а в перспективе базовый доход для любого гражданина.

Политическому истеблишменту стоило немалых усилий сделать так, чтобы в финале, против Трампа, всё же была выдвинута Хилари Клинтон, а не «социалист Берни».

В 2017 году 44% так называемых «милленалов» – американцев, родившихся между 1980 и 2000 годами – хотели бы жить при социализме, а не при капитализме, а ещё 7% предпочли бы полный коммунизм.