Размышление над книгой Гая Стэндинга

Теории и практики

 Многие, казалось бы, характерные для «неправильного» русского капитализма черты, кажутся неправильными, дикими и типично русскими лишь до тех пор, пока опыт взирающего на рыночные изъяны ограничен пределами одной страны. Если и есть что-то типично русское у нашего родного капитализма, то это провинциально ограниченный взгляд на исключительность своего положения. Это только у нас рынок не работает, у нас бюрократия наживается на благородных бизнесменах, у нас есть олигархия и только у нас трудяга обижаем, не то что в заморских странах, где и с менталитетом все в порядке, и законы никто не нарушает. Так и хочется сказать: «Так жить нельзя!». 

   Пациентов, предлагающих жить «не так», с 90-х годов не поубавилось, даже стало больше. Посыл, конечно, верный, но только не вполне ясно, что же, наконец, нужно сделать, чтобы было «так». Для кого-то достаточно восстановить сменяемость власти. Тогда и рынок заработает, и законы задействуют, и коррупция будет побеждена.  Но с проблемой сменяемости власти крупная российская буржуазия справлялась вполне самостоятельно, меняя Ельцина на Путина в 1999-ом, а потом Путина на Медведева в 2008-ом и обратно на Путина в 2012-ом году. Конечно же, все эти перетасовки не изменили грабительской сути российской политики. Но вера в «правильного» кандидата, чудом берущего власть в свои руки и делающего все как надо, по-прежнему жива. Вполне вероятно, что этот кандидат вскоре появится, если уже не появился. Будет ли он политической реинкарнацией Путина, очередным консенсусным кандидатом, либо кандидатом, отстаивающим интересы отдельной олигархической группировки, от этого облик российского капитализма кардинально не поменяется.

Другим выходом из сложившейся ситуации является организация трудящихся масс в борьбе за свои права и формирование отвечающей их интересам политической повестки. Но для последнего нужно понимание состояния современного капитализма - как российского, так и мирового, нужна просвещенческая работа, и в этом отношении знакомство с актуальными левыми и окололевыми исследованиями капитализма принципиально важно. Особенный интерес представляют исследования зарубежных авторов. Они позволяют взглянуть на многие, казалось бы, характерные для России социально-экономические проблемы, как на часть более общих, свойственных современному мировому капитализму тенденций. Это и отмирание пенсий, и товаризация образования, и уменьшение социальной мобильности, и деиндустриализация и т.д.

Все указанные явления, как совершенно ясно становится после прочтения книги Стэндинга «Прекариат: новый опасный класс», не производные «неправильного» русского капитализма. Они – черты мировой неолиберальной экономической системы. Как пишет сам британский профессор, «с 1970-х годов мировая экономика стала интегрированной до такой степени, что изменения в одной части мира почти тотчас же сказывались на происходящем в других местах». Среди многих прочих пугающих черт неолиберального капитализма, как утверждает Стэндинг, – растущая прекариатизация населения. Что это такое? Чем это нам грозит? И что делать? – ответы в разбираемой ниже книге.

Об авторе

Гая Стэндинга, британского профессора Лондонского университета и Школы восточных и африканских исследований, нельзя назвать ни социалистом, ни, тем более, марксистом. В своей известной книге, посвященной проблеме прекариатизации, Стэндинг только вскользь упоминает Маркса и марксистскую классовую теорию. Самого британского профессора можно условно отнести к умеренно левыми, да и то в той степени, в какой к последним относится партия лейбористов с Джереми Корбиным, сторонником которого Стэндинг является. Тем не менее, исследования Стэндинга, долгое время проработавшего в Международной организации труда, в области экономики труда имеют немалую ценность для понимания мировых экономических процессов. И, в особенности, того, как эти процессы влияют на положение рабочего класса.

На данный момент лишь одна книга Стэндинга увидела свет в русском переводе – «Прекариат: новый опасный класс». Перевод был осуществлен Н. Усовой и издан в 2014 году издательством Ад Маргинем Пресс. Стоит, однако, перечислить и некоторые другие работы. Например, книгу 2017 года «Базовый доход: как мы можем это сделать» («Basic Income: And How We Can Make It Happen»). Название её говорит здесь само за себя. Стэндинг – активный сторонник введения всеобщего безусловного базового дохода. Он же является сооснователем Всемирной сети базового дохода (BIEN). Книга 2016 года «Коррупция капитализма: почему рантье преуспевают, а труд не окупается» («The Corruption of Capitalism: Why Rentiers Thrive and Work Does Not Pay») посвящена разоблачению неолиберального мифа о якобы победивших свободном рынке и принципах конкуренции на Западе, так часто повторяемого западными и прозападными политиками. В действительности, как утверждает Стэндинг, западные рыночные механизмы настроены для извлечения прибыли незначительным числом собственников, или рантье, и прослойкой плутократической бюрократии. Есть у Стэндинга и работы, посвященные проблемам стран Восточной Европы («Structural Change in Central and Eastern Europe: Labour Market and Social Policy Implications», 1993 г., «Minimum Wages in Central and Eastern Europe: From Protection to Destitution», 1995 г.).

Прекариат. Что это за класс?

Работа Стэндинга «Прекариат: новый опасный класс» прекрасно написана, отлично структурирована. Каждая глава, которая в свою очередь разбивается на небольшие подглавы, оканчивается емким резюме. Так что ориентироваться в тексте достаточно просто. Книга читается быстро и легко.

Все начинается с постановки основных вопросов, касающихся прекариата: «Что это за класс? Почему нас должен беспокоить его рост? Почему он растет? За счет кого он пополняется? И к чему это все может привести?». В последующих шести главах даются последовательные ответы на них. Попытаемся же вместе со Стэндингом разобраться в этих вопросах.    

Стэндинг довольно пафосно, уже в названии книги, провозглашает прекариат «новым опасным классом». Но этот класс, по его мнению, еще не осознал себя, не обзавелся классовым мышлением, не стал политическим классом. В данном случае разговор о классах – это разговор о той или иной социально-экономической теории.

Макс Вебер, социолог

Если, с точки зрения либерального социолога М. Вебера, класс определяется по уровню дохода, отношению к власти и престижу, – отсюда Вебер условно и довольно смутно делит общество на высший средний и низший класс, – то для марксистов класс определяется отношением к средствам производства, месту и роли в системе общественного производства и организации труда. С точки зрения марксистов, в развитом капиталистическом обществе можно выделить два основных класса – буржуазию и пролетариат. Это деление принципиально важно, поскольку отражает базовое противоречие, свойственное капитализму – противоречие между трудом и капиталом, между теми, кто работает, и теми, кто распоряжается плодами труда рабочего.

По какому принципу Стэндинг выделяет прекариат в качестве отдельного класса? Он перечисляет ряд его черт: отсутствие или незначительное число трудовых гарантий, нестабильность дохода, сниженная социальная защищенность. Получается, что под понятие прекариата поэтому подходит очень широкий слой рабочих: от фрилансеров до гастарбайтеров. Уровень дохода у всех них может значительно отличаться. 

Помимо этого, возникает вопрос, почему эту группу Стэндинг не рассматривает в качестве части пролетариата? Как он пишет, противопоставляя пролетариат прекариату: «Пролетариат это сообщество, состоящее в основном из рабочих с долговременной стабильной занятостью, с фиксированным рабочим днем и определенными возможностями продвижения по службе». Стоит ли говорить, что определение это очень странное? Во-первых, пролетариат свою условную стабильность на Западе получил далеко не сразу, и получил благодаря мощному рабочему движению. Было время, когда ни гарантий занятости, ни возможности продвижения по службе у пролетариата не было. Во-вторых, сама грань между пролетарием и прекарием получается уж очень неопределенная. Ведь при капитализме и сейчас пролетарий, имеющий сегодня стабильную работу, не застрахован от того, чтобы завтра оказаться выброшенным на улицу. Кроме того, из-за отсутствия ясных критерий принадлежности к прекариату довольно трудно становится определить численность этого класса. Сам Стэндгинг считает, что «в настоящий момент во многих странах по крайней мере четверть взрослого населения относится к прекариату». Ни подтвердить, ни опровергнуть данное утверждение нет никакой возможности.

Стэндинг далее выделяет 5 основных социальных групп.

  1. Элита – олигархическая прослойка, люди со сверхдоходом.
  2. Салариат – высокооплачиваемые служащие, представители крупных корпораций и госкомпаний.
  3. Квалифицированные кадры – люди со стабильным заработком, опирающимся на свои профессиональные знания.
  4. Промышленные рабочие
  5. Прекариат

Сотрудники колл-центров (прекриат по Стэндингу )

Хотя «классовая теория» Стэндинга и заслуживает критики, о проблеме прекариатизации, поднимаемой им, возможно, говорить можно и нужно. Только именно как о проблеме, касающейся пролетариата. Слишком многие по собственному опыту знают о расширении числа тех рабочих, чьи трудовые гарантии никак не защищены, а занятость непостоянна. 

Стэндинг совершенно точно определяет и причины растущей прекариатизации: глобализацию, освоение капиталом новых рынков рабочей силы, перенос производства в развивающие страны, и, как следствие, деиндустриализацию и расширение третичного сектора (сектора услуг). Упоминает он и широкое использование труда мигрантов, и неолиберальную политику, утвердившуюся в 80-е годы на Западе идею «гибкого рынка труда» в интересах бизнеса. Способствует прекариатизации и сама идеология неолиберального мира с новыми требованиями к рабочему. Ведь наверняка каждый из нас слышал, что ему нужно быть гибким, конкурентным, улавливать требования рынка без каких-либо ясных гарантий со стороны буржуазного мира.

Рабочие, занятые в многочисленных колл-центрах, курьерских службах, типа Яндекс.Еда, находящиеся в теневой сфере экономики, мигранты, лишенные не только трудовых гарантий, но и части гражданских прав, стажеры без каких-либо определенных перспектив, в конце концов, имеющие статус безработных – все эти люди составляют ряды прекариата. Ряды его очень неоднородны, их профессии могут называться по-разному. Прекариатизированное общество имеет множество профессий со звучными названиями, призванными замаскировать предполагаемый ими унылый характер труда. Стендинг приводит в качестве примера «цитадель демократии»: «Американская профессиональная организация, естественно взявшая себе напыщенное название Международная ассоциация административных работников (раньше она называлась более скромно: Национальная ассоциация секретарей), сообщила, что в ее структуре более 50 профессий, в том числе «координатор приемной», «специалист по электронной документации», «служащий по распространению медийных изданий» (то есть разносчик газет), «ответственный за сбор вторичного сырья» (выбрасывающий мусор из корзин) и «консультант по санитарии» (уборщик туалетов). Но США не одиноки в своей изобретательности, такое происходит везде». Стоит ли говорить, сколь огромное количество вакансий в России приходится на всякого рода «менеджеров», «управленцев», в действительности ничем не управляющих. Всех прекариев, вне зависимости от профессии, объединяет одно – «ощущение, что их работа вынужденная, случайная и ненадежная».

Отсюда ощущение беспокойства, неудовлетворенности, недовольства и отчуждения. Для таких людей не существует социальных лестниц. Характер работ, в который прекариат втянут, лишает их возможности завязывания прочных профессиональных или карьерных отношений. Помимо этого, их права совсем или практически не представлены ни в экономической, ни в политической сфере. Профсоюзы, переживающие сейчас не самые лучшие годы, созданы были для поддержки «профессиональных» рабочих, укорененных в рабочей среде, имеющих профессиональную идентичность и стабильное рабочее место. Прекариат – дитя атоматизированного, глобалистского общества, автоматически выпадает из их поля деятельности. Но их не замечают и буржуазные политики.

Мигранты на стройке (тоже прекриат)

Причем владельцы капитала считают таких людей прослойкой лентяев и иждивенцев, новыми «лишними людьми», которых нужно подталкивать работать, лишая подпорки в виде соцгарантий. Живя сегодняшним днем, они не рассчитывают на получение в будущем пенсий, не рассчитывают на достойные пособии. Сами их ожидания касательно прелестей капиталистического мира обмануты, их недовольство растет, но ясного понимания того, что делать, нет. Поэтому они первая жертва всякого рода политического популизма, мощнейшей платформой которого становится интернет, социальные сети, youtube-каналы и т.д. Кроме этого, они наиболее вероятная массовка управляемого, в силу неосознанности своих классовых интересов, социального протеста.

Почему он растет и чем опасен?

Недовольство и отчуждение прекариата ведут к вызреванию деструктивных настроений в обществе, росту недоверия к существующей политической и социальной системе. Это недоверие приобретает разные формы, но его присутствие уже ощущается. Протестные голосования за Брексит, за Трампа, движение желтых жилетов – все это, возможно, сигналы будущих перемен. Они показывают, что прежние идеологические структуры рушатся, держать массы в прежних идеологических рамках все труднее, необходимо что-то менять. Так, вслед за кризисом экономическим 2008 года, подкатывает кризис политический. Пока можно сказать лишь одно: это закат эры неолиберализма.

Неизвестно пока, в чью сторону качнется маятник в случае обострения классового конфликта. Возможно, нас ожидают уступки со стороны капитала и приход социал-демократов на Западе к власти. Но вполне ожидаем и приход реакционных сил, разрушение демократических институтов, фашизация. 

Так или иначе, можно уже сейчас предположить, что немалую роль в этих процессах будет играть расширяющийся прекариат.

Прекариатизация была подготовлена утратой доверия к общественным институтам. К фирмам как местам трудовой социализации, к профсоюзам как представителям интересов рабочих, к государству как к институту, выражающий общий интерес, к системе образования и к институту семьи. Расширяющаяся товаризация отношений, потребительская ориентация современного капитализма и беспрерывный рост имущественного неравенства в конце концов должны были довести до предела отношения отчуждения и неопределенности, выражением которого стал прекариат.

Во многих странах расширению прекариата способствовал кризис 2008 года, позволивший многим компаниям избавиться от «постоянных» сотрудников и нанять побольше временных. Стэндинг пишет: «В США во время кризиса фирмы прибегли к тактике, которая использовалась после крушения советский системы в 1991 году, переведя постоянных сотрудников на «контрактный статус», чтобы избежать фиксированных издержек. В случае с Советским Союзом миллионы рабочих были отправлены в «неоплачиваемые отпуска», а их трудовые книжки по-прежнему оставались в фирмах. У людей оставалась иллюзия, что работа у них все еще есть, но это приводило к обнищанию, а некоторых даже довело до смерти. В США в результате перевода сотрудников на временные контракты они лишались медицинской страховки, оплачиваемых отпусков и т.п. Было бы преувеличением сказать, что США точь-в-точь повторяли советский путь, однако тактика выталкивания рабочих в прекариат принесла людям немало страданий». Количество рабочих мест после кризиса значительно сократилось, а производительность труда возросла. Нет, не за счет новых технологий или способов управления, а «за счет того, что работодатели заставляли работников больше трудиться, сдерживая создание новых рабочих мест. Но это, по всей видимости, лишь часть правды, поскольку кризис, вероятно, подстегнул переход к аутсорсингу и теневому труду». Вполне можно понять теперь, почему выстрелила правопопулистская риторика Трампа на последних выборах, приведших в ужас либеральный истеблишмент.

Протесты против миграционной политики Трампа

С другой стороны, в странах Запада был нанесен значительный удар по госсектору. «Атака на госсектор часть процесса приспособления после 2008 года, происходящего во всех промышленно развитых странах. В Греции при правоцентристском правительстве к и без того огромному госсектору в период с 2004 по 2009 год добавились75 тысяч чиновников. Как только в 2010 году наступил долговой кризис, госсалариат подрезали и греческий прекариат получил пополнение. […] В Италии также усиливалось давление на государственный сектор. В октябре 2009 года 40 тысяч полицейских прошли маршем по Риму с требованием повысить зарплаты и обновить парк полицейских машин. […] И они не одиноки, миллионы госслужащих теряли гарантии занятости. В Португалии 50 тысяч госслужащих в феврале 2010 года устроили демонстрацию протеста, выступая против замораживания зарплат, но правительство продолжило сокращение госсектора. В Ирландии, в конце 2010 года вынужденной принять помощь от Евросоюза, с большим трудом завоеванные доходы госсектора (и его порой старомодные льготы) подрезали за считанные месяцы. В Великобритании, как и в США, две трети всех».

Все это вполне соотносится с тем, что переживают многие бюджетники в России, рискующие оказаться в рядах прекариата. Непрекращающаяся «оптимизация» в сфере образования и медицины, катастрофическая ситуация с дошкольными и внешкольными детскими организациями – общая черта всех современных капиталистов, которые никогда не прочь сэкономить на детях, больных и стариках.    

За счет кого он пополняется?

Обычно с молодежью общество связывает свои самые большие надежды. «Они будут жить лучше нас», – говорит старое поколение, встречая свою смену. Теперь все иначе. Теперь молодежь, как утверждает Стэндинг, – одна из главных жертв прекариатизации. Заканчивая школы, колледжы молодые люди могут пребывать в состоянии неопределенности годами. Меняя работу за работой, находясь «в поисках себя», молодые не особо стремятся закрепиться за предлагаемым местом. Они смотрят отстраненно на старшее поколение, имеющее пенсии, льготы и давно прошедшее этап трудовой социализации, находящееся зачастую в гораздо более выгодном положении, нежели молодежь. Оказавшаяся в деиндустрированном мире, когда крупное производство выведено в страны третьего мира, или просто уничтожено, как в России, в мире с разросшейся до невероятных размеров сферой услуг, молодежь все труднее отождествляет себя со старым рабочим классом. Для них не столь очевидны противоречия между интересами капитала и труда. С другой стороны, они не могут довольствоваться ролью обслуги, которую им предлагает «постиндустриальное» общество, и часто хотели бы сами стать собственниками, работать на себя, ни от кого не завися. Это сознание «лавочника без лавки», столь распространенное сегодня, подпитывает правые течения, в том числе столь экзотическое, как либертарианство, представляющее общество в виде этакого гипермаркета, состоящего из одних торгашей, живущих исключительно за счет операций купли-продажи. Однако, среди молодежи хватает и тех, кто разочаровывается в самом капитализме. В особенности много таких на Западе, где наблюдается рост популярности социалистических идей. Так социологический опрос 2017 года, проведенный социологической службой YouGov среди молодых американцев (рожденных после 1981 года), показал, что 44 % предпочли бы жить при социализме, 42 % устраивает капитализм, 7 % голосуют за коммунизм и еще 7 % за фашистскую диктатуру.

Среди причин прекаризации молодежи одной из наиболее болезненных является кризис образования. Из института, выполняющего гуманистическую роль, воспитывающего и дающего нужные для профессиональной социализации навыки, образование становится товаром, капиталовложением, окупаемость которого ничем не гарантирована. Несмотря на постоянное обесценивание этого товара, спрос на него только возрастает. Молодые люди обзаводятся двумя-тремя дипломами, свидетельствами о приобретении должной классификации, но эти бумажки все равно не приносят желаемой работы. Сами учебные заведения превращаются в своего рода фирмы и это происходит по всему миру. «Происходит глобализация системы образования. Ее нагло представляют как индустрию, источник выгоды и экспортной выручки, как область конкуренции, когда страны, университеты и школы оцениваются по результативности. То, что происходит, беспрецедентно. Администраторы взяли под контроль школы и университеты, насаждая бизнес-модель, заточенную под рынок. И лидером этой глобальной «индустрии» являются США, притом что стандарты там катастрофически упали. Идея в том, чтобы воспроизводить продукты под названием «сертификаты» и «выпускники». Университеты больше соревнуются между собой не по уровню обучения, а по уровню «роскоши»: где лучше общежития, спортзалы и танцплощадки, где числится больше знаменитых ученых, сделавших себе имя в академической науке, не связанной с преподаванием».

Система образования, становясь в индустрию по продаже дипломов и сертификатов, дает широкий простор для «творчества». «Один юный любитель серфинга сказал, что собирается в Плимутский университет (Plymouth University) «изучать серфинг и его технологию»: на этом курсе он должен будет «два раза в неделю кататься на доске, это обязательная дисциплина». Таковы оболванивающие дипломы для оболваненных работников». А как вам университетский курс по «Игре Престолов», запущенный в Гарварде в 2017 году? Российскому образованию пока есть куда стремиться.

График показывает долю американцев, получивших высшее образование, в зависимости от доходов семьи, в которой они росли.

Оказавшись на улице, после прохождения 4-ех или 6-тилетнего курса обучения, выпускник часто осознает, что получить соответствующую ожиданиям работу не получится. С другой стороны, большая часть должностей, предлагаемых молодежи рынком, вовсе не требует многолетней подготовки. Это приводит к разочарованию и раздражению. Значительное число молодежи, оказавшейся в рядах прекариата, еще рассматривает свое состояние как временное. Но уже сейчас ясно, что для большинства это временное состояние может стать бесконечным. Поэтому настроения этой части населения будут и дальше меняться и не в лучшую сторону.

Процесс отмирания пенсий, затронувший, наконец, и Россию - еще одна причина роста прекариата. И здесь под удар попадают люди пенсионного возраста, на чьи услуги рынки многих стран никак не рассчитаны. Решить эту проблему власти пытаются за счет политики субсидий и квот, однако все эти меры никак не ведут к увеличению рабочих мест, что вносит некоторое напряжение на рынке труда. Старики угрожают составить конкуренцию прекариатизирующей молодежи.

Наконец, значительной проблемой в вопросе прекариатизации являются мигранты. Им Стэндинг посвящает целую главу. Категорий мигрантов много. Это беженцы, нелегалы, переселенцы, сезонные мигранты и т.д. Всех их объединяет отсутствие полноты гражданских прав, особая уязвимость в вопросе трудовых и имущественных отношений. Значительная часть мигрантов – нелегалы, на которых многие государства попросту закрывают глаза. Дешевизна труда нелегалов и возможности для их сверхэксплуатации только подстегивает капиталистов завозить рабочие руки из-за рубежа. Больше всего нелегалов проживает в США, в 2008 году, на момент кризиса, их проживало 12 миллионов, а в 2019 году Трамп озвучил цифру в 25 миллионов.

Миграция способствует нарастанию социального напряжения в обществе. Миграционный кризис, начавшийся в 2015 году, когда в Европу хлынул поток беженцев из разрушенных войной стран Ближнего Востока, стал козырем для многих правых популистов в Европе. Миграцию провоцирует не только война, но и перетекание капитала из одного региона в другой, перенос производства. И обусловленность миграции запросами буржуазии на рынке труда, по сути интересами капиталистов, не дает права оставлять эту проблему правым силам. Тем не менее, сами мигранты, находясь в положении чужаков, уязвленных в своих правах, не стремятся примыкать к тому или иному крылу социального протеста.

Прекариат в России

Точкой отсчета российского прекариата является катастрофа 90-х годов. Гай Стэндинг в одном из интервью так охарактеризовал ситуацию в России того времени: «Когда я приезжал в Россию в 1990—1991 годах, я видел этот коллапс — потерю свободы, идентичности, я видел, как система рухнула под давлением внутренних противоречий. Но что стало настоящей трагедией в начале 90-х — это шоковая терапия Вашингтона и разных международных организаций, преследующих свои интересы в России. Она привела к тому, что установилось совсем не демократическое, не социальное государство. Несколько последующих лет мы наблюдали то, что я готов назвать геноцидом. Если помните, продолжительность жизни мужчин тогда упала с 64 до 58 лет, не лучше обстояло и с женщинами, несколько миллионов людей умерло преждевременно». Мы знаем, что не столько Вашингтон и международные организации, курировавшие экономические реформы 90-х, виноваты в том коллапсе, о котором говорит Стэндинг, сколько местные исполнители, национальный капитал. Никто, однако, еще не понес наказания за этот «геноцид». Почему-то о жертвах режима, уже давно не существующего, у нас принято вспоминать чаще, чем о жертвах совсем недавних и преступниках, все еще живущих с нами. Интересно, почему?

Множество людей тогда были отодвинуты на обочину разворачивающихся рыночных отношений. Потеряв работу, профессию, оказавшись в состоянии неопределенности и растерянности, десятки тысяч трудящихся познали, что такое прекариатизированное существование. Кто-то становился грузчиком или таксистом-«бомбилой», кто-то подавался в челночники, попадал в ловушку сетевого маркетинга или становился частью преступного сообщества. Растерянность, потеря профессиональной и классовой идентичности не позволили пролетариату организоваться для борьбы за свои права, сделали его жертвой манипуляций и обмана со стороны обогатившейся буржуазии, внушившей миллионам иллюзию о приходе демократии и новых возможностей в Россию, об избавлении от «красной угрозы» и т.д.

С приходом 2000-ых с их относительной стабильностью ситуация как будто бы изменилась. Экономика стала устойчивее, доходы населения поползли вверх, закончилось время криминального передела собственности. Но исчезла ли проблема прекариатизации? 

Гай Стэндинг практически не говорит в своей книге о ситуации в современной России. Тем не менее, российских исследователей прекариата за последние 10 лет появилось немало. Термин «прекариат» взяли на вооружение даже ряд отечественных марксистов, таких как А.В. Бузгалин и А.И. Колганов. Прекариату посвятил монографию социолог Жан Тощенко. Она увидела свет в 2018 году под названием «Прекариат: от протокласса к новому классу».

С процветающей в России экономикой услуг, где, согласно данным популярного сайта «Работа.ру», самыми распространенными вакансиями являются водитель, продавец, кассир и охранник, сомнений насчет того, что с прекариатом у нас все в порядке, никаких нет. Он никуда не делся. Это отражают, например, показатели неформальной занятости населения. Согласно Федеральной службе государственной статистики, он за нулевые годы вырос с 14,1 % в 2001-ом году до 19,0 % в 2012-ом. Далее, к сентябрю 2014 года доля занятых в неформальном секторе еще подросла и составила 20, 8 %. К маю 2015 года, по данным «Роструда» и «Росстата» в России теневая занятость составляла более 15 миллионов, или около 20-ти% экономически активного населения (76,1 миллиона человек). Все это свидетельствует, что прекаризация населения не ограничилась 90-ыми годами. Она продолжилась уже в путинское время.

В
В 2017 году Россия вошла в пятёрку стран с крупнейшей теневой экономикой

Прекариатизация продолжается и за счет колоссальной миграции. В 2014 году Россия занимала первое место в Европе и второе в мире после США по количеству гастарбайтеров. С 2015-го года количество мигрантов несколько начало снижаться, ввиду санкций, девальвации рубля и рецессии Однако не настолько, чтобы лишить Россию лидерства в указанной области. Как сообщает газета «Коммерсант»: «По статистике главного управления МВД РФ по вопросам миграции, в 2017 году в Россию въехало 17 млн иностранцев, на постоянной основе в стране проживает 9,5 млн граждан других стран. Число нелегальных мигрантов в октябре 2017 года в МВД оценивали в 2,6 млн.  На миграционный учет в 2017 году поставлено 15,7 млн иностранцев». О положении трудовых мигрантов было написано довольно много. Ужасные условия труда и жизни многих нелегальных мигрантов, работающих за еду, – стали почти мемом. Впрочем, все это лишь показывает, на что способен ничем не ограниченный капитализм.  

И, как и во многих капиталистических странах, одной из главных жертв прекариатизации является молодежь. Просматривая ленту вакансий для учащейся молодежи и не только, нередко натыкаешься на работы «с гибким графиком», с неполным рабочим днем. Но гибкий график, если и существует, то он существует не для рабочего, а для капиталиста. Нередко это означает, что работать вы будете так же или даже больше, но платить вам будут меньше. ТК РФ не распространяет действия МРОТ на работы с неполным рабочим днем. И этим пользуются многие заведения «с гибким графиком», наподобие Макдака или Яндекс.Еда, вводя нищенскую систему оплаты труда. И на этих работах также работает прекариат. С другой стороны, российская молодежь также подвержена «ловушке ложных ожиданий». Получив заветный диплом, ей либо часто бывает трудно найти работу по специальности, либо работа оказывается не соответствующей финансовым ожиданиям, а «перестроиться» под требования рынка не всегда удается. Начинается череда смен работ, «поиска себя». Это ведет на путь нестабильности.

Классовый вопрос

Гай Стэндинг в своей книге прекрасно описывает неолиберальную политику в сфере трудовых отношений, ведущую к прекариатизации населения, уделяет внимание некоторым тревожным аспектам современного капитализма, сопровождающих указанное явление. Но несмотря на отмеченные здесь и выше достоинства книги, согласиться полностью с теоретической частью работы Стэндинга сложно.

Одной из главных претензий к Стэндингу является отделение прекариата, даже в виде некоего протокласса, от пролетариата. Стэндинг попросту предлагает выбросить все эти старые словечки, типа «пролетариат», «рабочий класс», «буржуазия», и взять «новый словарь, отражающий классовые отношения в глобальной рыночной системе двадцать первого века», то есть придумать свои словечки, посвежее. Стоит только поздравить британского профессора с таким решением «классового вопроса»! Тут, естественно, и противоречие между капиталом и трудом, базовое для капитализма противоречие, и вовсе уходит.

А что же там с социальной стратификацией? Как у Стэндинга различаются социальные слои, писалось выше. Напомним только, что самым «опасным» у Стэндинга классом является прекариат, а является он таковым потому, что экономических и трудовых гарантий у представители этого класса меньше, чем у других. Единственное, что стоит сделать, с точки зрения британского профессора, для того, чтобы прекариат стал менее «опасным классом», это утверждение принципа универсализма: проведение правильной политики перераспределения гарантий, спасение образования, введение безусловного базового дохода, максимальное распространение республиканских свобод и гуманная миграционная политика.

План замечателен, однако для претворения хотя бы этой либеральной программы необходимо, чтобы класс, принявшийся эти решения проводить в жизнь, осознал, что эти решения напрямую соотносятся с его коренными интересами. А соотносятся ли, предлагаемые Стэндингом решения, с реальными интересами прекариата? Продиктованы ли они той жизнью, которой он живет? И вот здесь оказывается, что живет этот описанный Стэндингом слой уж очень разной жизнью. И трудно сравнить фрилансера, перебивающегося случайными, но приличными заработками, с трудовым мигрантом, работающим за гроши в бесчеловечных условиях. А существуют еще трудящиеся в теневой сфере, молодежь, перебивающаяся работами в колл-центрах, ритейлерах, магазинах фастфуда, люди предпенсионного возраста, работающие охранниками или продавцами на временной работе. Все эти группы вряд ли найдут меж собой общий язык, тем более назовут себя, не то что «опасным», а вообще единым «классом».

Тем не менее, всех этих людей объединяет одно: они выступают в качестве рабочей силы на рынке труда, вовлечены в капиталистические отношения и являются средством для получения прибавочной стоимости. Иными словами, все они являются частью класса пролетариата. Пролетариат не однороден, в нем можно и должно выделять разные слои. Можно и нужно говорить о части его, находящейся в прекариатизированном положении. О положении этой части пролетариата прекрасно пишет Стэндинг. Однако осуществление той или иной программы, облегчившей бы положение трудящихся, невозможно до тех пор, пока не ослабнет власть капитала, пока трудящиеся не добьются непосредственной власти, а власть они могут получить, лишь лишив буржуазию ее экономического могущества. То есть принятие прогрессивной программы не будет законченным решением без перехода к социализму.

Перед левыми силами первейшей задачей сейчас стоит пробуждение в массах классового сознания. И проблема не в том, что большинство не осознает своих коренных классовых интересов, а в том, что большинство не осознает себя большинством. Оно расколото потоками буржуазной пропаганды, оно атомизировано и растеряно в условиях рыночной давилки и вызванного ей озлобления. Оно не всегда способно преодолеть замкнутость и понять, что его интересы созвучны с интересами других рабочих, как в разных концах своей страны, так и мира, переживающих схожие трудности в рамках единой капиталистической системы. Неопределенность, в которую он погружается уже в качестве прекариата, неизбежно должна подтолкнуть пролетариат снова осознать себя. Сейчас, как и прежде, важен призыв к единению, к всеобщей солидарности и реальной демократии.
А

Основная литература

Бузгалин А. В., Колганов А. И. Трансформации социальной структуры позднего капитализма: от пролетариата и буржуазии к прекариату и креативному классу? // Социологические исследования. 2019. № 1. С. 18-28.

http://socis.isras.ru/files/File/2019/1/Buzgalin_Kolganov2.pdf

Дружилов С.А. Прекариат и неформальная трудовая занятость в России: социально-психологические аспекты // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 1. Ч. 2.

http://human.snauka.ru/2015/01/9491

Стэндинг, Гай. Прекариат: новый опасный класс. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. — 328 с.

http://spkurdyumov.ru/uploads/2016/05/prekariat-novyj-opasnyj-klass.pdf

Тощенко Ж.Т. Прекариат: от протокласса к новому классу. Монография / Институт социологии ФНИСЦ РАН, РГГУ. М.: Наука, 2018.

https://www.isras.ru/files/File/publ/Toschenko_Prekariat_2018.pdf

Тощенко Ж. Т. Прекариат – новый социальный класс // Социологические исследования. 2015. № 6. С. 3-13

http://socis.isras.ru/article/5237

Трофимова Т. Гай Стэндинг: «В России тоже можно ввести безусловный базовый доход» - https://www.colta.ru/articles/society/12925-gay-stending-v-rossii-tozhe-mozhno-vvesti-bezuslovnyy-bazovyy-dohod