«Профессиональные русские»: националисты, монархисты, евразийцы, «государственники», ура-патриоты и прочая шваль с капустой в бороде, иконами на шее, злобой в сердце и пустотой в мозгах – не устают говорить, что социализм и демократия чужды русскому народу. Что эти немецко-жидовские идейки принесли на Святую Русь интеллигентишки и нигилисты, а насадили их на нашей земле вражеские шпионы на деньги кайзера и англичан. Русский-то народ-де искони верен царю-батюшке и святой православной державе, ни о какой смуте думать не думает. Эти лицемерные благоглупости, изобретённые ещё в позапрошлом веке, благополучно пережив эмиграцию, реставрировались в России во времена перестройки. И с новым «консервативным поворотом» государственной политики этот миф стал уже частью кремлёвской идеологии.

Даже в официальной пропаганде сложно найти более спорное заявление. Дело в том, что идеи вольности, общности и равенства людей, общего управления и владения землёй и прочие идеи и ценности, составляющие существо социалистической и демократической мысли, имеют в русском народе (как и в прочих народах) непрерывную историю, начиная от древнейших времён до наших дней. Идеи и ценности эти никто к нам не привносил: зародившись ещё до первых летописей, они благополучно дожили до первых русских социалистов-теоретиков, которые ввели стихию русского народного социализма в контекст социализма научного и всемирного.

Русь Древняя

В самом начале известной нам истории восточных славян остатки первобытной общности людей очень сильны среди простого люда как в деревнях, так и в городах. Главные черты древнейшей Руси – это подконтрольность князей и дружины городскому вечу, общинная собственность на землю, участие всех мужчин в ополчении. Нарушение князем своих обязательств перед племенем, ненадлежащее исполнение своих обязанностей или превышение княжеских полномочий могли привести к отстранению правителя от власти, а то и к его убийству.

Идеи вольности, общности и равенства людей, составляющие существо социалистической и демократической мысли, имеют в русском народе непрерывную историю, начиная от древнейших времён до наших дней.

Каждый со школы знает историю князя Игоря: возвращаясь из дальнего похода, князь с дружиной собрали законную дань с подвластных племён, но после Игорь решил, что не участвовавшие в походе древляне должны уплатить двойную дань (что вполне справедливо с его точки зрения). Древляне же посовещались со своим князем и решили, что «коль повадился волк ходить на стадо, то всех съест, если его не убить». Пришедшего за данью Игоря схватили, привязали между двух согнутых деревьев и разорвали пополам. Разумеется, такие жёсткие ограничения не устраивали князей, и первые киевские князья проводили политику постепенного ограничения самоуправления, подчинения племён семейству Рюриковичей. Частью этой политики была и христианизация Руси. Какие бы легенды ни сочиняли летописцы, факт остаётся фактом: если до крещения у каждого из восточнославянских племён были свои князья и свои династии, то после крещения у каждого из племён князем почему-то стал кто-то из большой семьи Рюриковичей. Возможно, конечно, это просто совпадение, но мне в это не верится.

Такие меры, естественно, натыкались на сопротивление населения, но долгое время это сопротивление не нуждалось в каком-то особом идеологическом основании – общественная собственность, воля и самоуправление ещё воспринимались населением как естественные, само собой разумеющиеся нормы жизни. К XI веку князья с дружинами уже укрепились и к этому времени относятся первые же упоминания о народных ересях: так, когда в 1071 году в Ростове случается восстание против богатых, передел имущества идеологически обосновывают два человека, названные в летописи «волхвами». Мировоззрение этих «волхвов», однако, уже не языческое – большинство исследователей сходятся на том, что в Ростов проникли идеи богомилов или манихеев.

Оба этих течения, как и вера ростовских «волхвов», базируются на дуалистической идее: мир вещественный, тварный, полный несправедливости, страданий и греха есть творение Сатаны, а мир духовный – творение бога. Такой дуализм отвергал и осуждал богатство, власть над людьми, церковную иерархию и принудительную обрядность. Они не принимали греховную собственность и накопительство, мирскую власть – все божьи люди были братьями, а разве может брат быть над братьями? Свидетельства вольной духовной и социальной мысли тех веков сохранились в табличках и грамотах с обрывками апокрифических еретических преданий. Вплоть до самого нашествия татар горожане в самых разных городах время от времени вспоминали о своих древних правах и, собравшись на вече, изгоняли князей. Своеобразная республика в Новгороде просуществовала до его окончательного покорения Москвой в XV веке.

Если до крещения у каждого из восточнославянских племён были свои князья и свои династии, то после крещения у каждого из племён князем почему-то стал кто-то из большой семьи Рюриковичей.

В поисках Божьей Правды

В XIV-XV веках в новгородских, псковских и тверских землях известна т.н. «ересь стригольников», отрицающих продажную церковь. Стригольники проповедовали равенство людей, осуждали порабощение богатыми бедных. К тому времени в чин священника, а тем более епископа (оба чина давали немалую власть) по всей Руси епископы и митрополиты возводили людей почти всегда за взятку. Стригольники справедливо рассудили, что на возведённых за взятки церковных чинах нет и не может быть божественной благодати, и прогоняли из своих общин погрязших в грехе нечестивых «пастырей». Церковь воевала с этой «соблазнительной ересью» более 60 лет: людей, которые отвергли подчинение попам-взяточникам, топили в воде, жгли на кострах, гноили в темницах.

В XVI веке в Московии и Литве распространяется ересь Феодосия Косого, отрицающая церковь, обрядность и многие догматы – спасение человека провозглашалось делом его собственных рук. Учение Феодосия Косого также отрицало всю систему феодального подчинения, любой эксплуатации человека человеком, призывало к прекращению войн и признавало равенство всех народов. XVI век вообще был расцветом религиозного свободомыслия на Руси: официальная церковь погрязла в пороках, разврате и бардаке. Дискуссии о реформе церкви и очень вольные богословские споры происходили даже при дворе молодого Ивана Грозного. Но этот расцвет критической религиозной мысли был надолго прерван: с опричником о боге и о воле долго не поспоришь.

Стригольники справедливо рассудили, что на возведённых за взятки церковных чинах нет и не может быть божественной благодати, и прогоняли из своих общин погрязших в грехе нечестивых «пастырей».

После опричнины и Смутного времени споры о приведении в порядок учения и обрядности начались снова. Середина XVII века – никоновская реформа и раскол в православной церкви. Наиболее радикальные общины старообрядцев-беспоповцев отказываются от подчинения царю-антихристу, бегут от крепостничества. Секты т.н. «бегунов» отрицают принцип частной собственности, корысть, стяжательство. Как и у всех прочих демократических ересей, основа радикальных социальных выводов – тезис о равенстве людей перед богом, из которого логически следует отрицание эксплуатации и имущественного неравенства. Эти секты благополучно дожили до середины XIX века (в предреформенное время, пережив даже расцвет), но после отмены крепостного права и активного развития капитализма общины бегунов и странников начинают переживать упадок. Их идеи, радикальные в XVII-XVIII веках, уже отстают в смелости выводов от светских революционных движений конца XIX-начала XX века.

Вольному – Воля!

Параллельно с распространением демократических ересей в XIV-XV веках бегущие от всё больше и больше расширяющегося крепостного права крестьяне и посадские заселяют незанятые земли на Юге Руси. Образуются первые воинско-земледельческие общины вольных людей – казаков. Первые десятилетия существования казачества сохраняется равенство прав и обязанностей, относительное равенство имущественного положения. К моменту образования Запорожской Сечи и Донского Войска казачество уже разделилось на голытьбу, домовитых казаков и старшину. Но всё же ещё долгое время неравенство в казацких землях не шло ни в какое сравнение с неравенством в России, Литве или Польше, и Запорожье с Доном казались крестьянам соседних стран царством воли и справедливости.

Поэтому идеология антифеодальных крестьянских войн и бунтов XVII-XVIII веков, включая знаменитые восстания Болотникова, Разина и Пугачёва, основывалась, во-первых, на народно-христианских представлениях о Божьей Правде: равенство людей перед Богом, земля и душа, принадлежат исключительно и непосредственно богу и больше никому. А во-вторых, на крестьянских представлениях о казацкой вольнице (пусть и при сохранении т.н. «наивного монархизма»). Эти три столпа народной утопии – Воля, Правда и Земля – становятся бессменной теорией и программой русского народа во всех его бунтах и восстаниях, в народных преданиях, стихах и песнях на протяжении трёхсот лет от лихих людей Стеньки Разина до прототипов персонажей Платонова.

По всей России каждый бунт, едва добившись временной победы, делил по правде землю и, как это было принято писать в тогдашних документах, «заводил Дон», то есть вводил правила казацкой вольницы в своём представлении. Не обошли такие бунты и Сибирь – так, в моём родном Томске уже вскоре после строительства острога произошли первые такие бунты: городской мир арестовывал воевод, вводил самоуправление (тот самый «Дон») и успешно, гораздо успешнее воевод, управлял гигантской территорией в десятки тысяч квадратных километров с разноплеменным населением.

Три столпа народной утопии – Воля, Правда и Земля – становятся бессменной теорией и программой русского народа во всех его бунтах и восстаниях, в народных преданиях, стихах и песнях.

От волхвов до тебя

К концу XIX века в России начала оформляться социалистическая мысль нового типа: стихийно сложившиеся за тысячелетия идеалы получали теоретическое обобщение и обоснование сперва у народников, а после и у большевиков. При всех (небезосновательных) претензиях большевизма на научность своего мировоззрения, когда дело дошло до перехода к решительным действиям, их лозунгом стало не: «ощущение есть субъективный образ объективного мира» или что-то вроде того, а сакраментальное: «заводы – рабочим, землю – крестьянам, мир – народам». Лозунги, Советы рабочих и крестьян, даже само название главной большевистской газеты – всё имело свои корни глубоко в тысячелетней традиции русского народного социализма. Древняя Правда которого старше царской (немецкой, кстати) власти, православной (греческой, кстати) церкви и всех аристократических «традиций» русского (на самом деле нет) дворянства и потомственной интеллигенции, хоть их так любит публика, ностальгирующая по «России, которую мы потеряли».

Уравнительные ереси наряду с античными утопиями уже в новое время стали источником утопического социализма, от которого уже рукой подать до марксизма, бакунизма и т.д., до современного социализма, до нас с вами.

Собственно, ту же самую непрерывную преемственность, которую можно сравнить с апостольской преемственностью у православных и католиков, мы найдём и во всех прочих традициях. Взять, например, европейскую цивилизацию: уже в Древней Греции реакция на возникшее неравенство тут же проявилась в легендах о золотом веке, не говоря уже о позднейших утопиях Греции и Рима. В иудаизме сохранялись свои коммунистические секты, такие как ессеи. На стыке восточных и античных учений зародились гностицизм и христианство, некоторые из течений внутри которых на многие века дали пищу и основание разного рода коммунистическим религиозным доктринам от богомилов до Томаса Мюнцера и английских левеллеров. В свою очередь, уравнительные ереси наряду с античными утопиями уже в новое время стали источником утопического социализма, от которого уже рукой подать до марксизма, бакунизма и т.д., до современного социализма, до нас с вами. Такую же непрерывную линию от первобытных общинно-коммунистических воззрений через тайные общества и религиозные секты, через восстания жёлтых повязок, тайпинов и прочих до Сунь Ятсена и Мао Цзэдуна можно провести и в Китае.

В сущности, за всё время существования классового общества и государства идея об обществе равных как о единственно справедливом обществе никуда не исчезала. Меняя обличья, формы, терминологию, эта идея непрерывно существовала и эволюционировала от каменного века до сегодняшнего дня. От преданий о «золотом веке» у слегка цивилизовавшихся древних греков до, например, Чавеса, субкоманданте Маркоса, Теологии Освобождения или #ОккупайУоллСтрит идёт прямая, непрерывная линия исторической преемственности.