Оглавление

Введение 3

Глава 1. «Гибель империи» 5

Глава 2. Мемуары Байбакова 8

Глава 3. Трансформация многоуровневой экономики 11

Глава 4. Коллективное мнение 15

Заключение 18

Список литературы 19

Введение

В учебнике истории для 11 класса, по которому учатся в моей бывшей школе, главы о перестройке занимают 12% страниц, отведенных советскому периоду[1]. Поскольку на перестройку пришлось 8% времени существования советской власти, можно сказать, что по значимости для историков каждый её год идёт за полтора.

Полемизируя с марксистской теорией, Л. Альтюссер предложил концепцию «сверхдетерминации», под которой он понимает обратное воздействие надстройки на базис, из-за чего любые крупные общественные потрясения обуславливаются не только экономическими предпосылками, но совокупным воздействием различных областей общественной жизни[2]. Другими словами, у таких явлений, как перестройка, не может быть одной причины.

Тем не менее, большинство историков перестройки в своих работах выделяют один из аспектов общественного развития, и сосредотачиваются на нем. Так Ю. Слезкин и M. Beissinger указывают на национальные противоречия, С. Плохий фокусируется на личности лидеров и политической борьбе, А.Юрчак анализирует изменения в идеологии и публичной риторике. Некоторые фокусируются на отдельных событиях, в первую очередь на путче ГКЧП (Игнац Лозо, В. Павлов) либо отраслях (Н.С. Симонов и Р.Г. Кирсанов – на банковской системе, В. Панюшкин – на производстве ширпотреба и розничной торговле). Но множество авторов (Н.К. Байбаков, Р.А. Белоусов, Е.Т. Гайдар, Л.И. Лопатников, В.А. Мау, Ю.В. Яременко и др.) следуя марксистской традиции, ищут причины перестройки в экономической сфере. Поскольку большинство экономических показателей имеют количественное выражение, опора на них в рассуждениях о перестройке придает этим рассуждениям видимость объективности. Тем интереснее сравнить, почему разные авторы, используя одну и ту же экономическую оптику, приходят к диаметрально противоположным выводам.

Историография перестройки насчитывает сотни наименований, поэтому область исследования пришлось искусственно ограничить. В своем эссе я хочу проанализировать концепции перестройки, изложенные в работах Е.Т. Гайдара и Н.К. Байбакова, а также Ю.В. Яременко и коллектива авторов из МГУ под руководством А.А. Клишаса.

Первые два автора были выбраны в силу их личной причастности к ключевым экономическим решениям «застойного» (Н.К. Байбаков) и перестроечного (Е.Т. Гайдар) периодов, а также в силу того, что их книги, на мой взгляд, относятся к жанру public history, т.е. рассчитаны на не историков и призваны сформировать определенный общественный нарратив для описания перестройки. И Гайдар, и Байбаков основали фонды, которые занимаются популяризацией их идей. И «Гибель империи», и мемуары Байбакова адресованы «широкому кругу читателей». В 2011 году Общественный совет «Уроки девяностых» при поддержке фонда «Президентский центр Б.Н. Ельцина» начал публикацию серии книг «Книга для учителя», которые бесплатно направлялись в школы[3]. В книгах серии фактически пересказывалась концепция Е.Т. Гайдара[4], которая, таким образом, должна была стать господствующей в школьном образовании.

Иные концепции перестройки, кроме работ Е.Т. Гайдара и Н.К. Байбакова, на популяризацию которых в России работают специальные фонды, мне неизвестны. Две других книги взяты «для контроля». Ю.В. Яременко по степени вовлеченности в экономическую проблематику позднего СССР может сравниться как с председателем Госплана, так и с первым российским премьером, однако в отличие от них он был совершенно непубличной фигурой, и его взгляд на перестройку до сих пор практически неизвестен историкам. Совместно с А.И. Анчишкиным он руководил составлением комплексных программ научно-технического прогресса СССР на двадцатилетнюю перспективу, благодаря чему имел данные от сотен отраслевых институтов и сформулировал комплексный взгляд на социально-экономическое положение страны. Юрий Васильевич, таким образом, взят мной как экономист, который обладал уровнем подготовки и доступом к информации, сопоставимыми с первыми двумя авторами.

Четвертая работа в отличие от трех «авторских» концепций представляет собой своего рода компиляцию идей современных отечественных и западных историков. Этому способствует как сам жанр коллективной монографии, так и использование в качестве исходного материала для рассуждений преимущественно не исторических документов, а работ предшественников. Она привлечена мною именно из-за своего составного, усредненного формата, чтобы в некотором роде заменить все остальные современные работы по перестройке, не вошедшие в данный обзор.

Глава 1. «Гибель империи»

Работа Е.Т. Гайдара[5] открывается рассуждениями о ходе мирового исторического процесса. Он дает авторское расширительное понятие империи, позволяющее считать империями любые многонациональные государства с сильной централизованной властью и ограничениями избирательных прав[6]. Фундаментальным свойством империй Е.Т. Гайдар считает то, что они распадаются. Его концепция исторического развития, таким образом, телеологична и базируется на аксиоме о наличии «магистрального пути развития», на который рано или поздно неизбежно выходят все государства. Заявляя, что империям по самой их природе предписано распасться, Е.Т. Гайдар делает вопрос о конкретных причинах распада каждого из упомянутых им государств излишним. Еще одной концепцией, на которой Е.Т. Гайдар строит свои рассуждения, является идея «нефтяного проклятья» - снижение стимулов к развитию в богатых ресурсами странах.

Фундаментальную слабость советской империи Е.Т. Гайдар видит в обеспечении экономического роста перераспределением ресурсов из сельского хозяйства[7]. После исчерпания этого источника система столкнулась с трудностями повышения эффективности работы построенных предприятий и их модернизации. Высокие темпы развития первых десятилетий обеспечивались не только ресурсами села, но и страхом исполнителей перед Сталиным, после смерти которого возникает «экономика согласования, построенная на административных торгах, базирующихся в свою очередь на информационной асимметрии[8]. Решения, ущемляющие те или иные группы интересов, блокируются, а с обществом формируется своего рода социальный контракт: власть обеспечивает стабильный уровень жизни, а общество не участвует в управлении страной. Поскольку эффективность сельского хозяйства поднять не удается, для исполнения этого контракта требуются закупки продовольствия за рубежом, которые осуществляются на средства, вырученные от продажи нефтепродуктов. Рост мировых цен на энергоносители после создания ОПЕК обеспечивает стабильность режима в СССР в течение 70-х и первой половины 80-х годов, однако падение цен в середине 80-х вновь обострила фундаментальные проблемы советского строя, из-за которых он и рухнул[9]. Экономически необходимые меры оказались политически невозможными для коммунистического руководства[10].

Таким образом, по логике Е.Т. Гайдара действия Горбачева, других политических лидеров, в том числе его собственные, мало повлияли на исход перестройки, который был предрешен политикой предшествующих 20 лет, колебаниями мировых цен и фундаментальной неустойчивостью любых империй. Мотив снятия ответственности с «прорабов перестройки» отмечают и авторы коллективной монографии[11]. В этой связи интересна полемика Е.Т. Гайдара с приверженцами альтернативных версий. Он разбирает идеи о кознях американцев, увеличении бремени военных расходов после прихода к власти в США Р.Рейгана, а также полемизирует о применимости для СССР китайской версии реформ. Первые две идеи он отметает как несоответствующие фактам, а от китайского пути отказывается по моральным соображениям. Полемически вопрошая своих заочных оппонентов, за сколько они готовы продать свободу слова[12], Е.Т. Гайдар, однако, сам не спрашивал население, насколько глубоким падением благосостояния оно готово политические свободы купить.

Из текста книги практически невозможно сделать вывод о том, насколько влиятельными оказались те факторы краха СССР, которые Е.Т. Гайдар считает основными. Он приводит десятки таблиц с информацией по частным вопросам, однако книга не содержит сводных данных, которые позволили бы в динамике проследить, насколько СССР покрывал потребность в продовольствии за счет импорта, какую долю этого импорта обеспечивал экспорт нефтепродуктов и как именно падение цен на энергоносители 1986 года повлияло на продовольственное обеспечение страны. Имеющиеся данные скорее демонстрируют опосредованный характер этих взаимосвязей. Так, экспорт нефти из СССР в неизменных ценах в 1985 году сократился до уровня 1979 года[13], но ни в 1979 году, ни в предшествующие годы, когда объем экспорта был ещё меньше, продовольственного кризиса в СССР не было. Совокупные объемы экспорта и импорта после 1985 года сократились незначительно, внешнеторговое сальдо до 1989 года оставалось положительным[14]. Поголовье птицы росло до 1990 года, государственные закупки зерна в 1988 году были выше, чем в среднем за 1981-1985 годы[15]. При этом в период с 1985 по 1990 годы был принят целый ряд правовых актов, которые объективно вели к усугублению социально-экономических проблем[16]. Е.Т. Гайдар их фактически игнорирует. Недоказанность тезиса о продовольственном кризисе, вызванном падением цен на нефть, влечет за собой недоказанность тезиса о предопределенности итогов перестройки условиями, сложившимися до ее начала.

Глава 2. Мемуары Байбакова

Из 10 томов сочинений Н.К. Байбакова, выпущенных к 100-летию со дня рождения, период перестройки описан в двух томах мемуаров: «Сорок лет в Правительстве» и «От Сталина до Ельцина». При этом схожая структура книг, повторение отдельных сюжетов и даже целых глав позволяют считать вторую книгу 1998 года дополненным и переработанным изданием первой, вышедшей в 1993 году. Об этом пишет и сам автор[17]. Поэтому преимущественно я пользовался книгой «От Сталина до Ельцина».

Начинает свою книгу Н.К. Байбаков с полемики о понятии «застой». Приводя данные о темпах экономического развития, он доказывает, что застоя (стагнации) в экономике не было. Сравнивая темпы роста советских пятилеток с «пятилеткой» 1990-1994 годов, он показывает, насколько более динамичным было развитие в доперестроечный период[18]. Отсюда следует вывод, что экономический потенциал СССР был достаточно высоким, чтобы решать насущные проблемы «без перетряски жизни народа»[19]. Саму необходимость переустройства экономики Н.К. Байбаков признает, связывая это с научно-технической революцией.

Если Е.Т. Гайдар говорит о нарастании экономических трудностей в застойный период, то Н.К. Байбаков, фактически отрицая проблемы в экономике, говорит о политических и идеологических предпосылках перестройки. По его мнению, к краху СССР привела размытость убеждений реформаторов, которая стала результатом давних, скрыто проходивших процессов в КПСС[20]. Он отмечает конформизм и беспринципность руководящих кадров[21], падение плановой дисциплины[22], бюрократизм и волокиту при принятии решений[23]. Однако в отличие от Е.Т. Гайдара, В. Найшуля или Г.Х Попова, он не пытается теоретически осмыслить эти факты. Он возлагает вину на Хрущева, который начал массовый прием в партию, из-за чего её «размыло»[24]. Следует отметить, что Е.Т. Гайдар цитирует Байбакова, иронизируя над неспособностью того объяснить царившую безответственность[25]. При этом мемуары Байбакова используются Гайдаром лишь как источник фактов, взгляды председателя Госплана на перестройку Е.Т. Гайдар своим вниманием обходит.

Среди собственно экономических проблем Н.К. Байбаков, как и Е.Т. Гайдар, выделяет развитие сельского хозяйства[26]. Однако если Гайдар указывал на принципиальную невозможность решить сельскохозяйственные проблемы в рамках советского строя, то Н.К. Байбаков считал возможным улучшить ситуацию путем расширения экономической самостоятельности колхозов и совхозов в организации подсобных промыслов[27], а также разукрупнение хозяйств[28]. Интересно отметить, что при описании мероприятий по развитию сельского хозяйства автор отмечает невосприимчивость существовавшей структуры управления к эффективному освоению крупных объемов капитальных вложений[29]. Позиция автора из-за этого становится противоречивой. Отрицая «застой», он сам указывает на системные проблемы управления и взаимодействия, которые снижали результативность любых мероприятий по социально-экономическому развитию страны.

Н.К. Байбаков считает приход к власти Горбачева государственным переворотом, аргументируя свою позицию аппаратной борьбой по вопросу его избрания генеральным секретарем и последовавшей заменой кадров в партии и правительстве на ставленников Михаила Сергеевича. Как следствие, экономические решения, по мнению Н.К. Байбакова, были подчинены политическим[30]. Он указывает, что разрушительность принятых в перестройку мер по переводу предприятий на хозрасчет и самоокупаемость была очевидна всем лицам, принимающим решения[31], что проблемы снабжения населения были вызваны принятым законом «О госпредприятии (объединении)», т.е. являлись специально созданными, и использовались для очернения плановой экономики[32].

Н.К. Байбаков считает «Горбачевский» и «Ельцинский» период реформ частями единого процесса и указывает, что крах потребительского рынка и финансовой системы (результат первого этапа) был необходим для подготовки второго[33].

Наиболее подходящим для России Н.К. Байбаков считает социалистическую рыночную экономику[34] и указывает, что в перестройку начался постепенный переход к ней, который он считает осознанным и объективно необходимым шагом[35]. Основной виной Горбачева, а затем Ельцина является форсирование темпа реформ[36]. Вместо постепенного создания новой системы «снизу» она была искусственно насажена «сверху», что сделало ее изначально порочной[37], привело к экономическому краху.

Мемуары не содержат ссылок на источники данных, однако из текста можно понять, что в основном Н.К. Байбаков пользуется данными официальной статистики, личными воспоминаниями и устными свидетельствами коллег и других руководителей. Никаких теоретических построений, выводов из работ экономистов, советологов, других специалистов он не привлекает и сам на уровень теоретического обобщения не выходит.

Постоянно говоря об экономических показателях, экономических программах и экономическом развитии, Н.К. Байбаков фактически выводит причины и последствия перестройки в политическую плоскость. По его мнению, распад государства оказался следствием политических амбиций советских лидеров и конформизма их советников. Однако он связывает эти явления с их личными качествами и проблемами системы отбора кадров, не привлекая аппарат институционального анализа. Речи о противоборствующих группах интересов у него не идет. Характерной чертой книги является то, что Н.К. Байбаков предлагает широкий набор мер, которые по его мнению могли бы улучшить социально-экономическое положение России, однако не анализирует ни причины, по которым они не применялись ранее, ни то, кто и каким образом в тогдашних условиях мог бы их реализовать. По моему мнению, такая недооценка проблем реализации предлагавшихся мероприятий является общей чертой экономической литературы 1970-х годов.

Глава 3. Трансформация многоуровневой экономики

Ю.В. Яременко, как уже отмечалось, практически неизвестен историкам. Ни в одной из трех других рассматриваемых книг не упоминается о его трудах, хотя и Байбаков, и Гайдар, безусловно, знали его по его работе над комплексными программами научно-технического прогресса и по должности одного из советников М.С. Горбачева. Все лично знавшие его люди неизменно отзывались мне о нем как о человеке высочайших профессиональных и личных качеств. При этом по свидетельству редакторов «Экономических бесед», его всегда смущало одиночество, в котором он делал свои умозаключения[38]. Его основной труд «Структурные изменения в социалистической экономике» уже после смерти Юрия Васильевича составителями сборника его работ оценивался как наиболее серьезный научный труд послевоенной эпохи, посвященный описанию советской экономики[39], однако остался неизвестен за пределами узкого круга экономистов. В «Экономических беседах» используется изложенная в нем методология, суть которой сводится к следующему:

Любые ресурсы (земля, труд, капитал и их подвиды) можно условно разделить на массовые и качественные. Массовые ресурсы дешевы, доступны, но их использование малоэффективно. Это некачественный металл, неквалифицированный труд и т.п. Качественные ресурсы обеспечивают высокую отдачу, но сами они дороги и дефицитны. В СССР в послевоенные годы из-за усиления отраслевого лоббизма сформировались некоторые сектора экономики (в первую очередь военно-промышленный комплекс, ВПК), которые десятилетиями обеспечивались качественными ресурсами в ущерб остальным отраслям. Это привело к возникновению процессов компенсации и замещения. В определенных пределах бо́льшими объемами массовых ресурсов можно было компенсировать нехватку качественных. Так, изготавливая более массивные детали из некачественного металла, можно было частично компенсировать его непрочность, закладывая бо́льший расход топлива – компенсировать неэффективность работы плохо изготовленных на примитивных станках моторов и т.п. Это привело к созданию в позднем СССР экономики, в которой разные отрасли обладали различным техническим уровнем (Ю.В. Яременко хотел назвать свою теоретическую работу «Многоуровневая экономика»[40]). Поскольку порядок приоритетов в позднем СССР оставался стабильным в течение десятилетий, они отложились в конструкторской документации и инженерной школе. Конструкторы, наперед зная, что какие-то марки сырья их отрасли точно не дадут, еще на этапе проектирования внедряли в изделия технические решения, позволявшие обойтись без дефицитных материалов, пусть с потерей качества и с перерасходом ресурсов.

Однако с течением времени эффективность такой компенсации снижалась. Перерасход первичных ресурсов увеличивался. Кроме того, когда обделенным отраслям все-таки выделяли дефицитные ресурсы (как это произошло, например, с сельским хозяйством в 10 пятилетке), они оказывались невосприимчивы к ним. Иностранный высокопроизводительный комбайн простаивал без дела, т.к. ему требовалось масло высокой очистки, теплый гараж и высококвалифицированный механик. Низкотехнологичная среда начинала отторгать точечные высокотехнологичные включения.

Эта ситуация обусловила принципиальную невозможность быстрой трансформации, невозможность успеха «шоковой терапии». Если цены можно переписать за ночь, то для изменения технологий, их приспособления к новым условиям ресурсной обеспеченности нужны годы. Если Н.К. Байбаков писал о преступной поспешности больше эмоционально, чем доказательно, то Ю.В. Яременко объяснил причины неизбежности экономического коллапса, последовавшего за такой политикой. Вопрос перехода к рынку он предлагал отсрочить на 15-20 лет, в течение которых было необходимо провести постепенную конверсию военных разработок, понемногу «приучая» гражданские отрасли к более благоприятным условиям обеспеченности качественными ресурсами и выравнивая технологические уровни разных отраслей. При этом он считал возможным внедрить элементы рынка в сельском хозяйстве[41], солидаризируясь, таким образом, с Н.К. Байбаковым. Реформа по замыслу Ю.В. Яременко должна была быть не рыночной, а структурной, причем планово реализуемой.

Первопричиной указанной многолетней несбалансированности, по мнению Ю.В. Яременко, стала холодная война, из-за которой страна десятилетиями направляла все лучшее в ВПК[42]. Она сформировала, а затем законсервировала описанную структуру приоритетов. Второй причиной стало ослабление роли КПСС, которая, начиная с 60-х годов, перестала быть арбитром в ведомственной борьбе за ресурсы[43]. Отраслевые лобби стали рассматривать внешнюю среду как ресурсное поле и пространство для расширения своих бюрократических структур, не задумываясь об общегосударственных последствиях такой эгоистичной политики. «В брежневскую эпоху и экономика, и военное, и партийное строительство оказались вторичными по отношению к самовоспроизводству и расширению этих административно-социальных структур», – отмечал Ю.В. Яременко[44]. В перестройку военное лобби до последнего сопротивлялось идее конверсии, пока правительство Гайдара не сократило госзаказ, оставив военные заводы без средств к существованию. Это, а также переход на мировые цены, что сделало многие виды сырья неприемлемо дорогими для их прежних потребителей, привело к потере наиболее высокотехнологичных производств и деквалификации их работников, утрате имевшегося потенциала и шанса на его передачу низкотехнологичным отраслям[45]. Ю.В. Яременко, как и Н.К. Байбаков, в описании причин сложившейся к 1985 году ситуации переходит от экономики к социологии, отмечая, что автономность функционирования бюрократических структур не была в полной мере осознана исследователями (мне неизвестно, был ли Юрий Васильевич знаком с работой М.С. Восленского[46]).

Важной особенностью концепции Ю.В. Яременко является ее цельность. Нарастание технологической несбалансированности позволяет объяснить и замедление темпов роста в 60 – 70-е годы, и сопутствующую им деградацию социальной сферы, и потерю трудовой мотивации. Ю.В. Яременко считал определенный уровень трудовой этики и наличие морали и устремлений составной частью качественных трудовых ресурсов, которые также концентрировались в узком круге отраслей, и также начинали отторгаться средой при попытке перехода в другие сферы. Примером может служить руководитель Ю.В. Яременко академик А.И. Анчишкин, который для продвижения комплексных программ научно-технического прогресса перешел в Госплан, но оказался там в интеллектуальной изоляции и был вынужден через два года вернуться в структуры Академии наук[47]. Анализ действий лоббистов позволяет объяснить провал реформаторского пути и последующую радикализацию программ перестройки, резкое размежевание «демократов» и «консерваторов», что в свою очередь привело к подчинению экономики политике и явно непродуманному ускорению рыночных преобразований. По отдельности все эти элементы (ведомственный эгоизм, наличие достаточного технологического потенциала для структурной реформы и ее необходимость, подчинение экономической логики политической борьбе) встречаются и в других работах о перестройке, но только их объединение с наложением на картину технологически неоднородной экономики позволило создать комплексное непротиворечивое объяснение произошедшего. Я думаю, что это связано с особым методом исследования, который сам Ю.В. Яременко называл «стохастическим поиском». В течение многих лет он каждую неделю приходил в журнальный зал Ленинской библиотеки и бегло пролистывал новые поступления на разные темы, выбирая журналы случайным образом. Совершенно разнородные публикации, накладываясь друг на друга, сформировали у исследователя целостную картину состояния дел в экономике.

Важность этого единства восприятия видна при сравнении подходов Ю.В. Яременко и Е.Т. Гайдара. Гайдар, рассуждая о бремени военных расходов и доказывая, что оно оставалось неизменно высоким десятилетиями, делает из этого вывод о том, что военные расходы сами по себе не могли стать причиной экономического кризиса в перестройку. Он пишет, что и без военной нагрузки инвестиции в экономику к 1980-м годам были малоэффективными[48], считая низкую отдачу неким имманентным свойством советской системы, а вовсе не следствием господствовавшего долгие годы неравенства при распределении ресурсов между военными и гражданскими отраслями. Как следствие и выход из кризиса он связывал с разрушением «имманентно неэффективной» системы, а не с ее реформированием.

Глава 4. Коллективное мнение

Коллективная монография, как и книга Е.Т. Гайдара, открывается описанием общетеоретической концепции, в рамках которой авторы воспринимают перестройку. Только в этом случае речь идет не о процессе распада империй в ходе общечеловеческого движения к единственно верной форме общественного устройства, а о процессе постиндустриальной трансформации[49]. По мнению авторов, структурный кризис СССР имел те же причины, что и экономический спад 70-х годов в развитых странах, однако оказался отсрочен на 10-15 лет благодаря выросшим ценам на нефть. Они считают распад СССР следствием неудачной попытки перейти на более высокую технологическую ступень, которая требовала большей глобализации и индивидуализации производства[50]. На смену способности к концентрации ресурсов на прорывных направлениях должно было прийти умение создавать условия для максимальной адаптивности общества к изменчивости внешних условий[51]. Непосредственной предпосылкой перестройки авторы называют резкое падение эффективности, однако связывают это падение с кризисом индустриальной парадигмы развития[52], а не с внутренней логикой функционирования советской системы, как это сделано в работах Ю.В. Яременко. Неспособность к трансформации стала следствием трех особенностей советского строя: институциональной жесткости, выражавшейся в упоре на достижение количественных показателей, отсутствия механизмов обратной связи и наличия дешевых ресурсов[53].

Авторы следуют логике Е.Т. Гайдара, утверждая, что индустриальный сектор был хронически убыточным, однако до 60-х годов поддерживался неэквивалентным обменом с селом, а после исчерпания этого источника система не выдержала первого же серьезного кризиса, которым стало падение цен на нефть[54]. В первой главе я писал, почему тезис о том, что падение цен на нефть вызвало кризис, кажется мне недостаточно обоснованным. Также вызывает сомнения и тезис об отсутствии обратной связи. На информационной ассиметрии была построена «экономика согласований» 70-х годов, о которой пишет Е.Т. Гайдар. Она подразумевала информационный обмен, хоть и ограниченный.

Интересны выделяемые в книге черты застоя. Если Н.К. Байбаков упирал на неизменный экономический рост, то в монографии отмечено, что важно не столько абсолютное замедление, сколько относительное отставание от развитых стран, которые к 80 годам стало увеличиваться[55].

Помимо концепции постиндустриального перехода, авторы используют концепцию политического цикла. Они пишут, что в реформируемых социалистических экономиках разных стран наблюдалась следующая последовательность шагов: инфляционная экспансия сопровождается определенной хозяйственно-политической либерализацией, что влечет за собой инфляционный всплеск, а затем – ужесточение курса с восстановлением макроэкономической пропорциональности[56]. Однако в СССР ужесточение курса («урегулирование» в терминологии китайских реформаторов, неоднократно начиная с 1979 года проделывавших указанный цикл) совершить не удалось, т.к. для выполнения предыдущего этапа (хозяйственной либерализации) Горбачеву пришлось нейтрализовать консерваторов путем запуска кампании гласности[57]. Как следствие, когда сам Горбачев в 1990 году постарался опереться на консерваторов, чтобы остановить развал и вернуть утраченный контроль над происходящим, их влияние оказалось слишком слабым, чтобы взять ситуацию под контроль[58].

Заслуживает интереса проведенный авторами анализ влияния теоретических наработок советских экономистов на ход перестройки. Они показывают, как из-за невозможности обсуждать вопрос о собственности экономическая наука сосредоточилась на вопросах совершенствования хозяйственного механизма, или в современных терминах институциональных условий[59]. Советскими экономистами предполагалось, что путем активизации творческой энергии масс (чему должна была способствовать гласность и демократия) удастся убедить рабочих лучше трудиться на предприятиях, которыми они не владеют. Как следствие, теоретическое обоснование перестройки оказалось односторонним, а когда выяснилось, что при ослаблении контроля без передачи собственности в руки производителей у тех появляется стимул лишь к увеличению текущего потребления, но не к инвестированию и рачительному ведению хозяйства, было уже поздно[60].

В этом «уже поздно», на мой взгляд, кроется некоторая слабость работы. Авторы касаются финансовых последствий антиалкогольной кампании, а затем возвращаются к вопросу о бюджете чтобы констатировать продолжающееся разрушение финансовой системы и рост внешнего долга в 1988 г. Таким образом, процесс принятия «Закона СССР о государственном предприятии (объединении)» и Закона СССР о кооперативах» остался фактически не освещенным (не считая краткого упоминания на стр. 40). А между тем именно эти документы и обусловили появление в бюджете той самой дыры, из-за которой началась политизация реформ. Важное звено в логике перестройки оказалось упущено.

Второй этап перестройки (1989-1991 гг.) связывается с потерей управляемости и подчинением хозяйственной целесообразности логике политической борьбы[61]. В книге подробно показано, как республиканские лидеры общими усилиями усугубили экономическое положение страны, приведя ее к полномасштабному экономическому спаду и падению благосостояния народа. Авторы отмечают любопытную взаимосвязь, что чем меньше легитимности было у политических лидеров, тем более популистскими были их программы[62]. Таким образом, и в этом исследовании отмечаются политические причины экономических проблем.

Заключение

Проведенный анализ позволяет выделить проблемные вопросы истории перестройки, по которым в современной историографии достигнут определенный консенсус, а также аспекты, по которым дискуссия продолжается.

Первое, что обращает на себя внимание – это признание необходимости реформ. Все авторы пишут, что к моменту прихода М.С. Горбачева к власти в СССР назрела объективная потребность совершенствования работы экономики. Правда в направлениях совершенствования их оценки расходятся. Если Е.Т. Гайдар и вслед за ним коллектив авторов под руководством А.А. Клишаса говорят о принципиальной неэффективности социализма и необходимости движения в сторону рыночной демократии, то Ю.В. Яременко говорит о конверсии и структурной реформе, сопровождаемой допуском элементов рынка в сельское хозяйство, а Н.К. Байбаков считал возможным сперва ограничиться сельским хозяйством, а затем начать движение в сторону рыночного социализма китайского образца.

Во-вторых, общим является объяснение экономических трудностей политическими или институциональными, т.е. внеэкономическими причинами. Е.Т. Гайдар отмечает политическую неприемлемость необходимых экономических реформ для коммунистического руководства из-за существовавшего в обществе «социального контракта», Н.К. Байбаков говорит о низких личных и профессиональных качествах партийной и хозяйственной элиты, вызванных значительными просчетами в кадровой политике, что привело к неспособности адекватно решать хозяйственные задачи, Ю.В. Яременко доводит эти идеи до логического завершения, описывая последствия всё увеличивающегося ведомственного эгоизма и перехода работы советской экономики в фактически автономный режим развития, не связанный ни с какими внешними задачами. Авторы коллективной монографии мало говорят о политических предпосылках проблем, приведших к необходимости перестройки, но подробно показывают, как экономическая логика оказалась принесена в жертву политическим амбициям.

Различными оказываются объяснения причин, сделавших перестройку необходимой. Е.Т. Гайдар и коллектив авторов под руководством А.А. Клишаса говорят об объективных закономерностях развития (распад империй и движение обществ к рыночным демократиям западного типа в первом случае и постиндустриальный переход – во втором), Ю.В. Яременко и Н.К. Байбаков объясняют появившиеся проблемы внутренней логикой советской системы. Наиболее последовательно это получается сделать, на мой взгляд, у Ю.В. Яременко. Если Н.К. Байбаков почти дословно повторяет риторический вопрос «Глупость или измена?», то Ю.В. Яременко показывает процесс автономного развития бюрократических структур и призывает к более глубокому его изучению.

Некоторые важнейшие аспекты хода перестройки на мой взгляд не получили достаточного освещения. Прежде всего, это относится к процессу принятия принципиального решения о переходе к рынку, а также к выработке и утверждению пакета законов, резко дестабилизировавших экономику СССР. Позиция Ю.В. Яременко показывает, что само решение о переходе к рынку не было самоочевидным. Он даже отмечал, что эта идеология была своего рода прикрытием, призванным теоретически объяснить отступление плановых органов под давлением внешних обстоятельств[63], стремлением снять с себя ответственность за результаты хозяйствования, переложив их на «невидимую руку»[64]. В этой связи важно замечание Н.К. Байбакова, что все участники подготовки новых законов четко понимали последствия[65]. Поскольку экономический спад привел к резкой политизации процесса, что быстро сделало его неуправляемым (здесь авторы солидарны), то реконструкция логики участников и хода подготовки и принятия ключевых решений первого этапа экономической реформы (1986-1987 гг.) помогла бы сделать имеющиеся концепции перестройки более целостными.

В заключение следует сказать о связи публичной и непубличной истории. Анализ показал, что условно популярные работы Е.Т. Гайдара и Н.К. Байбакова не являются упрощенным изложением более академических исследований, а представляют собой самостоятельные концепции. Граница между публичным и не публичным, таким образом, проходит не по более или менее полному изложению нюансов и допущений, как это бывает в научной и научно-популярной литературе естественнонаучного направления, а лишь по способности обеспечить широкое знакомство аудитории со своими идеями. Другими словами, среди проанализированных примеров работы, относимые к публичной истории отличаются от относимых к непубличной не методами исследования или стилем изложения, а тиражом.

Сноски

  1. Загладин Н.В., Козленко С.И., Минаков С.Т., Петров Ю.А. История России. ХХ - начало XXI века: Учебник для 11 класса общеобразовательных учреждений. - 5-е изд. - М.: ООО «ТИД Русское слово – РС», 2007. - 480 с.: ил.
  2. Современная западная философия. Энциклопедический словарь / Под. ред. О. Хеффе, В.С. Малахова, В.П. Филатова, при участии Т.А. Дмитриева. М., 2009, с. 177.
  3. Указания на бесплатное распространение URL: https://vk.com/topic-64433_26578345
  4. См. например А. Безбородов, Н. Елисеев, В. Шестаков Перестройка и крах СССР. 1985-1993. – Спб.: Норма, 2011. – 216 с.
  5. Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. – М.: РОССПЭН, 2006. – 440 с.
  6. Там же. С. 8.
  7. Там же. С. 135.
  8. Там же. С. 143.
  9. Там же. С. 196.
  10. Там же. С. 218.
  11. История экономики СССР и России в конце ХХ века (1985-1999) / Под общ. ред. А.А. Клишаса (Т.А. Дробышевская, В.А. Мау, С.М. Шахрай, А.А. Яник). М.: Фонд современной истории; Издательство Московского университета, 2011. 272 с. – стр. 8.
  12. Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 72.
  13. Там же. С. 182.
  14. Тем же. С. 215.
  15. Там же. С. 219.
  16. Клишас А.А. и др. Указ. соч. С. 36.
  17. Байбаков Н.К. Собрание сочинений. Том 5. От Сталина до Ельцина – М.: Международный фонд «Фонд инноваций имени Н.К. Байбакова», 2011, - 352 с., Стр. 5.
  18. Там же. С. 17, 250, 318. Тезис об отсутствии застоя является одним из центральных в книге.
  19. Там же. С. 18.
  20. Там же.
  21. Там же. С. 249
  22. Там же. С. 177, 182.
  23. Там же. С. 263.
  24. Там же. С. 302.
  25. Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 143.
  26. Байбаков Н.К. Указ. соч. С. 285.
  27. Там же. С. 287.
  28. Там же. С. 290.
  29. Там же. С. 289.
  30. Там же. С. 281, 300.
  31. Там же. С. 293.
  32. Там же. С. 304.
  33. Там же. С. 305.
  34. Там же. С. 329.
  35. Там же. С. 318.
  36. Там же. С. 319, 295.
  37. Байбаков Н.К. Указ. соч. С. 307.
  38. Яременко Ю.В. Экономические беседы. Запись С.А. Белановского. – М.: Центр исследований и статистики науки, 1999. – 344 с., стр. 10
  39. Там же. С. 11.
  40. Там же.
  41. Яременко Ю.В. Указ. соч. С. 15.
  42. Там же. С. 14
  43. Там же. С. 26.
  44. Яременко Ю.В. Указ. соч. С. 27
  45. Там же. С. 19.
  46. Восленский М.С. Номенклатура. — М.: «Захаров», 2005. — 640 с.
  47. Очерки о жизни и научной деятельности академика А.И. Анчишкина. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 288 с.: ил. Стр. 75, 86, 105, 125, 218, 252.
  48. Гайдар Е.Т. Указ. соч. С. 201.
  49. История экономики СССР и России в конце ХХ века (1985-1999) / Под общ. ред. А.А. Клишаса (Т.А. Дробышевская, В.А. Мау, С.М. Шахрай, А.А. Яник). М.: Фонд современной истории; Издательство Московского университета, 2011. – 272 с. Стр. 7, 11.
  50. Там же. С. 9.
  51. Там же. С. 15.
  52. Там же. С. 18.
  53. Там же. С. 13.
  54. Там же. С. 14.
  55. Клишас А.А. и др. Указ. соч. С. 13.
  56. Там же. С. 47.
  57. Там же.
  58. Там же. С. 66.
  59. Там же. С. 30
  60. Там же. С. 32.
  61. Клишас А.А. и др. Указ. соч. С. 52.
  62. Там же. С. 65.
  63. Яременко Ю.В. Указ. соч. С. 49.
  64. Там же. С. 51.
  65. Байбаков Н.К. Указ. соч. С. 293.

Список литературы

  1. Beissinger M. Nationalist Mobilization and the Collapse of the Soviet State. Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2004.
  2. Байбаков Н.К. Собрание сочинений. Том 4. Сорок лет в правительстве – М.: Международный фонд «Фонд инноваций имени Н.К. Байбакова», 2011. – 352 с. 
  3. Байбаков Н.К. Собрание сочинений. Том 5. От Сталина до Ельцина – М.: Международный фонд «Фонд инноваций имени Н.К. Байбакова», 2011. – 352 с. 
  4. Безбородов А., Елисеева Н., Шестаков В. Перестройка и крах СССР 1985-1993. – СПб.: Норма, 2011. – 216 с.
  5. Белоусов Р.А. Экономическая история России: XX век. В 5 т., том 5. — М.: ИздАТ, 2006. – 464 с.
  6. Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. – М.: РОССПЭН, 2006. – 440 с.
  7. История экономики СССР и России в конце ХХ века (1985-1999) / Под общ. ред. А.А. Клишаса (Т.А. Дробышевская, В.А. Мау, С.М. Шахрай, А.А. Яник). М.: Фонд современной истории; Издательство Московского университета, 2011. – 272 с.
  8. Кирсанов Р.Г. Перестройка. «Новое мышление» в банковской системе СССР / Р.Г. Кирсанов. – М.: Издательство «ИП «Каширин В.В.», 2011. – 200 с. 
  9. Лозо И. Августовский путч 1991 года. Как это было / Игнац Лозо; [ пер. с нем. А. К. Камкин]. – М.: РОССПЭН, 2014. – 462 с. : ил. 
  10. Лопатников Л.И. От плана к рынку. Очерки новейшей экономической истории России [Институт экономики переходного периода]. – СПб.: Норма, 2010. – 320 с.
  11. Мау В.А. Экономика и власть. Политическая история экономической реформы в России, 1985-1994 гг. М.: Дело, 1995. 
  12. Очерки о жизни и научной деятельности академика А.И. Анчишкина. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 288 с.: ил. 
  13. Павлов В. Август изнутри. Горбачевпутч – М.: «Деловой мир», 1993. – 128 с.
  14. Панюшкин В. Восстание потребителей. М.: Corpus, 2012​. – 190 с. 
  15. Плохий С. Последняя империя. Падение Советского Союза / Пер. с англ. С. Гирика, С. Лунина, А. Сагана. М.: Corpus, 2016. – 624 с. 
  16. Симонов Н.С. Очерки истории банковской системы России. 1988-2013 гг. – М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 480 с. 
  17. Слезкин Ю. Советский Союз как коммунальная квартира, или Каким образом социалистическое государство поощряло этническую обособленность / Пер. с англ. автора // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Советский период. Самара: Самарский университет, 2001. С. 329—374. 
  18. Травин Д.Я. Очерки новейшей истории России. Книга первая: 1985-1999. – СПб.: Норма, 2011. – 368 с.
  19. Юрчак А. Если бы Ленин был жив, он бы знал, что делать: Голая жизнь вождя // Новое литературное обозрение. 2007. № 83 URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2007/83/ur13.html (дата обращения 09.01.2018)
  20. Яременко Ю.В. Теория и методология исследования многоуровневой экономики. – М.: Наука, 2000. – 400 с.
  21. Яременко Ю.В. Экономические беседы. Запись С.А. Белановского. – М.: Центр исследований и статистики науки, 1999. – 344 с.