«Нам всем кажется, — не скрою, и мне иногда так кажется, — что если навести твёрдый порядок жёсткой рукой, то всем нам станет жить лучше, комфортней и безопасней. На самом деле эта комфортность очень быстро пройдет, потому что эта жёсткая рука начнёт нас очень быстро душить» В.Путин

Можно довольно долго перечислять вещи, которые меня беспокоят, тревожат или приводят в негодование как в российском левом движении непосредственно, так и в российской окололевой среде в целом. Среди прочих - распространённое воистину чудовищное, пренебрежительное отношение к вопросу о борьбе за демократические права и свободы.

Когда речь заходит о демократизации, о том, что левые (и марксисты - в частности) должны выступать в авангарде борцов за расширение гражданских свобод, неминуемо слышатся голоса тех, кто обвиняют сторонников подобного подхода в “либеральничании”, “ревизионизме” и прочих смертных грехах. Да и вообще, демократия, все эти ваши права и свободы марксистам, как известно, не нужны - нужны только диктатура, только мудрый вождь, только стальные сердца товарищей из “троек” и только твёрдые руки участников расстрельных команд! Иначе нельзя. И если в предыдущие десятилетия подобные позиции воспринимались как юродство, как безобидный советский косплей, то после начала войны на территории Украины подобный подход стал наносить очевидный и колоссальный вред борьбе за социализм и, по сути, хоронить левую альтернативу для России.

Проблема непонимания важности борьбы за демократические свободы беспокоит и многих моих товарищей по левому движению. Именно поэтому, надеюсь, что данная статья будет не только изложением моей индивидуальной позиции, но и отражением некоторых тенденций внутри левого сообщества в России.

Сначала немного о терминах. Демократия “вообще”, демократия буржуазная и социалистическая

Все мы понимаем, что само понятие демократии настолько многолико, что при желании можно снабдить его какой угодно начинкой. Не будем сейчас разбирать множество ныне не актуальных вариаций и пониманий демократии, не будем уделять лишние символы первобытным и общинным формам народовластия, а также древнегреческим полисам и т.д. Лучше сразу перейдём к тому, что существует базовое универсальное и крайне широкое (а потому - довольно аморфное) представление о демократии как принципе, который применим далеко за пределами политики и государственного строя. Помимо этого, есть представление о буржуазной демократии со всеми её атрибутами. И есть, наконец, не слишком чёткий образ постбуржуазной демократии - различные его варианты пытались (кое-где - до сих пор пытаются) внедрить.

Что касается базового представления о демократии и демократизме, то оно основывается на принципах равноправия, коллективного участия в принятии решений, свободы, выборности. Это всё применимо не только к государственным институтам, но и к сфере производства, к жизни семейной, деятельности внутриорганизационной и т.д. Несмотря на определённую аморфность базовых положений о демократии (которые сформировались в рамках философии на протяжении длительного периода времени - от древности до нового времени), они преподносят нам крайне важные и даже спасительные для общества идеи. Демократия в семье и в производственных отношениях позволяет сделать жизнь членов данных коллективов более комфортной, осмысленной, зависящей ото всех их членов. Демократия в организации или государственных структурах повышает их устойчивость, спасает от произвола и далее по списку. В то же время, если мы отдаём рычаги управления небольшой и даже, на наш взгляд, эффективной группе людей, если мы отчуждаемся от механизмов участия, мы попадаем в крайне опасную ситуацию. Вырождение управленцев, опасность волюнтаризма - это лишь немногие негативные последствия, которые влечёт такого рода стратегия.

Однако проблема такого рода “чистых” демократических принципов “демократии вообще” состоит в том, что хотя они дают нам несомненно важные базовые ценностные установки, в то же время, они игнорируют социально-экономические и культурные реалии. Какими бы кристально чистыми ни были ценностные установки демократии, они вынуждены воплощаться в конкретных общественных формах и институтах, вносящих значительные коррективы в изначальные идеи. В частности, виды собственности на средства производства, масштабы социального неравенства, расстановка и соотношение классовых сил и культурный фон в обществе придают “демократии вообще” причудливые и нередко - уродливые формы.

И вот тут мы должны говорить уже о буржуазной демократии, которая родилась в ходе революций XVII - XX веков, с одной стороны, как механизм доламывания феодальных государств и как возможность класса буржуазии перетянуть на себя властные рычаги, а с другой - как довольно-таки несовершенное воплощение в реалиях капиталистического общества идей и ценностей народовластия, сформулированных философами Нового времени.

О минусах, провалах и лицемерной сущности буржуазной демократии уже классиками марксизма написано немало (из наиболее фундаментального можно полистать хотя бы “Государство и революцию” Ленина). И с данными претензиями нельзя не согласиться, поскольку декларируемые свободы и принцип равноправия в буржуазном обществе неминуемо наталкиваются на препоны в виде прав собственности и явления имущественного неравенства.

Но, когда мы говорим о буржуазной демократии, нужно понимать несколько важных вещей. Во-первых, она плоха не потому что она демократия, а потому что она буржуазная. То есть, она является системой, в которой классовая структура капиталистического общества искажает, сокращает или нередко превращает в фикцию даже декларируемые законами права и свободы. Во-вторых, демократизация как процесс (даже в рамках буржуазного общества) носит всё же прогрессивный характер, поскольку расширяет возможности политической и социально-экономической борьбы для трудящихся масс и их организаций. Характерно, что и советская власть поддерживала демократизацию в мировых масштабах, и даже товарищ Сталин вещал о том, что коммунисты должны становиться в авангарде борьбы за демократические свободы. В-третьих, даже развитие несовершенной буржуазной демократии является продуктом не только деятельности буржуазного слоя, но и борьбы широких народных масс. Продуктом борьбы, который в известной степени улучшает положение трудового народа и его организаций. Согласитесь, когда вас не сажают в тюрьму за левые взгляды, профсоюзную и протестную деятельность - заниматься общественной работой куда как проще. В-четвёртых, нельзя считать буржуазную демократию какой-то единой и универсальной моделью. От периода к периоду, от страны к стране она может представать перед нами во множестве состояний и вариаций - это зависит от множества факторов (в том числе, от соотношения классовых сил в обществе). Буржуазная демократия в даже в рамках стран “первого мира” сильно варьируется - сравните США и Испанию или Францию. А если брать в учёт менее развитые страны - вариативность окажется и вовсе колоссальной.

Наконец, стоит сказать о постбуржуазной (или пролетарской, советской, социалистической - названий может быть много) демократии. Хочу особо отметить, что классики марксизма видели прогрессивное будущее человечества именно в формах радикальной демократии. Они считали, что невозможно подлинное равенство и превращение народных масс в активный и осознанный субъект исторических процессов без демократизации системы. Такой тип системы отрицает буржуазную демократию не в смысле уничтожения демократических прав и свобод, а в плане уничтожения частной собственности на средства производства и классового неравенства, которые препятствовали реализации подлинно демократических форм управления обществом. Даже диктатура пролетариата - переломная, революционная и наиболее экстремальная стадия разворота к построению социалистического общества - должна стать, по мнению Ленина, самой демократичной из систем, которые доселе существовали. Ведь даже при условии подавления буржуазного меньшинства, власть переходит в руки трудящегося большинства.

На практике, как мы знаем, с демократическими правами и свободами в ходе построения социалистических обществ наблюдались очевидные проблемы. Это было вызвано и остротой революционной борьбы, в ходе которой необходима дисциплина и авторитаризм во имя победы, и неблагоприятной внешнеполитической конъюнктурой. Интересно, что тот же Ленин, пусть без глубокой проработки, но всё же заложил фундамент для теоретического обоснования антидемократических практик внутри советской системы. То, что диктатура класса может быть выражена в диктатуре отдельной личности - по сути, верно. Однако на длительных временных промежутках отчуждение народных масс от властных полномочий и сосредоточение власти в руках новых управленцев, ведёт и к деполитизации масс, и к вырождению самих управленцев, и к созданию новой системы фиктивной демократии. При этом нельзя скидывать со счетов действительно важные, революционные примеры демократии, выходящей за пределы буржуазных порядков - советы в России, систему общенародного обсуждения, которая существует сейчас на Кубе, опыт Рожавы и т.д.

Периодически глядя, что пишут люди в Интернете или общаясь лично с российскими левыми, я часто вижу нарочитое противопоставление буржуазной и социалистической демократий. Ради последней (хоть и не до конца понятной) мы, мол, будем что-то делать (когда-нибудь), а ради буржуазной - упаси Маркс! Однако я бы остерёг читателей от строгого разграничения буржуазной и постбуржуазной демократии и, тем более, свобод, которые существуют в рамках них. Свобода слова - это сугубо свобода во благо буржуазии? Кажется, в ситуации развития интернет-технологий данный тезис всё менее и менее корректен. А свобода собраний - это чисто буржуазная свобода? Кажется, нет. Свобода деятельности профсоюзов - буржуазна? Мы можем сколько угодно клеймить тред-юнионизм, но данная свобода служит, в первую очередь, трудящимся массам и достигается их борьбой.

“Дерьмократия”. Как российские левые разлюбили народовластие и свободу

Несмотря на то, что изначально марксистский проект будущего был основан на демократических принципах, к началу 21 века антидемократизм стал если не превалирующей, то крайне значимой тенденцией в российском левом движении, а ещё больше - среди окололевой или симпатизирующей левым публики.

Подобная трансформация массового сознания происходила не за один миг - она имеет уже столетнюю историю. Социалистические режимы 20 века формировались в экстремальных условиях и, несмотря на наличие низовых демократических движений, они зачастую принимали жёстко авторитарные формы. Сворачивание или ограничение базовых демократических прав, таких как право на свободу слова, печати, собраний, объединений, казалось даже для самих революционеров временным и необходимым для наведения порядка отклонением от нормы. Но нет ничего более постоянного, чем временное. И в сознании многих симпатизантов социалистических систем с годами укоренилось едва ли не тождество между социализмом и авторитарной властью. Не нужон нам ваш демократизм - при товарище Сталине такой ерундой не занимались! Зачем демократия, когда есть расстрелы или хотя бы карательная психиатрия?

Однако ещё бОльшую роль в распространении подобного рода представлений о “правильном социализме”, на мой взгляд, здесь сыграли Перестройка и 90-е годы. Гласность обернулась лавиной антисоветской пропаганды, отвернув от идей социализма десятки миллионов людей. Политическая демократизация, как казалось, обернулась гибелью советского государства. Более того, именно люди, называвшие себя демократами и выдвигавшие демократические, казалось бы, лозунги, приватизировали в итоге власть, совершили антиконституционный переворот 1993 года, фальсифицировали выборы 1996 года, а затем в конце 1999-го устроили процедуру передачи престола. Всё это дискредитировало в глазах “советских патриотов” и прочей подобной публики само понятие демократии. “Завершим реформы так: Сталин, Берия, ГУЛАГ!” - кричали нацболы, и в целом это отображало довольно распространённые общественные настроения.

Зачем свобода слова, если она оборачивается свободой лжи и чернухой на экранах? Зачем свобода деятельности политических организаций, если власть всё равно захвачена олигархическими кланами? Какой вообще смысл в свободах, если холодильник пуст, если старая Родина развалилась, а в новой - бардак? Этими вопросами задавались многие жители постсоветской России и всё это, если смотреть шире, готовило почву для того, чтобы чуть позже народные массы без особого сопротивления променяли несовершенные политические вольности на ещё более несовершенную “стабильность”.

Однако каждый, кто читал учебник по логике и детально изучал процессы развала СССР, скажет, что винить демократизацию в распаде страны - большая глупость. Причины распада были куда более сложны и фундаментальны. Однако связывать демократизацию (даже в буржуазном варианте) с распадом и нестабильностью очень удобно - в том числе, на уровне официальной пропаганды. Причины, думаю, объяснять излишне.

Пресловутая свобода 90-х годов, вне всякого сомнения, была вызвана рядом факторов: институциональной и финансовой слабостью государства, борьбой ряда олигархических группировок между собой, активностью рабочего движения, а также возможностью для власти с помощью “свобод” оправдать провалы во внутренней и внешней политике.

Между тем, нельзя не заметить, что само существование и развитие “красных” организаций в 90-е годы было бы немыслимо без смягчения режима и наличия широких политических прав. Свободное функционирование и агитация привлекали массу последователей даже к самым маргинальным и фриковатым объединениям типа ВКПб Нины Андреевой. Тиражировались и спокойно распространялись такие листовки и выдвигались такие лозунги, с которыми сейчас можно было бы собрать целый букет уголовных дел, попрощавшись с волей надолго. Многотысячные митинги на Красной площади у Мавзолея Ленина каждое воскресенье - это реальность первой половины 90-х. И да - я могу сколько угодно иронизировать над левой политикой того времени (мне она, признаться, не очень симпатична), но есть один важный факт: она была. И была она не в последнюю очередь благодаря ужасной и несовершенной ельцинской “дерьмократии”.

Однако вышеописанные причины, помноженные на то, что красное движение тех лет активно смыкалось с движением коричневым, сформировали целую традицию неприятия демократии и демократических ценностей как элементов “буржуазной” политики. “Вот, нам бы сильную руку, которая порядок навела!” - такой посыл был крайне популярен в красно-коричневой среде.

Сильная рука, наводящая порядок, вскоре пришла. Только порядок оказался вовсе не социалистическим.

III.Конец 10-х - начало 20-х. Левые против политики и буржуазной демократии

Нельзя сказать,что в путинские времена левые отказались от борьбы за осязаемые права и свободы и мигом дружно ушли в сектантство. Нет, в 00-е - начале 10-х внесистемная левая оппозиция регулярно участвовала, в том числе, в общедемократических акциях и кампаниях протеста. Пиком и, одновременно, переломным моментом здесь стали “болотные” митинги и шествия 2011-2012 годов.

Многие левые организации (в первую очередь, старая вариация Левого фронта и РСД) приняли активное участие в чисто буржуазно-демократическом движении за честные выборы. И хотя действия лидера ЛФ Сергея Удальцова по излишнему сближению с либеральным истеблишментом повлекли тогда серьёзную критику даже из рядов самого Левого фронта, в целом левым тогда удалось добиться серьёзных успехов и в плане повышения узнаваемости и притока кадров, и в плане постепенного установления своего доминирования в движении (к маю 2012-го).

Однако последующие события - репрессии, Евромайдан, “крымская весна”, поэтапное “закручивание гаек” - довольно серьёзно изменили само левое движение и настроения в нём. Часть народа ушла из политики, часть стала лоялистами власти, часть (в том числе,и автор этих строк) решила сделать шаг назад и отказаться от лобовых столкновений с режимом для укрепления тылов - профсоюзов, социальных инициатив и налаживания агитации. О том, что из этого получилось, я писал в одной из своих заметок. 

В годы относительного “затишья”, прерванного на время разве что пенсионной реформой, происходили занятные перемены в дискурсе левого мейнстрима. Наверное, наиболее типичное своё воплощение они нашли в речах Сëмина, хотя периодически что-то подобное проскальзывало и в разговорах Гоблина с его окололевыми компаньонами. Суть была примерно такой: “Не лезем в политику - читаем Ленина, агитируем, а потом всё будет. Неважно, какие антидемократические нововведения реализует режим - работаем как работали. Нет смысла бороться за улучшение буржуазных порядков - только социализм, только хардкор (но когда-нибудь потом, когда много кто почитает Ленина, а режим совсем загниёт).”

И в какой-то период времени подобную тактику можно было принять. Действительно, могло возникнуть ощущение,что агитпроп с ютуб-каналов с сотнями тысяч подписчиков нарастит левое движение, разовьет профсоюзы, марксистские кружки сформируют кадровую базу и мы сможем, имея структуры, медиа и социальную опору, вернуться к большой политической борьбе. Но такая схема сработала лишь в некоторой степени. В целом медиа не конвертировались в структуры (да, сказать честно, и мало кто, кроме Вестника бури и покойных Station Marx пытался произвести эту конвертацию), профсоюзы в условиях экономической стагнации развиваются с трудом (даже успешные примеры типа профсоюза “Курьер” упираются в довольно тесные рамки, ограничиваясь в развитии), марксистские кружки, как и ожидалось, стали временным явлением, которое сейчас скорее вымирает. Итог: гора родила мышь.

Сейчас можно смело утверждать: агитпроп, развитие профсоюзов и социальных движений, а также кружковщина - всё это хорошо и достойно поддержки и развития (лучше уж на этом поле будет хоть что-то, чем не будет ничего), но всë это не приведёт к созданию политического субъекта, готового к свержению трижды клятого капитализма. Каждый, кто в 2023-м году утверждает обратное, каждый, кто говорит о том, что агитация, чтение Ленина или даже развитие локальных тред-юнионистских инициатив породит в России сильное и могучее левое движение - либо кромешный глупец, либо шарлатан сродни Максиму Кацу, который на полном серьёзе заявлял о возможности повлиять на президентские выборы, если  либералы договорятся.

При этом в рамках подобного дискурса распространяется высокомерно-снобское отношение к западным левым - дескать, смотрите: довоевались они за права в рамках буржуазной демократии - никакой социалистической революции так и не произвели; то ли дело наши предки! Но при этом упускается, что Октябрьская революция произошла, возможно, в самой свободной и демократической стране изо всех участниц Первой мировой - именно таковой она стала после Февраля. Более того, я был бы рад,если бы закручивание гаек и ужесточение порядков вело бы к росту революционных социалистических настроений в обществе, но практика показывает, что это вовсе необязательно. Закручивание гаек в атомизированном и деполитизированном российском обществе ведёт как раз к противоположному - к умиранию оппозиционной деятельности едва ли не во всех её проявлениях. Это касается и левой политики. На фоне ужесточения российского режима не растут подпольные и радикальные структуры, стачечные комитеты, партизаны не уходят в леса. Блогинг и тот вынужден становиться более травоядным по своей риторике, что, впрочем, тоже не является панацеей от репрессий. 

В итоге работает примерно такая схема:

“Мы хотим только социалистической революции и ни граммом меньше!” -> “Но в России нет предпосылок для социалистической революции” -> “Мы усиленно читаем Ленина, пропитываемся святым духом коммунизма, занимаемся профсоюзами, социалкой, агитпропом. Это должно сработать!” -> “Это очень плохо работает. Мы не продвигаемся вперед. Но делаем вид, что всё идёт по плану”.

Данную схему по кругу можно запускать многократно в ожидании чуда. В рамках этого круговорота отказ от демократических преобразований как осязаемой, но несоциалистической перспективы, довольно удобен. Можно сохранять радикальную квазимарксистскую риторику, при этом не двигаясь ровным счётом никуда, но поддерживая вокруг себя определённую паству, которая уверует в истинность подобного кругового пути. Подробнее об этом я писал год назад. 

IV.Теперь о главном

Что делать? Мне немного неловко об этом напоминать, но для начала как левым спикерам, активистам, так и сочувствующей аудитории необходимо не забывать о банальном тезисе: марксизм как политическое течение продвигал и продвигает принцип радикальной демократии. Несмотря на эксцессы и вырожденческие эпизоды в прошлом. Да, можно паразитировать на культе порядка, патернализма, “сильной руки”, милитаризма - это “зайдёт” немалой части российского общества. Но это уже и не совсем марксизм, да и с этим паразитированием персонажи от Стрелкова до самого Путина и так прекрасно справляются. Наш путь: демократия на уровне организации, на уровне производства, на уровне межличностных отношений, на уровне общества и управленческих структур. И любое отклонение от этих норм - это именно отклонение, а не норма.

Именно так и должны себя позиционировать радикальные левые. Авторитаризм путинской России нарастает теперь уже не год от года, а месяц от месяца. Демшизы любят сравнивать СССР с современной Россией, но даже при критическом отношении к Союзу нужно констатировать: даже там, даже в брежневские годы не было такого отчуждения народных масс от властных рычагов - за счёт массовости партии, за счёт прочих общественных механизмов. Теперь же единственный механизм получить крупицу власти - это написание доноса (чем некоторые лица активно занялись с началом войны).
Либеральные вожди любят выставлять себя в качестве единственной “демократической” альтернативы. Пора показать всем, что это не так. Мы должны быть бОльшими демократами, чем либералы. У левых даже в рамках программы-минимум найдётся масса пунктов, которые предусматривают установление куда более широких практик народовластия, нежели могут предложить Кацы, Навальные и Ходорковские. Вы предлагаете отмену репрессивных законов, амнистию политическим заключённым, свободу собраний, честные выборы, реальную федерализацию? Хорошо, мы только за. Но мы не считаем такой перечень достаточным. Добавим к этому свободу профсоюзной деятельности и расширение возможностей профсоюзов, рабочий контроль на производстве, автономию университетов и много чего ещё. И это лишь программа-минимум!

Также я должен прописать здесь ещё одну важную мысль. Да, предпосылок к социалистической революции в России нет. И речь даже не о технологической отсталости страны - в плане диджитализации, например, РФ даст фору и Западной Европе. Проблемы в другом. Нет ни пресловутого развитого классового сознания трудящихся масс, ни сильных социалистических организаций, ни культуры низового самоуправления и даже серьёзного опыта политической борьбы масс. Отсюда есть как минимум два пути. Путь первый - коим следуют Сёмино-Батовы и прочие РФУ. Копошиться в зоне комфорта, воспроизводя мантры о том, что мы готовимся к какой-то далёкой и непонятной социалистической революции, которая когда-то произойдёт, а всё прочее - не наша борьба. Позиция удобная - христианская церковь уже две тысячи лет похожим образом паразитирует на идее о скором втором пришествии. Путь второй - признать, что если в нашей стране и начнутся некие прогрессивные изменения (что, кстати, далеко не факт - фашистскую альтернативу тоже никто не отменял), то между состоянием нынешней России и гипотетическими социалистическими свершениями, диктатурой пролетариата (которая, напомню, несмотря на страшное название должна стать более радикальной формой народовластия) есть буфер в виде общедемократических преобразований. То есть, если революционные процессы запустятся, они очевидно не будут изначально иметь социалистического характера, но будут иметь характер общедемократический.

Удовлетворят ли марксистов отмена цензуры, освобождение политзеков и провозглашение свободы слова? Очевидно, что порадуют, но полного удовлетворения не принесут. Но именно данный этап общественных преобразований может стать моментом пробуждения нашей социальной базы, которой необходимо будет показать нашу радикально-демократическую альтернативу. Демократизация по-либеральному - это полумеры, власть корпораций, неравенство. Демократизация по-социалистически - это и есть настоящая демократизация. Как абсолютно верно отмечал недавно на стриме на канале “Рабкор” социолог Григорий Юдин, расширение поля свобод, как правило, порождает очень бурную низовую инициативу. Эта инициатива, эти миллионы молодых людей, выращенных в клетке путинской олигархической диктатуры, но желающие жить по-иному, вполне могут стать шансом для марксистов.

Именно поэтому данные вопросы необходимо широко обсуждать и поднимать на знамёна уже сейчас. Настоящие марксисты - это не прислужники Путина, не ретрограды, а сторонники прогресса и народовластия. Это люди, которые поддерживают буржуазно-демократические преобразования - но лишь как старт, как часть от своей программы-минимум. Если на международном или внутрироссийском уровне возникают инициативы и кампании по борьбе за эти самые пресловутые буржуазно-демократические, пусть и не имеющие прямого отношения к социализму, свободы - в них желательно вписываться или даже организовывать самим.

Это не значит, что нужно сливаться с либералами или заключать с ними союз - хотя, без тактических взаимодействий тут, по-видимому, не обойдётся. Нужно действовать параллельно с либералами и ставить вопросы о народовластии и свободах радикальнее, чем либералы.

Да здравствует демократия - безграничная и красная!