ППрошедшим летом спикер Госдумы Вячеслав Володин, пустивший в оборот «крылатое» утверждение «есть Путин — есть Россия, а нет Путина — нет России», конкретизировал свое высказывание в интервью «Газете.ru»,  сообщив, что «после Путина будет Путин». Буквально Володин сказал следующее:

Если мы с вами говорим о сильной России, то после Путина будет Путин. Все, что после президента Путина будет происходить, будет происходить по лекалам, которые он заложил. Россия может быть только сильной. Путин это сделал. Он заложил систему, которая Россию делает сильнее с каждым годом… 

То есть все, что он заложил, создав фундамент, в будущем обязательно будет работать, и на это будет опираться последующий президент. Будет продолжатель всего того, что он сейчас создал.

Вопрос о преемнике стареющего нацлидера волнует российскую верхушку давно и не в шутку именно потому, что никакой уверенности в «продолжателе» (кем бы он в итоге ни оказался) у нее в действительности нет. Причем проблема вовсе не в готовности претендентов держать прежний социально-экономический и политический курс. Любой политик, чиновник или бизнесмен из окружения Путина без сомнения заинтересован в фиксации сложившейся ситуации, то есть превращении замедленного падения России в «третий мир» в бесконечное. 

Однако «лекала» Владимира Путина на практике требуют от нового лидера масштабного перераспределения собственности и власти по древней формуле «возвеличивай друзей и уничтожай врагов». Каждый из влиятельных придворных игроков наблюдал, как в нулевые это проделали «близкие к телу» с некоторыми олигархами ельцинского разлива, и сам в той или иной мере участвовал в негласном пересмотре итогов «прихватизации» девяностых. В настоящий момент прямо у них на глазах разворачивается драма в Казахстане. Новый рафинированный президент-дипломат, безупречный по родоплеменному и номенклатурному происхождению, верный соратник и ученик Елбасы, абсолютно договороспособный и управляемый, не спеша, осторожно, но последовательно собирает в кулак власть и дошел уже до перемещения дочери Назарбаева с поста председателя Сената на должность руководителя фонда имени ее все еще живого отца.

Проще говоря, свита Путина должна превратиться в свиту его преемника, и большинству соратников нынешнего президента в новой конфигурации бюрнеса места не найдется. Хорошо, если дело ограничится почетной отставкой. А если нет? К тому же не любой «силовигарх» готов отдать кровно нажитое без сопротивления. По крайней мере, для самых могущественных российских вельмож есть лишь один стопроцентный способ выживания и сохранения нажитого — занять президентский трон самому. А для рыб помельче — оказаться в команде нового монарха или хотя бы вовремя к ней присоединиться. 

Как наследовать престол?

Но почему бы не договориться? Разве нельзя перейти к цивилизованным взаимоотношениям наподобие американских, европейских или хотя бы китайских с их регулярной сменой «поколений руководителей» в результате относительно мягкой внутрипартийной борьбы? На самом деле, любой из приближенных к кормушке деятелей с готовностью подтвердит, что только об этом и мечтает, то есть ждет мудрого и безальтернативного решения ВВП по вопросу о преемнике, которому тут же без рассуждений присягнет на верность. Подобный вариант больше похож на самодержавное престолонаследие, способ ненадежный, как это показала отечественная история от Петра до Павла. Даже при наличии «традиционной» и «легитимной» династии на первом этапе развития политическая система перманентно нестабильна, потому что для любой группы, не имеющей решающего влияния на монарха, единственным способом защитить свои интересы и провести в жизнь свои идеи является дворцовый переворот.

Именно ради стабильности капиталистического развития и появилась в Великобритании в начале восемнадцатого века буржуазно-демократическая схема обновления власти. С точки зрения интересующего нас вопроса суть ее сводится к компромиссу между различными группировками на основе отказа от формул «победитель получает все» и «горе побежденным!». Гарантом сделки выступает достаточно большая и влиятельная референтная группа «избирателей», состоящая вначале из зажиточных собственников, а способом борьбы — выборы, которые одновременно являются инструментом учета и контроля политической активности народных масс. 

С этого момента для английских элит закончились дворцовые перевороты и «славные революции». Начались электоральные разборки тори и вигов, затем консерваторов и либералов. Победители получали не абсолютную власть, а всего лишь большинство в парламенте и право на формирование правительства, тогда как побежденные оставались в меньшинстве и теряли многие возможности, сохраняя при этом базовую собственность и статус.

Конечно, демократическая система отнюдь не дает конкретному элитарию стопроцентной гарантии сохранения имущества и высокого социального положения. Зато она обеспечивает нормальное функционирование системы в целом. Победители съедают кое-кого из неудачников политической борьбы, но группировки элиты выживают и чаще распадаются сами под влиянием поражений. В ходе исторического развития основные буржуазные партии постепенно сближаются настолько, что резкие перемены без взаимного согласия главнейших заинтересованных сторон становятся очень затруднительны.

Хрестоматийным примером двухпартийных качелей являются, конечно, США. После Гражданской войны и «принуждения к миру» южных элит северными инструмент электорального компромисса был отлажен настолько точно, что практически не дает сбоев. На важнейших выборах - президентских - учтена каждая деталь. Обманчиво легкая система регистрации создает иллюзию полной демократичности процесса. Третьи кандидаты время от времени получают миллионы голосов и несколько выборщиков, оставляя маргиналам и радикалам надежду на победу конституционным путем. С начала прошлого столетия, когда последний раз от демократов выдвигался навязанный партийной массовкой популист, обе партии выработали действенные методы, позволяющие технично отодвигать в сторону неудобных претендентов. Особенно в этом преуспели демократы, постоянно аккумулирующие в своих рядах фрондирующих прогрессистов. Ни друг Советского Союза Генри Уоллес (на пост вице-президента) в 1944 году, ни кумир хиппи и левый либерал Юджин Маккарти в 1968 году, ни «розовый» социалист Сандерс в 2016 и 2020, несмотря на большую популярность, не смогли принять участие в выборах от «ослов».

Что касается пресловутого «компромисса» элит, то в важнейших вопросах он настолько безусловен, что остается проливать слезы умиления. В книге «Эпоха потрясений» бывший глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен свидетельствует, что партийная принадлежность американских чиновников не играет решающей роли при их назначении. Можно быть демократом, причем активным и влиятельным, как, например, председатель ФРС Пол Волкер, а президент-республиканец (Рональд Рейган) все равно назначит вас на ответственный пост. Главное, чтобы рекомендация о назначении исходила от достаточно авторитетного лица. В случае с Полом Волкером таким покровителем оказался Дэвид Рокфеллер (тоже демократ!), выступавший, несомненно, в качестве глашатая коллективной воли верхушки Уолл-стрит.

Вторая по весу мировая держава — Китайская Народная Республика — использует иной способ обновления власти, уже более тридцати лет осуществляя плановую смену «поколений руководителей» в ходе внутрипартийной ротации кадров на съездах и пленумах всех уровней. Счеты между фракциями сводятся в основном посредством аппаратных интриг, а в качестве референтной группы выступает… китайский бизнес. Именно его реакция на различные мероприятия имеет решающее значение. Для его укрепления и развития трудится партийная верхушка КНР. Кланы, ставящие собственные узкокорыстные интересы выше нужд нового китайского капитала, отсекаются от верховной власти, вплоть до показательных судебных процессов. Зажрались так, что это стало тормозить систему? Извольте на выход!

В определенной степени китайская система копирует опыт американского истеблишмента. Высшая политическая элита США, как правило, формируется выходцами из бизнеса и госслужбы, выбирающими для себя карьеру профессионального «электорального» политика. Предприниматели и коммерсанты назначаются на различные должности в Белом доме, но почти никогда не претендуют на пост президента и крайне редко на другие выборные должности. 

За всю историю США действующие бизнесмены баллотировались на пост главы государства лишь дважды. Оба раза это были республиканцы. Дональду Трампу в 2016-м году удалось то, что не сумел совершить Уэнделл Уилки в 1940-м - стать президентом, не побывав прежде губернатором, сенатором, конгрессменом, как Джеральд Форд, или хотя бы министром, как Герберт Гувер. До Трампа подобное дозволялось только военным героям Гранту и Эйзенхауэру.

Неудивительно, что избрание Трампа вызвало истерику даже у части республиканского истеблишмента. Обычная схема восхождения на престол предусматривает обязательную стажировку на выборных должностях низшего уровня. Кандидат должен пройти хорошую школу в коридорах власти и многое усвоить, прежде чем получит шанс занять высший пост. Это правило касается и выходцев из низов, и детей мультимиллионеров. Обама начинал сенатором штата Иллинойс. Буш-младший проиграл выборы в Палату представителей США и поработал губернатором Техаса. Его отец возглавлял республиканцев своего графства и потерпел поражение в борьбе за место в верхней палате штата. Продвижение Клинтона стартовало с должности арканзасского генпрокурора. Примеры можно приводить до бесконечности.

Но Трамп лишь эпизод в долгой политической истории США. В целом система построена на условном отделении государства от бизнеса, который активно занимается законным и незаконным лоббированием и определяет будущий политический курс страны путем финансирования избирательных кампаний нужных кандидатов, включая и праймериз двух партий. 

Запрета на прием в КПК коммерсантов теперь нет, и миллиардер Джек Ма может гордо показать журналистам красную книжечку с портретом Мао, а по ночам всплакнуть в подушку над потраченными на взносы миллионами. Тем не менее, в КНР также практикуется номинальное разделение правящей бюрократии и предпринимательского класса.

Как и прочие члены Политбюро КПК, нынешний глава КНР Си Цзиньпин, его жена и дочь, официально не обладают значительным имуществом и не занимаются бизнесом (хотя западная и диссидентская пресса неоднократно обвиняла их в обратном), зато его брат, сестры и дальние родственники вполне открыто владеют капиталом в сотни миллионов долларов. Си Цзиньпин принадлежит к могущественной группировке «кронпринцев», получивших номенклатурный статус фактически по наследству от родителей. Например, отец Си Цзиньпина в разные годы занимал посты губернатора провинции Гуандун и вице-премьера КНР. Тем не менее, его сын начал карьеру всего лишь с должности секретаря деревенской парторганизации. Его предшественник на посту председателя КНР Ху Цзиньтао прошел долгий путь от поста политинструктора гидротехнического факультета Пекинского университета Цинхуа. Цзян Цзэминь, наследник Дэн Сяопина, основавшего систему мирной смены «поколений руководителей», тридцать лет трудился в машиностроении, прежде чем занял пост секретаря парткома завода и перед ним открылся путь наверх. Все вышеупомянутые вожди серьезно пострадали в ходе «культурной революции», но выжили и прошли отбор в верхушку бюрократии.

«Кронпринцы» лишь одна из фракций в руководстве КПК — наиболее влиятельная и наиболее богатая, но не единственная. Борьба между ними происходит не только под ковром. В 1997 году на выборах ЦК КПК будущий председатель КНР Си Цзиньпин получил наряду со старшим сыном всесильного Дэн Сяопина наименьшее количество голосов и еле прошел в кандидаты, а еще один «кронпринц» Бо Силай вообще был забаллотирован делегатами съезда. Все же впоследствии «кронпринц» Си Цзиньпин сумел сменить на «троне» предыдущего лидера КНР Ху Цзиньтао из группировки «комсомольцев», который в свою очередь наследовал выдвиженцу «шанхайской клики» Цзян Цзэминю. 

Заметим, что в каждом китайском «поколении руководителей» формируется несколько кланов, борьба между которыми и определяет распределение властных полномочий. Победители получают «трон» и значительные преимущества. Проигравшие, однако, не уничтожаются и не задвигаются в пыльные углы. Так, Госсовет (правительство) КНР в настоящий момент возглавляет «комсомолец» Ли Кэцян. «Комсомольцы» контролируют и должность председателя парламента. Даже самая слабосильная группировка условных «либералов», выступающих за более «рыночный» характер экономики, не обделена постами — ее лидер Ван Ян возглавляет китайский аналог ОНФ. Особенно четко компромиссный баланс сил заметен в составе Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК — один «кронпринц» (Си Цзиньпин), два «комсомольца», по одному «либералу» и «шанхайцу», а также два «нейтрала» (специалисты по идеологии и экономике), обязанных избранием «кронпринцам». Решения Посткома почти всегда принимаются единогласно или на основе консенсуса 5-6 членов. В Политбюро и ЦК «кронпринцы» обладают твердым большинством, позволяющим пресекать нежелательные инциденты.

Как видим, китайские бюрократы с их тысячелетними монархическими традициями, конфуцианской культурой и приверженностью иерархии нашли способ не перегрызть друг другу глотки и обеспечить мирное наследование власти, не исключающее, впрочем, конкуренции фракций, зато значительно урезавшее проявления вождизма. Так почему бы и российской элите не пойти по китайскому пути, раз уж неприемлем американский?

И консерваторы-почвенники, и либералы-западники, несомненно, укажут на многовековую приверженность дорогих россиян принципу самодержавия. Мол, не можем мы жить без царя-батюшки, так что любой лидер превращается в него просто автоматически. Таков уж исторический менталитет. Народу, боярам и земле Русской нужен полновластный Хозяин. 

Здесь не место и не время разбирать эту концепцию на предмет ее научной состоятельности. Предположим на минуту, что они правы. Пусть единоличная верховная власть является непреложной формой организации российского государства. Однако, разве процесс наследования самого мягкого кресла обязательно должен сопровождаться масштабными экспроприациями и зачистками? 

Конечно, нет. Отечественная история пестрит прямо противоположными примерами. Например, свержение Хрущева Брежневым в целом сопровождалось незначительными подвижками в советской номенклатуре. Дальнейшие наследования поста генсека вплоть до перестройки проходили для элиты гладко и безболезненно. 

Если говорить о царском режиме, то опять же приход к власти нового императора означал быстрое возвышение и дополнительное обогащение его личного окружения (так называемого малого двора), но неизбежные при восшествии на престол опалы и отставки прежних фаворитов со времен Александра Первого и вплоть до Февральской революции не затрагивали аристократию в целом и не вызывали значительных перемен в конфигурации ее группировок. После убийства Павла Первого элита отказалась от дворцового переворота, как метода борьбы за политическую власть, и почти прекратила практику уничтожения противников путем конфискаций имущества, ссылок, пыток и других репрессий. Исключения делались для классовых предателей вроде декабристов и других революционеров из дворян, а также отдельных лиц, имевших несчастье навлечь на себя царский гнев. Однако, массовые перемещения целых родовых кланов и политических клик в Сибирь и обратно при каждом дворцовом перевороте остались страшным воспоминанием из кровавого восемнадцатого века.

Кто наследует престол?

Периоды становления элит в России всегда сопровождались значительными конфликтами и жестокими столкновениями властных группировок, отражавшими неустойчивость социального положения новой знати, а значит и зависимость от личности лидера. Есть большой соблазн объяснить конфликтность и напряженность российской элиты в вопросе о преемнике Путина только ее юностью и социальной незрелостью. Дескать, что взять с первого-второго «поколений руководителей», которые еще помнят коммунальные квартиры и поездки на картошку в деревню. Родимые пятна первоначального накопления явственно проступают сквозь пиджаки от Армани, а звериные ухватки из лихих девяностых вошли в кровь и плоть, и их не вытравишь поверхностным лоском, приобретенным на дипломатических приемах.

Между тем, сравнение биографий ведущих представителей российской и китайской элиты позволяет легко уяснить, что нестабильность первой трудно объяснить одной только новорожденностью. Во-первых, обе страны вступили на рыночный путь почти одновременно. Во-вторых, нынешние китайские власть имущие прошли жестокую школу «культурной революции» и «трудового перевоспитания» в деревне. Так, действующий председатель КНР Си Цзиньпин, несмотря на свое «высокое» происхождение, в юности семь лет прожил в пещере, где спал на камнях под одеялом с блохами. В сопоставлении с ним и десятками других чиновников КНР жизненные пути их российских коллег выглядят куда как благополучнее.

С другой стороны, в отличие от птенцов гнезда Владимирова члены нынешнего ЦК КПК по большей части унаследовали свое положение от предыдущих поколений номенклатуры, то есть либо происходят от высокопоставленных родителей, либо обязаны своей карьерой партийным «старикам», которые умерли в своей постели или спокойно доживают на пенсии, а не совершили суицид в эмиграции, лишившись богатства и положения в обществе. Все китайские вожди без исключения последовательно и без особых перескоков поднялись по ступенькам бюрократической лестницы, начиная от самых нижних. Капиталистические реформы в Китае осуществляются элитой, прямо порожденной маоистской системой власти.

Совсем иначе на этом фоне выглядит российское руководство. При анализе биографий отечественных лидеров становится понятно, что среди них почти нет выходцев из высшей советской номенклатуры или ее кровных наследников. Путин и другие представители высшей элиты в политическом и экономическом смысле — дети лихих девяностых и сытых нулевых. Изредка среди них еще можно встретить реликты типа нефтяных директоров Владимира Богданова (Сургутнефтегаз) и Вагита Алекперова (ЛУКОЙЛ) или перестроечных коммерсантов наподобие Михаила Фридмана, но чаще уже попадаются выдвиженцы, сделавшие карьеру или сколотившие капитал при Ельцине и ВВП (Набиуллина, Белозеров). Массовый слой элиты практически полностью состоит из бывших и действующих силовиков с явным превалированием сотрудников госбезопасности. Эти «новые дворяне» полностью обязаны своим общественным положением путинизму.

Фундамент под троном

Коренное различие между российской, американской и китайской элитами состоит также в экономической базе и способах обогащения. Во всех трех случаях мы имеем дело с капитализмом, но разным по своему положению в мировом хозяйстве. Пользуясь терминологией Валлерстайна, США занимают положение лидера мир-системы, тогда как КНР только претендует на паритет с ними, одной ногой еще оставаясь в полупериферии, из которой никак не может выкарабкаться Россия. 

Рассмотрим некоторые факты. На долю США приходится 29,4% мирового богатства, а Китай владеет 17,7%. Российский кусок пирога составляет 0,8% - меньше, чем у Тайваня. Китайские и американские капиталисты богатеют быстрее, чем их коллеги из других стран, зато наши доморощенные олигархи владеют гораздо большей частью национального имущества. 

В десятке богатейших китайцев четыре интернет-бизнесмена, производитель электроники, производитель бытовой техники, строитель, фармацевт, ресторатор, продовольственный магнат. Половину списка составляют дельцы из сферы услуг, причем по большей части высокотехнологичных, половину — промышленники (и один аграрный предприниматель, которого фактически тоже можно считать промышленником). Все сверхбогачи КНР умножают свои капиталы в реальной экономике. Среди них мы не находим банкиров и биржевиков.

Топ-10 богатейших американцев состоит почти полностью из многопрофильных инвесторов, главные интересы которых лежат в сфере высоких технологий. В списке всего один классический финансовый спекулянт (Уоррен Баффет) и единственная богатая наследница (Элис Уолтон, торговая сеть «Уолмарт»). Расширение списка до топ-20 несколько увеличит число наследников и биржевиков, но и в нем 18 позиций займут олигархи из реального сектора, в основном компьютерщики.

Российскую десятку крупнейших капиталистов, как нетрудно догадаться, полностью составляют предприниматели, сделавшие состояние в 90-е на приватизации сырьевых ресурсов и банковском деле. Лишь двое из них (Усманов и Фридман) вложились впоследствие в бизнес, имеющий отношение к передовым технологиям западного происхождения (телекоммуникации и интернет). Расширим до двадцатки — и увидим абсолютно ту же картину.

Конечно, единичный коммерсант не та фигура, которая делает погоду в современной рыночной экономике. Главенствующую роль в ней играет, прежде всего, акционерный и банковский капитал. Действительно, банки занимают восемь из десяти первых мест в списке крупнейших публичных компаний мира. Причем пять банков по происхождению китайские, а три американские. Российский «Газпром» находится в этом рейтинге только на 32-м месте, как раз между «Алибабой» Джека Ма и китайской государственной нефтегазовой компанией «ПетроЧина».

Кстати, о госсекторе. Считается, что период правления Путина стал временем обратной национализации важнейших сфер отечественной экономики. Так ли это, и как обстоит дело с госсектором в КНР?

Даже беглый взгляд на самые крупные российские компании показывает, что существенные их доли принадлежат отнюдь не Российской Федерации или контролируемым ей акционерным структурам. Так, почти половина «Газпрома» находится во владении «прочих зарегистрированных лиц», среди которых мы обнаруживаем держателей АДР — американских депозитарных расписок. То есть 19,70% акций «Газпрома» использует для биржевых игр банковский капитал США. В «Роснефти» и вовсе Россия через «Роснефтегаз» контролирует лишь 40% акций. Остальное поделено между крупными зарубежными игроками (включая «Бритиш петролеум») и «отечественным» банковским капиталом (Национальный расчетный депозитарий). 

В целом в топ-10 российских компаний входят восемь сырьевых (из них шесть нефтегазовых) и два банка. В большинстве из них государство российское принимает участие, однако, на 100% контролирует лишь одну (Транснефть). В шести компаниях РФ или ее субъекты (Татарстан) имеют крупные пакеты акций, из них контрольные — в четырех (два банка и две сырьевые компании). Частный капитал, в том числе зарубежный, фактически не уступает государственному. При этом в течение последних 20 лет участие государства в российской экономике вопреки мифам, распространяемым официальной статистикой, не росло, а сокращалось даже без учета неформального сектора. По оценке МВФ госпредприятия России производят лишь треть валового внутреннего продукта.

А что в Китае? Вот как выглядит его топ-десятка.
Пять крупнейших банков Китая контролируются государством, но активно привлекают в состав акционеров частный капитал, в том числе и западный. В руках правительства и крупнейший сотовый оператор мира «Чайна Мобайл», и упомянутая выше нефтегазовая «ПетроЧина». Частный капитал представлен в рейтинге группой «Алибаба», одним банком и страховым гигантом «Пинг», который по сути тоже выполняет функции банка. В последних двух у государства солидные пакеты акций. 

Итак, восемь банков (из них два крупнейших в мире) и две телекоммуникационные компании — вот лидеры современного китайского бизнеса. Если учесть, что важнейшими кредиторами дерзких интернет-проектов товарища Ма являются те самые родные госбанки, то можно с уверенностью сказать, что степень капиталистической национализации в Китае значительно выше, чем в России.

О чем же свидетельствуют факты? Выводы лежат на поверхности.

Американская элита жирует за счет своего положения на вершине глобальной финансовой и технологической пирамиды, не забывая поддерживать его не только военной силой, но и вложениями в развитие экономики. Китайские партократы в партнерстве с ориентированными на НТР и реальный сектор предпринимателями концентрируют финансовый, сырьевой и интеллектуальный капитал, инвестируя его в сокращение разрыва с Западом. КНР сегодня это не только «фабрика мира», но и «банк мира», его «университет» и «лаборатория».

В основе устойчивости и преемственности власти этих стран как раз и лежит извлечение дохода элитой из экономического роста на основе в первую очередь фронтирных технологий. Грубо говоря, денег и возможностей для роста все больше и больше, поэтому междоусобицы не имеют характера борьбы за выживание. Не удалось схватить лакомый кусок? На блюде еще дюжина, менее вкусных, но доступных.

Иначе в России. Благосостояние нашей «энергетической сверхдержавы» основано, главным образом, на продаже за рубеж различных видов сырья (нефть, газ, уголь, металлы), электричества и «отверточной» промышленной продукции (на импортном оборудовании), а также эксплуатации советского научно-технического наследия (ВПК, АЭС, космос). Та часть вырученных при этом денег, которая в том или ином виде остается в стране, выступает в качестве катализатора внутренней хозяйственной жизни. С нее в конечном счете кормятся и пенсионерка, и мелкий лавочник, и держатель «административной ренты». Богатство отечественной верхушки тоже в первую очередь связано с вышеупомянутыми отраслями.

Обычно предполагается, что двигаться по пути долгосрочных инвестиций в научно-технологическое развитие России мешают криминальное происхождение многих капиталов, засилье коррупции, деградация в 90-е годы интеллектуального и производственного потенциала. Все это, несомненно, так, однако, вряд ли объем взяток и украденных из казны денег (особенно в абсолютных величинах) в разбогатевшем Китае много меньше, чем в России. Про интеллектуальный задел нечего и говорить: в начале реформ Дэн Сяопина он был куда скромнее советского времен перестройки. Ключевая причина иная: при включении в глобальный капитализм России и Китаю выпали различные роли в мировом хозяйстве.

Китай провел перевод экономики на рыночные рельсы планомерно. Прежняя элита сохранила полный контроль над процессом и укрепила политическую систему, создав эффективный механизм ротации власти. Хозяйственные особенности страны, в том числе неограниченные резервы дешевой рабочей силы, позволили занять выгодную позицию «мировой фабрики». Заработанные на этом доллары вкладывались не только в интересах конкретных лиц или групп, но и китайского капитала в целом.

Россия вступала в капитализм в состоянии развала и деградации. Отечественные и заграничные разбойники в буквальном смысле растерзали страну на куски, оторвали территории, нарушили хозяйственные связи между отраслями, разграбили промышленность и сельское хозяйство. Логично, что итогом стал самый примитивный, торгово-сырьевой характер экономики. Концентрация капитала пошла по классическому южноамериканскому пути, то есть не по траектории экспансии вовне, а по дороге в и без того дырявый карман населения.

Только унаследованный от СССР статус ядерно-космической державы спас нашу Родину от окончательного превращения в банановую республику. Опираясь на него, крупная и средняя буржуазия интегрировалась вокруг чиновничества (в первую очередь силового) и института президентской власти. Помимо обычных задач государства была сформулирована амбициозная внеполитическая (и внешнеэкономическая) сверхцель — используя благоприятную конъюнктуру цен на нефть и газ, добиться для отечественного капитала значительного куска мирового пирога и достойного места за пиршественным столом. Проще говоря, превратится из гостей западного клуба в его полноправные члены.

Кусок и место

31 декабря 1999 года в самом первом после получения полномочий от Ельцина выступлении перед Совбезом России Путин сказал, что РФ будет стремиться к установлению многополярного мира. Эта теоретическая конструкция родилась еще в годы Второй мировой войны и возродилась в России в 1996 году стараниями Евгения Примакова. Суть ее в применении к положению России Путин раскрыл 11 января 2000 года в своих поправках к Концепции национальной безопасности. В них перечислены конкретные сферы влияния, на долю в которых разевал тогда рот молодой российский капитал: Европа, Ближний Восток, Закавказье, Центральная Азия и Азиатско-Тихоокеанский регион.

«Большая игра» Путина с Западом опиралась на стабилизацию экономической и политической ситуации в России за счет установления контроля бюрократии над ключевыми секторами хозяйства и превращения их в «эффективные» госкомпании со значительным участием частного капитала, в том числе зарубежного. Возможность получить кусок российской экономики в обмен на экономическую и политическую интеграцию стала ключевым основанием для торга с Западом. 

Другим важным фактором являлась гарантия «избранного магистрального пути развития без альтернативы возврата в прошлое», которую Путин впервые в явном виде высказал 25 января 2000 года в послании председателю Европейской комиссии Романо Проди. Фактически речь шла об отказе от сверхдержавных амбиций и согласии на роль младшего партнера при условии выделения сфер влияния и предоставления определенных привилегий. Характерно, что послание было направлено накануне двух значимых дипломатических событий: московского саммита Совета глав государств СНГ, на котором Путина избрали председателем этой организации, и обмена грамотами о ратификации Договора о создании Союзного государства России и Беларуси.

В феврале, выступая на представительной встрече министров иностранных дел, Путин отметил, что  Россия претендует на партнерское участие в строительстве Большой Европы. Окончательное политическое оформление предмет торга получил в ходе интервью Путина ВВС в марте 2000 года. Путин заявил, что не может представить Россию изолированной от Европы и не исключает вступления в НАТО «в том случае, если с интересами России будут считаться, если она будет полноправным партнером». За три недели до этого интервью состоялась встреча Путина с генсеком НАТО Джорджем Робертсоном, на которой они договорились восстановить контакты в полном объеме и считать друг друга стратегическими партнерами.

Согласившись на ограниченное экономическое сотрудничество, западная элита, однако, отказалась рассматривать разрушенную империю иначе, как источник сырья и дешевой рабочей силы и отвергла претензии российской буржуазии на равноправное соучастие в глобальном управлении. Вожделенное место партнера-соперника в клубе получил Китай, а отечественная элита очутилась в положении нелюбимой дочери, которую регулярно бьют по рукам за то, что тянет со стола объедки. Цель, ради которой бюрнес консолидировался вокруг Владимира Путина, уже очевидно не будет достигнута никогда. 

Между тем, не имея возможности получить искомое вовне и страдая от скачков цен на сырье, бюрнес обратился к внутренним источникам обогащения. «Социальный контракт» нулевых с населением, основанный на высокой стоимости нефти и газа, отменен. Впереди вереница тощих лет, а зерно в закромах растащили.

Кто, как и зачем после Путина

Если мы соберем изложенный выше материал и подвергнем его даже самому поверхностному сравнительно-историческому анализу, то сразу же найдем аналогии и прецеденты в Латинской Америке 19-20 веков с ее монотоварными экономиками, зависимостью от отношений с зарубежным капиталом и попытками отдельных амбициозных военных вождей «тоже играть роль» в международном масштабе. Правление Путина — типичный режим «мягкого» каудилизма, сохраняющего «демократические» декорации и практикующего ограниченные «профилактические» репрессии. Основная проблема таких моделей управления как раз и состоит в обеспечении преемственности власти, поскольку вся система заточена на сплочение различных группировок элиты вокруг конкретной личности, уход которой с трона якобы грозит развалом всего и вся. Вождь легитимизирует статус-кво, выступает арбитром разборок и предотвращает возобновление опустошительных экономических войн. Его исчезновение обнуляет договоры и компромиссы.

С точки зрения борьбы элитных группировок перед нами крайне неустойчивая система передачи власти, прежде всего, потому, что она не способна выдвинуть и реализовать никакой консолидирующей программы, кроме совместного выживания и сохранения у кормушки. Оскудение самой кормушки вкупе с постоянным ростом аппетитов однозначно предопределяет неизбежность крупного передела собственности и «административной ренты» после передачи власти преемнику, что крайне дестабилизирует положение в стране. На самом деле в латентных формах этот передел не прекращался последние двадцать лет и безусловно обострится, как только у соратников нового лидера появятся дополнительные возможности «отнять и поделить».

Каковы конкретные варианты, если не рассматривать «антиконституционные» поползновения и капитуляцию перед либералами? В системных рамках их немного:

1. Путин на той или иной должности продолжает руководить Россией до биологической смерти или состояния недееспособности. Подобный план следует рассматривать, как весьма вероятный, поскольку в среднесрочной перспективе он наилучшим образом устраивает действующих чемпионов капиталистического соревнования. Минусы очевидны, их наглядно демонстрирует сейчас режим Лукашенко: брежневизация нацлидера, деградация системы управления, крайняя усталость населения от абсолютной несменяемости постаревшего первого лица и, как следствие, автоматическое учащение и усиление бунтов. Кроме того, вопрос о преемнике не только не снимается с повестки дня, а обостряется с каждым годом, что чревато внешними и внутренними попытками «спецопераций» различного типа.

2. Формирование династии с передачей власти по наследству родственнику. Летнее нездоровое шевеление вокруг опереточной фигуры двоюродного племянника Путина Романа показывает, что полностью этот экзотический вариант со счетов не сброшен, но на деле он грозит элите очень большими проблемами. Россия все-таки пока не ханский Азербайджан. У нас такой поворот может привести к сомосизации режима, а значит крайнему сужению социальной базы правящего клана, то есть к еще более масштабной экспроприации собственности и сосредоточению всех сколько-нибудь значимых выгод в руках очень небольшого числа кровно связанных семей. К тому же у Путина в отличие от Гейдара Алиева нет заранее подготовленного к трону потомка. Впрочем, поспешная ликвидация Минюстом «наследнического» политического проекта «Народ против коррупции» свидетельствует, что приход к власти Романа менее вероятен, чем возвращение в Кремль Романовых.

3. Казахстанский сценарий с транзитным преемником, которого Владимир Путин будет отечески опекать вплоть до своего ухода из жизни. В случае назначения преемником слабого президента наподобие Медведева см. пункт 1. А сколько-нибудь самостоятельный политик обязательно начнет гнуть свою линию, в чем ему непременно помогут интригами все без исключения фракции российской элиты. Пример Токаева наглядно демонстрирует, что любые гарантии в этом случае ничего не стоят. Кто успел, тот и съел.

Вот и выходит, что никакого выхода, кроме жесткой борьбы за господство у владык современной России нет. Парадоксально, но коридор политических возможностей у них сужен куда сильнее, чем у нас с вами, не обремененных заботами о шубохранилищах и швейцарских шале. В своем интервью Володин трижды употребил по отношению к наследию Владимира Путина и созданной им системе один и тот же глагол «заложил». Думается, неслучайно. Действительно, заложил. Проценты крайне высоки, и срок платежа приближается.

Литература и источники:

1.«После Путина будет Путин»: эксклюзивное интервью Вячеслава Володина https://www.gazeta.ru/politics/2020/06/18_a_13121443.shtml

2. Алан Гринспен. Эпоха потрясений. М.: Альпина, 2007.

3. Дэвид Ремник. Мост: Жизнь и карьера Барака Обамы. М.: Астрель, 2012.

4. Джордж Буш. Ключевые решения. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2011.

5. Тавровский Ю. В. Си Цзиньпин. Новая эпоха. М.: ЭКСМО, 2018.

6. Все богатство мира в одной картинке https://www.finam.ru/analysis/marketnews/vsyo-bogatstvo-mira-v-odnoiy-kartinke-20200126-12000/

7. 10 графиков о мировом богатстве: от российских миллиардеров до китайского среднего класса https://thebell.io/10-grafikov-o-mirovom-bogatstve-ot-rossijskih-milliarderov-i-do-kitajskogo-srednego-klassa

8. Технологические миллиардеры доминируют в списке богатейших людей Китая https://www.finversia.ru/publication/tekhnologicheskie-milliardery-dominiruyut-v-spiske-bogateishikh-lyudei-kitaya-64628

9. 400 богатейших американцев https://www.forbes.com/forbes-400/#7bcac5b67e2f

10. 200 богатейших бизнесменов России https://www.forbes.ru/rating/397799-200-bogateyshih-biznesmenov-rossii-2020-reyting-forbes

11. Крупнейшие публичные компании мира https://www.forbes.com/global2000/#5e775a99335d

12. 23 российские компании вошли в список крупнейших в мире https://www.kommersant.ru/doc/4343306

13. МВФ оценил долю государства в российской экономике в 33% https://www.rbc.ru/economics/12/03/2019/5c879e0c9a79472f59316a90

14. Выступление Путина на Совете Безопасности РФ 31 декабря 1999 года http://kremlin.ru/events/president/transcripts/22326

15. Примаков Е.М. Международные отношения накануне XXI века: проблемы, перспективы. // Международная жизнь. 1996. №10.

16. Путин не возражает против вступления России в НАТО // Коммерсантъ. № 39. 7 марта 2000