1
В конце XIX века в США христианские энтузиасты создали целую сеть аграрных коммун с общей газетой «Свободный коммунист», выходившей весьма массовым тиражом. Постепенно к библейским поселениям добавлялись и светские коммуны. Икария, Новая Гармония, община Джона Нойеза… Из Российский империи, чтобы строить новую цивилизацию, туда бежали известные народовольцы. История сельскохозяйственных коммун, в которых есть как постоянные, так и сезонные (в основном из отдыхающей от капитализма городской богемы) жители, продолжается и сейчас. Постоянно там обычно живут лишь экологи, последователи идей Мюррея Букчина.
У этой самой мирной версии американского коммунизма была, тем не менее, и крайне драматичная страница. В 1970-х годах около тысячи американцев покидают свою страну, чтобы построить на выкупленной земле в джунглях Гайаны бесклассовое общество по рецепту, данному Лениным в «Государстве и революции». В честь Ленина они даже называют главную улицу своего поселка. Но американские спецслужбы продолжают мешать эксперименту и там, что приводит к вооруженному конфликту, в результате которого все члены общины голосуют на общем собрании за «революционное самоубийство» и покидают реальность, в которой коммунизм невозможен, приняв цианид вместе со своим лидером Джимом Джонсом. Одной из причин, подтолкнувших общину к этому, был отказ советского руководства предоставить «Народному храму» убежище на территории СССР.
Джим Джонсон с детьми
2
В промышленных центрах Америки стремление к коммунизму приняло новые, пролетарские формы.
До 1972 года на перекрестке Хеймаркет и Вест-Рэндонф-стрит в Чикаго стоял каменный полицейский в мундире и каске. Если верить путеводителю, его взрывали и восстанавливали более десяти раз — для обеих сторон это был вопрос принципа — пока не спрятали в ближайший полицейский офис. Постамент остался на улице, весь в трещинах от взрывов, и, если приглядеться, над этими трещинами едва различим, как водяной знак вопроса, дымок анархистской бомбы.
«Однажды наше молчание станет громче наших слов» — написано на братской могиле казненных в Чикаго рабочих лидеров 1886 года. В майской стачке, кульминацией которой стал анархистский взрыв, участвовало пятьдесят тысяч человек. Восемь вдохновителей забастовки, осужденных «за подстрекательство и причастность», были канонизированы Интернационалом сразу же после вынесения приговора.
В память о них и учрежден американскими профсоюзами первомайский праздник. Похороны казненных вылились в полумиллионную демонстрацию. Примерно столько же людей собралось в те дни на открытие нью-йоркской Статуи Свободы.
Тогдашние чикагские анархисты издавали пять газет. Контролируемая ими Ассоциация включала в себя двадцать два городских профсоюза, то есть шесть тысяч рабочих. Взрыв 4 мая 1886 года вызвал многочисленные жертвы, пролетарские беспорядки, массовые репрессии и погромы редакций.
Свинцовый шар возмездия полетел в полицейских, увечащих толпу. Это событие резко приблизило восьмичасовой рабочий день и запрет изуверского детского труда на американских фабриках. Испуганные анархическим грохотом работодатели и законодатели на глазах делались уступчивей и гуманнее. Как справедливое было принято даже требование второго выходного дня.
Иллюстрация из журнала 1886 года:
«Без бога и босса!» — гласили ходившие по рукам листовки: «Их цель — прибыль, наша участь — кнут, выход — революция!». Мастерство производственного саботажа и захватных стачек только изобреталось.
В тогдашних пролетарских клубах США обсуждали отмену права наследования и планировали переход от наемного труда к самоуправлению, а бомбы анархистов называли «ключами от наших земных тюрем». Борьба между трудом и деньгами обещала стать чем-то бòльшим, нежели просто борьбой за деньги. Предстояло освободить труд и создать новый мир без буржуазии и бюрократии, то есть без эксплуатации, обмана и отчуждения вместо старого мира, где результат любой деятельности подменен прибылью и каждый реален настолько, насколько финансово состоятелен.
Пацифистское «Книги вместо бомб!» появилось много позже и именно как парафраз старого анархистского «Бомба и книга!».
Насилие стало последним способом общения с государством в ситуации, когда все остальные способы ничего не дают. Страх перед политически мотивированным террором — новое, многим казалось, единственное из доступных населению, средство влиять на власть и капитал. Левые оправдывали свое насилие еще большим ежедневным насилием классового порядка над людьми. На «реформистские» разговоры о легальных и ненасильственных методах анархисты тех лет часто отвечали: «Глупо говорить тонущему: избегай воды!»
Группа американских рабочих в 1890 году
Несмотря на то, что многие из американских рабочих были недавними эмигрантами, в пролетарских клубах часто ссылались именно на американские принципы и традиции. Недаром Бенджамен Таккер называл анархистом «любого джефферсоновского демократа, которого не успели запугать», а Алексис Токвиль считал базой реальной демократии в Америке землячества, клубы, кружки, профсоюзы — свободные от государства сообщества.
3
В новом веке пролетарский социалист и харизматичный кочегар паровоза Юджин Дебс, посаженный в тюрьму, набирает на президентских выборах около миллиона голосов. В богемном Гринвич-Виллидж теперь рассадник опасных идей экономического уравнительства. Живущий там Теодор Драйзер разоблачает буржуазию как позолоченную гниль в журнале «Массы». Его сосед журналист Джон Рид создает американскую компартию и будет похоронен в кремлевской стене.
В Ладлоу, Мэтуоне и у горы Блэр классовая война шахтеров против национальной гвардии и детективов, нанятых боссами, уносит десятки жизней с обеих сторон. Пули становятся последними политическими аргументами.
От этой эпохи американцам достались сильные независимые профсоюзы. В течение 1930-х годов число граждан, состоящих в профсоюзах, увеличилось в восемь раз и настроения рабочих лидеров стали заметно радикальнее. Организованный класс почувствовал свою силу.
Забастовка в Миннеаполисе. 1934 год.
4
Во время Великой депрессии Рузвельт берет отдельные идеи социалистов на вооружение. Он вытаскивает страну из самого масштабного экономического кризиса в её истории с помощью «розовых» кейнсианских рецептов.
«Заставьте меня это сделать!» — говорит он рабочим лидерам о национализации корпораций и участии в правительстве. Они рассчитывают, что после мировой войны страну возглавит Генри Уоллес, лидер левого крыла демпартии, который собирался превратить розовый рузвельтовский курс в настоящий «американский социализм».
При Рузвельте были заложены основы американского социального государства. Он оставил в наследство американцам «Второй Билль о правах», который обещал сделать США совсем уж «социалистической» (в скандинавском смысле этого слова) страной.
Но политический истеблишмент, решив, что идеи «Второго Билля» это уже несколько слишком, заблокировал выдвижение Уоллеса в кандидаты от демпартии на президентский пост, использовав не самые честные методы.
Через полвека эту роль «своего парня в их системе» для марксистов будет играть лидер зеленых и профессиональный борец с корпорациями Ральф Надер. Для его президентской компании в 2000 году Патти Смит напишет песню «Новая партия» – и он наберет с ней около 3% голосов.
Ральф Надер выступает на митинге перед почтовым отделением в Беркли
5
В 1930-х годах появится шутка: «Почему в США нет такой сильной и массовой красной партии, как в Европе? Да потому что все красные давно в Голливуде!». И действительно, возникает «голливудский марксизм». Теперь там почти все за испанский Народный фронт, собирают деньги на оружие. Сталинские судебные процессы некоторых отрезвляют и новым героем кинобогемы становится Лев Троцкий.
В 1940-х годах консерваторы подозревают Чарли Чаплина (злоупотреблял словом «товарищи» на митингах солидарности с военными), Хамфри Богарта и Орсона Уэллса в связях с коммунистами. Комиссией «охотника на ведьм» сенатора Маккарти раскрыт и вполне реальный марксистский заговор сценариста Клиффорда Одетса и режиссера Элиа Казана. Оказывается, многие кинозвезды эпохи «нуар» только и ждали экспроприаций и рабочего контроля, посещая тайные собрания. Голливуд окончательно объявляется в правой прессе храмом трех смертных грехов – марксизма, кокаина и однополой любви. Про это есть фильмы «Колыбель будет качаться», «Трамбо» и «Да здравствует Цезарь!».
Конечно, Чаплин не был коммунистом, но после эмиграции, в его поздних фильмах, начиная с «Мсье Верду», появляется марксистская тема, как желание поддержать худшие опасения правых, выставивших его из страны. Так или иначе, но собственной звезды на знаменитой «Алее славы» у Чаплина не было, как у «неблагонадежного красного», вплоть до середины 70-х.
Джейн Фонда. Вьетнам
Марксистский секс-символ 1960-х — Джейн Фонда, дружившая с Годаром и по национал-предательски поддержавшая вьетконговских партизан Хо Ши Мина. Она даже вышла замуж за одного из лидеров «новых левых». Звание главного голливудского марксиста в более «травоядные» времена, наступившие после «охоты на ведьм в рассаднике греха», будут оспаривать Оливер Стоун, Джеймс Кэмерон, Сьюзен Сарандон и ее муж Тим Роббинс.
Живые легенды народной американской музыки Вуди Гатри и Пит Сигер поддерживают социалистов в 1950-х. Сигер, давший вторую жизнь пролетарскому хиту «С кем ты заодно?» будет даже арестован «за неуважение к государству». В следующем поколении эту линию протестного левацкого фолка подхватит Боб Дилан.
6
Вильгельм Райх – немецкий большевик, который ввел в обиход понятие «сексуальная революция». До прихода нацистов к власти он создавал в Германии «институты сексуальной политики пролетариата». Эмигрировав в США, поставил перед собой задачу вооружить мировую революцию новой технологией. Он конструирует накопители и излучатели оргонной энергии – первичной силы, содержащейся как в живой, так и в неживой материи. Правильно транслируемый оргон стирает границу между живым и мертвым и связывает все вещи. Как только человек найдет способ радикально управлять этой базовой энергией космоса, капиталистическая цивилизация больше не сможет существовать и превратится в бесклассовый мир сверхлюдей. А пока наиболее прямой, но стихийный контакт человека с первичной энергией это оргазм. Одержимо строя все новые аппараты, Райх утверждал, что уже может с их помощью управлять как погодой, так и человеческим здоровьем.
Вильгельм Райх
Он решил стать Теслой мировой революции. Финальная битва с властью капитала: те, кто умеет свободно раскрывать в себе эту волшебную энергию, против тех, кто консервативно блокирует и дозирует ее, превращая в манипуляцию и товар. Фактически новым оружием объявлялся сексуальный экстаз, преобразованный и транслируемый специальными машинами в руках революционеров. Райх планировал расставить свои «гиперболоиды» в пустыне и навсегда изменить наш мир. Несмотря на явное безумие его идей, ФБР посадило «озабоченного большевика» в тюрьму, не дав ему закончить опыты, где он и умер в 1957 году. Лабораторные архивы Райха до сих пор засекречены. Однако он успел стать культовой фигурой для битников 1950-х. Уильям Берроуз построил по его чертежам собственную «оргонную камеру» и пользовался ею всю жизнь.
Продолжение следует…
