В Соединенных Штатах Америки приближаются президентские выборы. Политизированная общественность с любопытством наблюдает за подготовкой двух главных партий-близнецов к борьбе за право проводить в жизнь решения американской элиты, тем более, что схватка за пост главы государства в США не является настолько срежиссированным спектаклем, как бесконечные «выборы Путина». Действующие лица тут не разыгрывают заранее написанную пьесу с жестко распределенными между ними репликами. Американские выборы это, скорее, импровизация на заданную тему с альтернативными вариантами финала, который по существу ничего не решает. Кто бы из двух кандидатов ни победил, он будет руководить страной по одному и тому же рецепту с весьма незначительными отличиями. Накал же борьбы определяется вовсе не судьбоносными изменениями, якобы ожидающими граждан по итогам избирательной кампании, а в первую очередь карьерными ожиданиями представителей истеблишмента, желающих занять те или иные должности и получить различные преференции и возможности для лоббирования.
Свежие опросы общественного мнения показывают, что наряду еще с двумя-тремя претендентами около половины зарегистрированных избирателей Демпартии принципиально готовы поддержать кандидатуру независимого сенатора от штата Вермонт 78-летнего Берни Сандерса. Он открыто называет себя социалистом (конечно, на американский манер) и никогда не выдвигался от демократов, зато часто выигрывал их праймериз, пользуясь правилом «эндорсмента». Это правило позволяет участвовать в выборах одновременно от нескольких партий, а в бюллетене числиться представителем лишь одной из них или независимым кандидатом.
Столь же часто Сандерс побивал «ослов» на выборах в тех случаях, когда они отказывали ему в поддержке. Так что теперь вермонтские демократы предпочитают с ним не ссориться. И даже некоторые местные республиканцы время от времени вносят Сандерса в списки и пытаются обеспечить ему поддержку на своих праймериз. 

Как водится, пресса подняла вокруг возможного выдвижения Сандерса большой шум. В спорах вокруг фигуры сенатора-радикала (по меркам американских СМИ он даже сверхрадикал) регулярно упоминается и немаловажная деталь его биографии — партийное прошлое.
Да, Сандерс вовсе не «селф мейд мэн». В большую политику его привела малая региональная партия — партия «ненасильственного революционного социализма» «Союз Свободы». В далеком 1976 году на пост губернатора Вермонта от «Союза Свободы» баллотировался мало кому известный политический активист левого толка Берни Сандерс Он неожиданно получил в штате с населением полмиллиона человек аж 11 тысяч голосов и помешал демократам одолеть Республиканскую партию.

Сандерс сделал из той кампании определенные выводы и покинул ряды «Союза Свободы», который теперь мешал его дальнейшему возвышению в качестве внепартийного лидера вермонтской леволиберальной оппозиции. Через 5 лет демократам уже пришлось сговариваться с республиканцами, чтобы помешать Сандерсу стать мэром крупнейшего в штате города — Берлингтона. Тяжелейшая кампания завершилась победой выскочки над соединенными политическими машинами обеих «великих» партий с перевесом всего в десяток голосов. Сандерс избирался мэром Берлингтона еще трижды, после чего занялся федеральной политикой сначала, как конгрессмен, а затем в качестве сенатора.

Альма-матер Сандерса никуда не делась. «Союз Свободы» по-прежнему обладает в Вермонте определенным влиянием. Оно доходит на некоторых региональных выборах до 15% голосов и позволяет время от времени ставить демократам подножку, тем самым вынуждая их сдвигать свою политику влево. Кандидаты партии регулярно побеждают на муниципальных выборах, занимая места в советах и исполнительных органах. Часто от нее выдвигаются персоны с весьма экзотической для США политической позицией. В 2011 году при поддержке «Союза Свободы», других малых партий и профсоюзов начальником полиции городка Мортаун был избран… открытый анархо-коммунист. 

Это не единственный и даже не самый яркий пример деятельности малых партий Вермонта. Леволиберальная Прогрессивная партия контролирует посты вице-губернатора (избран отдельно от губернатора-республиканца, не в результате сделки) и аудитора штата, занимает 6 мест в Сенате Вермонта и 8 в Палате представителей штата. В графствах члены партии регулярно избираются шерифами, прокурорами и мировыми судьями, а в муниципалитетах — мэрами и советниками. Само собой, прогрессисты Вермонта всемерно поддерживают Берни Сандерса.
В большом масштабе политическая карта США кажется красно-синей, да таковой и является на самом деле. Но стоит уменьшить масштаб до отдельного штата, как на двухпартийном фоне становятся видны вкрапления других цветов. Снизившись же с высоты полета американского орла до муниципального уровня, нам откроется разноцветная палитра организаций и движений, сильно размывающая привычные представления об американской политической жизни.  Многообразие красок так режет глаза истеблишмента, что за последние полвека элита приложила немалые законодательные усилия, чтобы замазать их ровной серостью принудительной «внепартийности» мэров и городских советников.

Вековая мечта о большой «третьей партии»

С 1796 года, когда при выборе наследника Джорджа Вашингтона американская политическая элита разделилась на сторонников Джона Адамса и Томаса Джефферсона, в США действует двухпартийная электоральная система. На федеральных выборах гражданам вот уже более двухсот лет неизменно предлагается меню из двух «основных» блюд, которые отличаются друг от друга больше по внешности, чем по вкусу.
Достаточно серьезные противоречия между партиями возникают редко и, как правило, связаны с крутыми историческими поворотами вроде Гражданской войны или Великой депрессии. В обычное же время политическая борьба отражает лишь конкуренцию бизнес-структур и дельцов истеблишмента. Когда они приходят к согласию, наступает настоящая идиллия. В 19 веке бывали выборы, когда оба главных кандидата на президентский пост представляли одну и ту же партию, а в 1820 году единственным претендентом, зарегистрированным в достаточном для победы количестве штатов, стал действующий президент Джеймс Монро. Избирателям, таким образом, предложили попросту подтвердить выданный правящим классом мандат. Нынче политический этикет не позволяет проделывать такие трюки на федеральном уровне, зато в штатах, графствах и муниципалитетах нередко можно наблюдать безальтернативное голосование или выборы, на которых все кандидаты представляют одну и ту же партию. Чаще же всего «сердечное согласие» демократов и республиканцев проявляется при угрозе нарушения двухпартийной монополии со стороны третьей партии.

На региональном и муниципальном уровне «третьи» партии активно действовали с самой Войны за независимость, корнями уходя в тайные антибританские организации колониальных времен. Именно решительная активность местных малых партий придала организованные формы борьбе американских низов за включение в Конституцию Билля о правах. Первые рабочие организации США также возникли, как партии отдельных штатов. В то же время мелкобуржуазные круги создавали политические структуры для противодействия давлению крупного капитала. Их охотно брали под крыло «обделенные» при очередном дележе власти и денег представители истеблишмента, среднего бизнеса и земельной аристократии.

Наиболее успешными в этом отношении оказались, конечно, партии, представляющие интересы «ущемленных» слоев американской элиты. В 1828 году на арену выступили сразу две сильные «третьи» партии — нуллиферов (аннулировщиков) и антимасонов.
Нуллиферы (сторонники права штата на аннулирование федеральных законов) действовали только в Южной Каролине, зато пользовались поддержкой рабовладельческой верхушки и полностью контролировали региональные легислатуры. На президентских выборах 1832 года это позволило им без всяких «консультаций с народом» назначить 11 выборщиков в пользу своего кандидата — губернатора Виргинии Джона Флойда. Однако, будущие сецессионисты (Южная Каролина первой из южных штатов вышла из Союза в 1860 году) не получили поддержки от других сторонников сохранения рабства, которые в ту пору боролись с буржуазией Севера за контроль над федеральным правительством и пока еще не помышляли об отделении.

Антимасонская партия являлась полной противоположностью «нуллиферам». Это была массовая партия белого малограмотного простонародья.  Организаторы движения — оттертые от кормушки деятели вроде бывшего генпрокурора Уильяма Вирта — предложили беднякам и разоряющимся лавочникам несложное и эффектное объяснение всех социальных неурядиц: в их страданиях виновато завезенное из гнилой старой Европы тлетворное масонство. Стоит только выкинуть из Белого Дома и Капитолия масонов и заменить их на добрых богобоязненных христиан, как жизнь сразу наладится. Пропаганда такого сорта работала тем более безотказно, что значительная часть американской деловой и политической элиты в ту эпоху и вправду состояла во всевозможных секретных обществах, так что понятия «эксплуататор» и «масон» действительно в известном смысле совпадали. Антимасонские выпады сочетались с оголтелым расизмом, шовинизмом и протестантским фундаментализмом — гремучая смесь, взрыв которой грозил разнести вдребезги контроль истеблишмента над политической системой США.

Несмотря на вышеперечисленные моменты, Антимасонская партия сыграла видную роль в становлении американской буржуазной демократии современного «толерантного» образца. Она провела впечатляющие кампании, в ходе которых Вермонт и Пенсильвания выбрали губернаторами антимасонов. Белые жители Вермонта, в большинстве своем мелкие фермеры-протестанты, еще и послали голосовать за президента 7 антимасонских выборщиков. Это был первый значительный пример успешной тактики третьей партии в США.
Важным вкладом антимасонов в американскую политическую культуру стало первое в истории выдвижение кандидата в президенты на партийном съезде. Большие партии всегда решали вопрос о кандидатурах кулуарно в узком кругу руководства, как правило, состоящего исключительно из членов парламента, соответствующего уровню выборов. В пику этой традиции антимасоны провели открытое мероприятие с участием избранных рядовыми членами партии делегатов. Этому примеру вынуждены были последовать и основные партии.

Элита сделала правильные выводы из уроков президентской кампании 1832 года. На тот момент в США не было ни большой регулярной армии, ни более-менее организованной федеральной полиции, ни централизованного бюрократического аппарата для согласованной подделки результатов выборов во всех штатах (фальсификация зависела от доброй воли местных чиновников, которые подвергались различным влияниям снизу и сбоку). В случае сецессии или победы на выборах ультрапопулистов решить вопрос силой не представлялось возможным. Поэтому была разработана и успешно применена тактика поглощения строптивцев и включения их в политику в рамках двухпартийной системы. Ради этого республиканцы временно ликвидировали собственную организацию, создав вместе с антимасонами партию вигов. Демократы сделали различные уступки рабовладельцам Южной Каролины. Нуллиферы постепенно интегрировались в их партию, серьезно подвинув ее вправо.

С тех пор практика удушения «опасных» третьих партий путем заимствования «великими» партиями их идей, лидеров и личного состава стала в США главным методом регулирования политической жизни в интересах крупного капитала. Само собой, при необходимости американская элита способна действовать жестко и зачищать политическое поле с помощью манипуляций с законодательством, электорального жульничества и прямых репрессий, что она неоднократно доказывала.
И все-таки репрессивные меры никогда не превращались для истеблишмента в самоцель. Если конкретный демократический институт не представляет явной угрозы для господства двуединой партии власти, его, как правило, оставляют в покое, позволяя малым партиям резвиться на нижних этажах и создавать у недовольных иллюзию возможности разрушить политическую монополию электоральным путем. Зато несистемные силы всегда на виду и подают четкие сигналы, где и что у народа болит особенно сильно. Нередко для власть предержащих дешевле и даже выгоднее пойти на уступки, сделав приобретающие популярность позиции частью мейнстрима, чем давить и топтать. Так, например, убедившись, что отмена рабства это лишь вопрос времени, американская буржуазия позволила партии аболиционистов в 1850-х годах превратиться во влиятельную фракцию республиканцев. Данное обстоятельство в ходе Гражданской войны во многом предопределило историческое решение Линкольна все-таки отменить рабство, хотя изначально он планировал избежать этой меры.

С 1832 года на роль «большой» третьей партии, которая разрушит систему поочередного правления, претендовали аболиционисты, фрисойлеры (противники распространения рабства на западные штаты), нейтивисты (сторонники запрета иммиграции), сторонники запрета спиртного, гринбекеры (видели панацею от всех бед в контролируемом выпуске бумажных денег) и многие другие малые партии, получавшие на короткое время относительную популярность, как правило, на волне интереса к какой-либо конкретной проблеме. Во времена Дебса третьей партией пытались стать социалисты. Последняя серьезная попытка такого рода, связанная с умеренно левыми силами, имела место после Второй мировой войны, когда Генри Уоллес собрал под свои знамена широкую леволиберальную коалицию с прицелом на будущую партию. На миллион голосов в поддержку Уоллеса истеблишмент отреагировал маккартизмом.
Однако, действующая в Америке система выборов по одномандатным округам в сочетании со специфическими правилами избрания президента не позволяет даже очень перспективной третьей партии сделать что-либо иное на национальном уровне, кроме как поставить палку в колесо одной из «великих» партий. В 1880 году фермерско-рабочая партия гринбекеров выдвинула в президенты кандидатуру прожженного политикана, конгрессмена от Айовы Джеймса Уивера, который за свою жизнь побывал в пяти партиях (в том числе обоих больших). Его политическое кредо сводилось к емкой и лаконичной формуле «Уивер — наш кандидат». Соединение искреннего народного движения с профессиональным предвыборным жульничеством сотворило настоящее чудо. Собрав более 300 тысяч голосов, Уивер реально помешал демократу Хэнкоку догнать республиканца Гарфилда. В 1892 году он повторил этот эксперимент, став выдвиженцем сменившей гринбекеров партии популистов. Вмешаться в спор больших партий на этот раз не удалось, зато Уивер получил более миллиона голосов (8,5%) и 22 выборщика. Если бы выборы проводились по современной российской системе в два тура, демократам и республиканцам, не набравшим на этот раз 50% голосов, пришлось бы искать поддержки партии популистов.

Пример Уивера наглядно показывает истинное значение архаичного обычая назначать выборщиков, а также нелюбовь американских законодателей к пропорциональной системе представительства. Главная задача существующей избирательной системы США — охранять монополию истеблишмента и сводить влияние народа на принятие государственных решений к минимуму, сохраняя видимость демократических процедур. Место третьей партии должно оставаться вакантным, но казаться доступным. Отсюда кажущийся парадокс: при жесткой одномандатной системе существуют многочисленные послабления избирательного законодательства, например, возможность баллотироваться в президенты, зарегистрировав список выборщиков всего в одном штате.
Вековая мечта о новой «честной» партии будоражит умы недовольных американцев до сих пор. В настоящий момент главным претендентом на вечно пустой «третий трон» американской политики является Либертарианская партия.

Станут ли либертарианцы «большой» третьей партией?

За свою полувековую историю основанная в 1971 году Либертарианская партия прошла путь от маргинального движения поклонников Айн Рэнд до полумиллионной организации, получившей на президентских выборах 2016 года 4,5 миллиона голосов. Сейчас либертарианцы занимают 183 выборные вакансии, в том числе одно место в парламенте штата. Тем не менее, либертарианцам до сих пор ни разу не удавалось получить мандаты в Палате представителей и Сенате США, хотя в ряде случаев они были к этому очень близки. Кроме того, в последнее десятилетие у партии не всегда получалось зарегистрировать списки выборщиков своего кандидата в президенты во всех штатах.
Идеология либертарианства возникла как отрицательная реакция части малого бизнеса и среднего класса на политику Республиканской партии при Никсоне и восходит к классическому для буржуазной политэкономии принципу «государство — ночной сторож», а значит по сути повторяет основной постулат линии республиканцев. Либертарианская партия просто последовательнее проводит этот постулат, дополняя его с одной стороны требованиями расширения гражданских прав вплоть до полной легализации наркотиков, проституции и порнографии, а с другой — неприемлемыми на данный момент для республиканцев предложениями в области социальной политики. Среди них: тотальная приватизация школьной системы, полный отказ от любых государственных медстраховок, передача экологических программ на откуп частному капиталу, отмена всякого госконтроля над бизнесом, в том числе и в плане контроля за соблюдением норм законодательства о труде (да и само это законодательство либертарианцы хотели бы уничтожить) и так далее, и тому подобное. Короче, либертарианцы говорят все то, о чем из тактических соображений умалчивают республиканцы, разбавляя апологию свободного рынка дискуссиями о свободе абортов (это один из не до конца решенных партией вопросов) и милыми идеями наподобие замены государственной полиции частными наемниками.
Естественно, подобная программа сильно ограничивает электоральные возможности партии. И у республиканцев и у демократов есть свои либертарианские фракции, которые предлагают на политический рынок более респектабельный идеологический продукт, выдержанный в умеренных и компромиссных тонах. Либертарианская партия США, во главе которой стоит потомственный торговец подержанными автомобилями, выступает жестче и по сути ориентируется только на две категории избирателей: бизнесменов, желающих получить свободу рук и облегчение от налоговой нагрузки, и экономически успешных профессионалов, уверенных, что золотая ложка во рту принадлежит им по праву. Как неоднократно отмечалось политологами, либертарианцам нечего предложить социально ущемленным слоям населения, например, тем же рабочим, которым Трамп сулит открытие новых заводов и фабрик в связи с возвращением капитала из-за границы. Кроме того, ярко выраженная антигосударственная риторика либертарианцев отпугивает консервативную «патриотическую» часть республиканского электората.

Тем не менее, либертарианцы не сдаются и упорно пытаются одолеть республиканцев на их собственном поле, довольно редко соглашаясь на предвыборные сделки. Такая упрямая позиция в ряде случаев оборачивается для Республиканской партии серьезными проблемами. Так, на последних двух выборах губернатора и вице-губернатора Монтаны республиканцы уступили демократам только из-за участия либертарианского кандидата, отнявшего у них необходимые для победы голоса. При этом Монтана — сейчас ярко выраженный республиканский штат, где «слоны» контролируют парламент и все выборные должности, кроме двух высших, а также одного места в Сенате США (тоже потеряно из-за спойлинга либертарианцев). Несомненно, либертарианцы подгадили бы им и на других выборах, но у партии не хватило сильных кандидатов.

Отсутствие харизматичных и раскрученных кандидатов — еще одна проблема либертарианцев. Аналогичные трудности испытывают и другие малые партии. Американская политика сильно персонализирована. Там, где все же голосуют по партийным спискам, они обязательно носят открытый характер, то есть избиратель все равно должен поддержать конкретные кандидатуры.
На муниципальных выборах, особенно в небольших городах и графствах, малые партии часто конкурируют с большими почти на равных, поскольку любая весомая персоналия тут на виду и хорошо известна соседям. На уровне же штата и страны требуются значительные информационные ресурсы, поэтому третьи партии традиционно прибегают к услугам именитых ренегатов из мейнстрима.
Либертарианцы в этом смысле отнюдь не исключение. Партию, основанную выходцами из республиканской среды, на президентских выборах часто представляют известные в национальном масштабе бывшие республиканцы, как правило, отодвинутые на второй план звезды, которые иногда таким образом реанимируются и возвращаются в стан «слонов».
Хорошим примером такого политического воскрешения является судьба техасского конгрессмена Рона Пола. Потеряв место в Конгрессе США в 1985 году, он в 1988 году баллотировался в президенты от либертарианцев. На выборах Рон Пол собрал почти полмиллиона голосов и перезапустил свою карьеру, что позволило ему в середине 1990-х снова стать республиканцем и вернуться в Конгресс. Связей с либертарианцами он не порвал и после своей окончательной отставки в 2013 году продолжает с ними сотрудничать.

Успех Либертарианской партии на последних выборах президента тоже связан с перебежчиком из республиканского лагеря — бывшим губернатором Нью-Мексико Гэри Джонсоном, которого можно назвать своеобразным мини-Трампом. В 1994 году он перешел в губернаторский офис прямо из директорского кабинета крупной строительной корпорации. Ныне Джонсон возглавляет самую значительную в Штатах компанию по продаже медицинской марихуаны.
Участие Джонсона в президентских выборах от либертарианцев дало им два крупнейших в партийной истории результата — 1 миллион 200 тысяч голосов в 2012 году и 4,5 миллиона в 2016 году. Эти достижения заставили некоторых экспертов поспешно объявить о наступлении новой эры в американской политике и прогнозировать глобальное распространение либертарианства. На самом деле результат Джонсона значительно уступает историческим показателям таких третьих кандидатов-тяжеловесов, как, например, Теодор Рузвельт и Росс Перо. В процентном отношении либертарианцы набрали даже меньше социалистов в 1912 году (3% против 6% Дебса). 

Дальнейшее развитие событий предугадать несложно. Если Либертарианская партия продолжит наращивать силы прежними темпами, то на порядок дня встанет вопрос о ее поглощении республиканцами, которые надлежащим образом передвинутся на политическом поле за счет усиления внутрипартийных позиций собственной либертарианской фракции. Это тем более вероятно, что в 2016 году Трамп сильно рисковал, позволяя Джонсону отщипнуть у себя целых 3% голосов. Аналогичным образом и Демократическая партия будет вынуждена реагировать на возросший «левый» запрос электората, неважно, выдвинет ли она Сандерса или нет. База для возможного полевения имеется в виде прогрессивной фракции, которую при необходимости легко усилить обоймой политиков-социалистов наподобие Берни Сандерса.

Малые партии как инструмент проблемного лоббирования

Создание политических структур в качестве инструмента для решения конкретных социальных проблем путем участия в выборах — национальная традиция США, связанная с врожденным практицизмом и огромной любовью американского народа к всевозможным доктринам, утопиям и панацеям от патентованных таблеток для бессмертия на шарлатанских ярмарках 19 века до современных телемагазинов. В каждый период американской истории мы обнаружим множество разнообразных партий, пытавшихся навязать обществу различные чудодейственные средства от всех социальных язв. Некоторым из них при благоприятном стечении обстоятельств удавалось добиться конечной цели. Достаточно вспомнить «сухой закон», за который почти столетие так отчаянно боролась партия трезвенников. Правда, итоги его применения сильно разочаровали христиан-фундаменталистов, но такова уж судьба всех панацей. 

В настоящее время наиболее активной «проблемной» партией Америки является Зеленая партия. В отличие от американских либертарианцев, экспортирующих свою идеологию за рубеж, политический экологизм в США возник в середине 1980-х на волне успехов аналогичных движений в Европе. По своей базовой программе зеленые США ничем не отличаются от европейских собратьев. Помимо защиты окружающей среды они продвигают феминизм, ЛГБТ-проблематику, «зеленую» экономику и другие типичные для леволибералов темы. Партия последовательно проводит линию на специализацию социального протеста и «позитивную сегрегацию», воздвигая между группами интересов в своих рядах особые перегородки. В частности в Зеленой партии США выделены не только обычные для многих партий молодежное крыло и женская организация, но и специальная ЛГБТ-структура, а также секции для афроамериканцев и латиноамериканцев. Они имеют прямое представительство в партийном руководстве. Характерно, что профсоюзная секция такого представительства не имеет.

Зеленая партия еще ни разу в истории не сумела зарегистрироваться на президентских выборах во всех штатах и в электоральном смысле не заслуживала бы упоминания, если бы не ее особая тактика, основанная на практическом опыте централизованных экологических организаций наподобие «Гринпис». Как только где-нибудь на карте США возникает горячая точка протеста местного населения против вырубки леса, создания свалки или строительства опасного для здоровья завода, там можно ожидать десант экологов. Пока молодые активисты ложатся под тракторы, а адвокаты штурмуют суды, умудренные опытом политтехнологи зеленых, многие из которых имеют за плечами школу Демократической партии, помогают местным жителям организоваться для воздействия на власть путем выборов. Правозащита через политику — визитная карточка Зеленой партии США. Неслучайно самым успешным кандидатом на пост президента США от зеленых был профессиональный правозащитник Ральф Нейдер.

Естественно, что при такой тактике Зеленая партия комфортнее всего чувствует себя на муниципальных выборах. Правда, большинство ее представителей, включая кандидата на последних президентских выборах Джилл Стайн, прошли в свои локальные парламенты в качестве внепартийных. Причина вовсе не в том, что они боятся обозначать себя в качестве экологистов. Просто в ряде штатов и очень многих муниципалитетах стараниями двух больших партий приняты законы, запрещающие выдвижение на локальном уровне от политических организаций. Причем речь не только о крохотных городках. «Внепартийно» избирается руководство подавляющего большинства значимых центров, таких, как Лос-Анджелес, Чикаго, Хьюстон, Феникс, Сан-Антонио и другие. Это сделано намеренно, чтобы затруднить развитие с нуля новых партий, которые могли бы угрожать господству двухпартийной машины. Если содрать с муниципальных органов власти поверхностный слой серой краски, то обнаруживается интересная картина: 20-25% мэров, чиновников и советников избраны без поддержки основных партий и даже вопреки им. При этом между малыми и большими партиями постоянно происходит обмен кадрами. На муниципальном уровне он наиболее интенсивен, но его значение не следует преувеличивать. Многие избранники народа, особенно в небольших городах, не имеют ни демократического, ни республиканского прошлого.

Опираясь на свои муниципальные позиции, зеленые неоднократно занимали места в нижних палатах штатов. Одним из локальных оплотов Зеленой партии является Калифорния. Там зеленые руководят Мариной и несколькими другими небольшими городами. В ряде избирательных округов Калифорнии зеленые выступают единственными противниками демократов, чьим фактическим спойлером они являются.
Однако, в отличие от либертарианцев Зеленая партия - «мягкий» спойлер, в большинстве случаев готовый к сделкам и компромиссам, неизбежным при проведении муниципальной «зеленой политики». Экологические проекты, как правило, требуют финансирования из казны штата, поэтому зеленые вынуждены лавировать между большими партиями и взаимодействовать с ними. Это характерно для «проблемных» партий вообще. Достижение их целей всегда увязано с участием «слонов» и «ослов», даже если речь идет о ремонте уличного водостока.

Пример с водостоком не столь анекдотичен, как может показаться на первый взгляд.
В 2016 году проблема с ливневой канализацией в одном из «республиканских» округов луизианского города Батон-Руж привела к попытке создания политической партии для того, чтобы добиться наконец от муниципалитета начала ремонтных работ. Место в городском совете от этого округа с 1996 года принадлежало только республиканцам, а демократы не могли преодолеть даже барьер первичных выборов. Согласно установленным в Батон-Руже правилам в бюллетень для голосования на выборах в городской совет включаются лишь два кандидата, получившие наилучшие результаты на первичных выборах. Таким образом, в течение двадцати лет у избирателей был выбор из двух кандидатур от одной и той же партии.
Это характерно и для других округов Батон-Ружа, где первенствуют, как правило, или демократы (5-6 округов), или республиканцы (6-7 округов). Данное обстоятельство придает противостоянию избирательных машин довольно драматический характер. Потеря даже одного округа может привести к окончательному «падению» влияния «слонов», ведь с 2004 года мэрами Батон-Ружа неизменно избираются демократы-афроамериканцы. Расовое деление партий в городе можно наблюдать прямо на заседаниях городского совета: от демократов избраны только черные, а от республиканцев — только белые.

Поэтому появление на арене весьма воинственной партии «За ремонт канализации» во главе с кандидатом Шейном Зандерсом (поистине носители этой фамилии просто обречены мутить воду!) в масштабах города оказалось отнюдь не шуточным явлением.
Исход кампании Зандерса был очевиден с самого начала: он не прошел в бюллетень. Зато там оказалась Роуз Вильямс Кэри от демократов, получившая солидную прибавку за счет «эндорсмента» взбудораженных местных жителей. Хотя она проиграла выборы, испуг республиканцев был столь велик, что канализацию починили еще до голосования.

Американские социалисты в условиях «полевения» электората

Сдвиг среднего американского избирателя влево заметен не только благодаря неожиданному успеху Берни Сандерса, который уже вторые выборы подряд оказывается в числе главных претендентов на выдвижение от демократов. Налицо и существенный рост влияния умеренно левых партий-сателлитов, оказывающих Демократической партии поддержку на муниципальных выборах.  Особую активность в этом отношении проявляет весьма динамичная партия низовой самоорганизации сообществ «Работающие семьи» (РС), без помощи которой в ряде случаев демократы не способны одолеть Республиканскую партию. Расплачиваться за ее услуги приходится социальными проектами и мандатами в городских советах. В прошлом году впервые за столетие членом городского совета Филадельфии стала выдвиженка от третьей партии — член РС афроамериканка Кендра Брукс. Конечно, ее кандидатура полностью устраивала демократов, и все же факт остается фактом: без «эндорсмента» «Работающих семей» демократы уступили бы большинство сторонникам Трампа.
Прямая поддержка «настоящих» левых партий тоже выросла за последние годы. Она достигла 40-летнего максимума — почти 100 тысяч голосов на президентских выборах за двух кандидатов-социалистов, причем без всяких усилий со стороны самих партий, более озабоченных «феминизацией» собственного руководства, чем активной предвыборной агитацией. Это число могло бы несколько возрасти в случае выдвижения единого кандидата. В таком случае левый блок мог бы зарегистрировать списки выборщиков во всех штатах.

Однако, Демократической партии, конечно, совершенно не приходится беспокоиться, поскольку за пределами идеологической риторики программы участвующих в выборах левых партий практически не отличаются от ее собственной. За последние полвека левые Америки — что коммунисты всех сортов, что социалисты различных мастей — окончательно потеряли собственное лицо, либо безнадежно погрязли в сектантстве. И пока одни усиленно штудируют Маркса, а другие проводят бесконечные реорганизации с целью улучшить в собственных рядах положение женщин, ЛГБТ и афроамериканцев, левый сдвиг происходит без них и помимо них. Надежды на участие в нем «старых левых» США к сожалению нет. Невероятные варианты рождения нового американского социализма путем откола от Демпартии сторонников Сандерса или «покраснения» «Работающих семей» выглядят куда реалистичнее, чем возвращение к активной работе партии «Мира и Свободы» или «Социалистической рабочей».

Будущая судьба двухпартийной системы США

Развалится ли система попеременного правления двух больших партий? Этот вопрос находится в центре внимания всех политологов, изучающих третьи партии США. Сама его формулировка показывает непонимание «экспертами» коренных основ американской политики. Двухпартийная система не есть нечто самодовлеющее, за что истеблишмент будет держаться, упорствуя до собственной гибели. Это исторически выработанный американской элитой эффективный инструмент управления обществом и, как всякий инструмент, в случае серьезного кризиса он может быть при необходимости сменен на другой. Например, место главных партий в системе займут либертарианцы и зеленые, либо появится парламентская многопартийность. Выборы президента вполне могут стать прямыми, а Конгресс будут избирать по пропорциональной системе. Несомненно, что упрямство в отстаивании традиционных политических институтов - это всего лишь разумная бережливость. Клапаны для спускания пара приберегают на черный день.

Равным образом совершенно неверно трактуется роль малых партий в двухпартийной системе. Они являются не просто дополнительной ширмой для маскировки истинной однопартийности, при которой обе большие партии выступают в качестве филиалов одной и той же организации крупного капитала, конкурирующих за лучшие показатели и премии от боссов. Малые партии играют важную роль в обеспечении стабильности двухпартийной системы, поглощая радикальную активность слева и справа. Они собирают на себя негатив, выявляют болевые точки общества, порождают новые идеи и выдвигают нестандартных лидеров, а также служат резервным инструментом для коррекции ошибочных решений и запасными аэродромами для выпадающих из игры политиков.

Можно ли рассчитывать, что среди малых американских партий зародится широкое движение левого толка? Исторические прецеденты позволяют на это надеяться. Американский народ имеет богатые социалистические традиции. В некотором роде они даже лучше, чем в Европе, так как в США явные левые никогда не приходили к власти и не дискредитировали себя прислуживанием бизнесу. В настоящий момент каждый четвертый американский избиратель позиционирует себя на левом политическом фланге, хотя, конечно, большинство «левых» на самом деле тяготеют к левоцентризму, а не к классическим социалистическим взглядам.
Однако, очевидно, основой для нового движения не может быть концентрация на электоральных комбинациях, равно, как и полный отказ от участия в выборах. Опыт малых партий ясно свидетельствует в пользу взвешенного подхода к официальной политике, увязывающего избирательные кампании с формированием общественных структур, будь то новый профсоюз, кооператив, интернет-проект или группа соседскойй взаимопомощи. Кроме того, непременным условием успеха именно для левых организаций является обращение от гендерной, расовой и ЛГБТ-тематики к проблемам социально-экономического порядка на уровне ситуации 21 века. Иначе новое движение так и останется среди «ослов», отличаясь от них только розовым цветом.

Литература:

1. Steven Soifer. The Socialist Mayor: Bernard Sanders in Burlington, Vermont. Westport: Praeger, 1991.
2. Rosenfeld, Steven. Making History in Vermont: The Election of a Socialist to Congress. Wakefield: Hollowbrook Publishing, 1992.
3. What Polling Tells Us About Bernie Sanders’s Chances 

1. William Preston Vaughn. The Antimasonic Party in the United States, 1826—1843. University Press of Kentucky, 1983.
2. Arthur M. Schlesinger, Jr. ed. History of American Presidential Elections. Chelsea House Publishers, 1971.
3. Corey Brooks. Liberty Power: Antislavery Third Parties and the Transformation of American Politics. University of Chicago Press, 2016.
4. Arthur M. Schlesinger, ed. History of US political parties. Chelsea House Publishers, 2002.
5. David Epstein. Left, Right, Out: The History of Third Parties in America.Toronto, Canada: Arts and Letters Imperium Publications, 2012.
6. J. David Gillespie. Challengers to Duopoly: Why Third Parties Matter in American Two-Party Politics. University of South Carolina Press, 2012.
7. Donald J. Green. Third-Party Matters: Politics, Presidents, and Third Parties in American History. Westport: Praeger, 2010.
8. Micah L. Sifry. Spoiling for a Fight: Third Party Politics in America. Routledge, 2002.
9. Joseph Hazlett. The Libertarian Party and Other Minor Political Parties in the United States. McFarland & Company, 1992.
10. Jeffrey Koch. Political Cynicism and Third Party Support in American Presidential Elections. American Politics Research, № 31, 2003.
11. Scot Schraufnagel. Third Party Blues: The Truth and Consequences of Two-Party Dominance. Routledge, 2012.
12. Vicki Cox. The History of Third Parties. Infobase Publishing, 2007.
13. Howard Hawkins. Independent Politics: The Green Party Strategy Debate. Haymarket Books, 2006.
14. Why is the US Green Party so irrelevant? https://theconversation.com/why-is-the-us-green-party-so-irrelevant-66185
15. Durin Hendricks. Minor Parties in US Make Gains in Local Elections https://www.voanews.com/usa/us-politics/minor-parties-us-make-gains-local-elections
16. The Green Party Is Not the Democrats' Problem https://www.counterpunch.org/2019/12/25/the-green-party-is-not-the-democrats-problem/
17. The Pugnacious, Relentless Progressive Party That Wants to Remake America https://www.theatlantic.com/politics/archive/2016/01/working-families-party/422949/
18. Steve Early. Save Our Unions. NYU Press, 2013.
    22. The Working Families Party Is Still the Party of the Future https://www.thenation.com/article/archive/the-working-families-party-is-still-the-party-of-the-future/
19. Four in 10 Americans prefer socialism to capitalism, poll finds https://www.theguardian.com/us-news/2019/jun/10/america-socialism-capitalism-poll-axios
    24. Why Socialism Is Back https://www.newyorker.com/news/our-columnists/why-socialism-is-back
20. How Socialism Made America Great https://www.thedailybeast.com/how-socialism-made-america-great