Один из сербских историков Милорад Экмечич, характеризуя сербское общество в начале XX в., говорил: «Как трудно было сказать, где кончается сельская тропа и начинается городская улица, так же мало кто мог определить, где проходит граница между крестьянином и жителем города»[1]. Сербия того времени была самым патриархальным уголком Европы, как выразился один русский корреспондент: «настоящим мужицким царством»[2]. Классовая структура Сербии была чрезвычайно гомогенна – 87%[3] населения составляли мелкие и средние крестьяне, крупной буржуазии как экономической силы практически не было.  С созданием королевства СХС в 1918 г. ситуация в экономике коренным образом не изменилась. Страна продолжала экспортировать на европейский рынок продовольствие и сельскохозяйственное сырье, импортируя  машины и оборудование.  Важным источником доходов выступал экспорт полезных ископаемых (цветных металлов и бокситов), но собственной индустрии по разработке этих залежей страна не имела. Поэтому в этих сферах активно действовал французский и английский капитал[4].

До войны Югославия была одной из беднейших стран Европы. Экономика носила в основном аграрный характер, в ней отсутствовала тяжелая промышленность и единая транспортная сеть. В 1938 г. в стране было 3365 фабрик и 589 электростанций[5]. Из 15,6 млн. населения 11,5 млн. составляли крестьяне, рабочих вместе с ремесленниками насчитывалось до 1 млн., из них промышленных рабочих было 400 тыс. человек[6]. По расчетам югославских экономистов, в период 1923 – 1938 гг. среднегодовые темпы роста национального дохода в югославской экономике составили 1,9 %, в пересчет на душу населения – 0,15 %[7].

Перевод экономики страны на новые рельсы начался еще в годы Второй мировой войны. В ноябре 1944 г. президиум АВНОЮ (Антифашистское вече народного освобождения Югославии) принял решение о национализации всего имущества врага и его пособников. Через год эта инициатива была закреплена законом о конфискации. После окончания войны 82 % всей промышленности принадлежало государству, оно же контролировало банковскую систему и оптовую торговлю[8].

Важнейшей экономической отраслью оставалось сельское хозяйство. В августе 1945 г. вышел закон об аграрной реформе и колонизации.  По новому закону подлежала национализации земля, принадлежащая  частным собственникам (свыше установленного максимума в 25 га)[9], церкви, банкам, предприятиям и акционерным обществам. Из конфискованной земли (14,8 % от общей площади обрабатываемой земли) государство сформировало земельный фонд, половина площади которого была отдана в собственность безземельным ветеранам национально-освободительной войны. На оставшейся земле государство начало формировать крестьянские кооперативы. Также новый аграрный закон стимулировал переселение жителей горных районов  на плодородные земли Воеводины, оставшиеся свободными после выселения немцев[10].

Целый ряд исследователей отмечает, что в своем послевоенном развитии Югославия «из всех восточноевропейских стран наиболее решительно и быстро пошла по пути Советского Союза, по пути «строительства социализма» сталинского образца…»[11]. До начала 1950-х гг. югославы пытались строить его совместно с Союзом, то есть провели форсированную индустриализацию и массовую коллективизацию.  Но эти попытки натолкнулись на объективные трудности – разрушенная, крестьянская Югославия не могла провести индустриализацию без внешней помощи.

Председатель Совета министров подписывает Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией

Война очень сильно подорвала югославскую экономику. Из 15 млн. населения  страна потеряла 1 706 000 человек.  3 500 000 человек  осталось без крова. Было уничтожено 2/5 промышленного потенциала и 289 тыс. сельских хозяйств. Было разрушено более половины железных дорог и весь железнодорожный парк[12].

Несмотря на фактический разрыв отношений с Советским Союзом, югославское руководство не отказалось от масштабных планов индустриализации страны. Но теперь главная ставка была сделана на экстенсивный рост экономики за счет активного использования фактора аграрного перенаселения.

К концу 1950 г., вместе с разразившейся засухой, начался резкий спад производства, который обнаружил наличие глубокого кризиса в югославской экономике. Осложнению внутреннего положения сопутствовала  отрицательная внешнеполитическая ситуация: США продолжали рассматривать Югославию как часть социалистического лагеря и не верили в серьезность советско-югославского конфликта. СССР со своими союзниками вел информационную войну против «фашистской клики Тито-Ранковича», разорвав все экономические связи с Югославией. Югославы в свою очередь готовились к отражению советского вторжения, наращивая военный бюджет и строя предприятия на «стратегической территории».  На протяжении 1950-1952 гг. ежегодный военный бюджет их страны увеличился до 655 миллионов долларов (24 % нац. дохода), став одним из крупнейших  в Европе[13].  В ситуации экономической блокады с Востока и ограниченной помощи с Запада (1949-1950 гг. – до 4 % ВНП[14]), Тито призвал граждан строить социализм, опираясь на собственные ресурсы. По всей стране были созданы молодежные трудовые бригады, принявшие активное участие в строительстве важнейших дорог и предприятий (металлургический комбинат в Никшиче, заводы по производству медного проката в Севойне, по производству кабеля в Светозареве, паровых котлов и гидравлического оборудования в Загребе, текстильной фабрики в Нови-Пазаре и др.)[15].

К 1950 г. югославскому руководству стало очевидно, что дальнейшее следование советской модели может привести к катастрофическим результатам. Планы первой пятилетки (1947-1951 гг.) были рассчитаны с учетом предполагавшейся помощи Югославии от социалистических стран (22,65 млрд. динар). На деле же по причине резкого ухудшения отношений с СССР, югославская экономика  получила кредиты в общей сумме 1184 млн. динар (5 % от намеченного)[16].  В первые годы пятилетки наблюдался колоссальный рост промышленного производства, но с установлением внешнеполитической и экономической блокады темпы роста резко сократились: в 1947 г. – 53 %, 1948 г. – 24 %, 1949 г. – 11 %, 1950 % – 3 %[17].

Югославские марки 1950 года

В начале 1950-х гг. в Югославии произошли сильные крестьянские волнения, названные Цазинским бунтом[18]. Это была реакция деревни  на принудительное создание крестьянских трудовых задруг (КТЗ)[19]. Важно отметить, что большинство выступлений произошло в Боснии – партизанском  оплоте Тито в годы войны. Это придавало сложившейся ситуации особый драматизм.

С  1951 по 1955 гг. страна не могла обеспечить себя хлебом в период с 1951 по 1955 гг., поэтому  ежегодно импортировала 80 тыс. вагонов зерна[20].

Интересен тот факт, что решение о начале коллективизации (январь 1949 г.)  было принято КПЮ уже после начала конфликта с СССР. Это объясняется двумя причинами. За годы первой пятилетки значительно выросло количество городских жителей, что закономерно привело к увеличению потребностей страны в продовольствии. До войны 78 % земли принадлежало крестьянским хозяйствам площадью менее 20 га[21], поэтому аграрная реформа затронула лишь малую часть земельного фонда. Разделив крупные имения, и не создав взамен мощного сектора коллективных хозяйств, правительство способствовало дроблению               крестьянских хозяйств. Отсталое мелкотоварное сельское хозяйство не могло обеспечить страну  продовольствием. Все это вынудило югославское руководство приступить с января 1949 г.  к массовой коллективизации села.

Наряду с очевидной экономической причиной для начала коллективизации была и идеологическая – стремление руководства КПЮ обезоружить Сталина в его критике «кулацкого уклона» у  югославов[22].

Углубление конфликта с СССР подтолкнуло партию к теоретическому осмыслению причин разрыва.  К началу 1950-х гг. Тито и его окружение пришли к мысли, что разногласия между странами не были случайностью, а были обусловлены  процессом глубокой деформации советского социализма.  На страницах «Борбы» писалось, что вместо отмирания государства в Советском Союзе взял верх противоположный процесс – его чрезвычайное усиление[23]. Вследствие этого верхушка партии оторвалась от рабочих и превратилась в закрытую бюрократическую касту. Руководством КПЮ ставилась задача преодоления «ревизионизма Сталина» и возвращение к «настоящему марксизму» Маркса и Ленина. Центральный тезис этого «аутентичного марксизма» – отмирание государства и создание свободной ассоциации непосредственных производителей[24]. На одном из партийных собраний Борис Кидрич говорил: «В отсталых странах форма бюрократического социализма необходима для первоначальной концентрации, и даже как первая форма этот государственный социализм вовсе не ошибочен. Однако социализм развивается дальше, и если он начнёт развиваться в данных политических, организационных, технических и хозяйственных условиях в свободную ассоциацию непосредственных производителей, развитие идёт нормально. Но если укрепляется бюрократическая власть, которая отчуждается от народа, создаётся каста над народом, развитие идёт каким-то странным путём, и это социалистическое развитие ненормально»[25].

Вскоре в КПЮ приняли решение, что путь Югославии – это максимальная децентрализация страны и построение социализма через низовое самоуправление трудовых коллективов. Над разработкой теории «самоуправленческого социализма» работала группа руководителей партии, однако  идейным отцом новой концепции принято считать Бориса Кидрича, председателя плановой комиссии ФНРЮ[26]. Кидрич предложил идею создания «социалистического рынка». Он полагал, что основой социализма должна стать плановая экономика, но в ней действует закон стоимости, а значит и товарно-денежные отношения. В связи с этим задача государства состояла в наиболее умелом использовании рыночных механизмов для модернизации экономики и повышения уровня жизни граждан. Следуя этой идее, власти  Югославии в начале 1950-х гг. частично отпустили цены на продовольственные и  промышленные товары, пытаясь максимально сократить количество получателей продуктов через программу гос. обеспечения.

Борис Кидрич

Основная суть реформ содержалась в трех «Д»: децентрализация, демократизация, дебюрократизация. Основу нового курса заложил закон о передаче управления государственными предприятиями и высшими хозяйственными органами трудовым коллективам (июнь 1950 г.).  Теперь экономические планы правительства определяли лишь основные пропорции развития народного хозяйства. То есть минимум используемых мощностей, строительство новых предприятий и фонд зарплаты для определения нормы государственного накопления. Предприятия самостоятельно разрабатывали производственные планы и утверждали ассортимент выпускаемой продукции. При этом государство сохраняло контроль за экономикой, так как планы отдельных предприятий должны были утверждаться местным самоуправлением по вопросу согласования с республиканским и федеральным планами. Фактически, предприятия переходили на хозрасчет[27].

Структура рабочего самоуправления состояла из четырех уровней: 1) Рабочий совет; 2) Правление предприятия; 3)Директор; 4) Рабочий совет высшего экономического объединения. Рабочий совет выбирал правление, а оно уже назначало директора. Основной контроль над самоуправлением осуществлял рабочий совет высшего экономического объединения, главу которого избирал Президиум Союзной Скупщины. Таким образом, изначально был установлен достаточно опосредованный контроль рабочего совета за деятельностью директора. В его руках была сконцентрирована значительная власть[28], что в дальнейшем позволит администрации предприятия взять полный контроль над управлением производством. Д. Травин  назвал положение, сложившееся на югославских предприятиях тех лет, псевдо-консенсусом[29]. Суть его заключалась в  том,  что рабочих мало волновали вопросы инвестиций в развитие самого производства и «управленческие частности». Требования рабочих состояли в увеличении фонда заработной платы и улучшении условий труда. Если директор выполнял эти требования, то они не выступали против концентрации в руках дирекции всех нитей управления производством. Псевдо-консенсус постепенно привел к полной атрофии рабочих советов как реально управляющих структур.

С конца 1953 г. критерием хозяйственной деятельности был провозглашен доход предприятия. Распределение доходов же осуществлялось с помощью процента на основные средства фирм, земельный налог, ренту, налог с оборота.

В 1954 г. рабочие советы стали формироваться на железных дорогах, предприятиях связи, в оптовой и розничной торговли, городском транспорте, а также в непроизводственной сфере.

Новый курс развития Югославии был закреплен решениями шестого съезде партии в ноябре 1952 г. Для того, чтобы подчеркнуть новую роль компартии в обществе, КПЮ была переименована в Союз Коммунистов Югославии (отсылка к Союзу коммунистов, в деятельности которого участвовали К.Маркс и Ф. Энгельс)[30]. СКЮ, построенный на принципах добровольного объединения единомышленников, должен был символизировать  новую роль коммунистов в югославском обществе – постепенный отход от принудительно-админстративных методов к  идейному убеждению. В идеале СКЮ растворялся в обществе, передавая власть трудовым коллективам на местах. В рамках кампании  по борьбе с бюрократией в начале 1950-х гг. из партийно-государственного аппарата было уволено  около 100 тыс. человек[31].

Флаг Союза Коммунистов Югославии

Здесь необходимо подчеркнуть, что в ходе создания модели «самоуправленческого социализма» переплетались две очень важные   тенденции – передача части полномочий трудовым коллективам и ограничение власти федерального центра в пользу республиканской бюрократии. По мысли руководства Югославии, эти две тенденции не противоречили друг другу, так как служили единой цели – отмиранию государства.

Основная причина гибели второй Югославии состоит в том, что под видом передачи власти трудовым  коллективам шел совершенно другой процесс. Произошло усиление администрации предприятий и  региональных элит, выразившееся в  постепенном политической, экономической и культурной дезинтеграции всей страны. Интересно, что еще в 1950 г. Б. Кидрич говорил: «Сущность децентрализации не в том, что известная компетенция переходит к народным республикам, соответственно от республик к срезам, но и в том, что управление переходит непосредственно к производителю. Если бы мы об этом забыли, у нас бы получилось, что от известной степени терпимого бюрократического централизма мы перешли бы к худшему бюрократизму и партикуляризму»[32].

Самое поразительное то, что в большинстве случаев инициатором передачи власти на места был федеральный центр. Он преследовал две цели. До реформ 1950-х гг. югославская экономика была сверхцентрализованна, ей требовалась определенная разгрузка. Вследствие этого центральные власти стремились  переложить часть ответственности на местную бюрократию, дав ей мотивацию  к более эффективному управлению производством. В 1949 г. под управление республик перешло все производство текстиля, кожи и обуви, а несколько месяцев позднее, в апреле 1951 г. – все ключевые отрасли хозяйства (черная металлургия, цветная металлургия, машиностроение, нефтяная промышленность). Численность работников союзного аппарата была снижена на 40–60 %[33].

Часто от многих аналитиков и ученых можно услышать спекулятивные рассуждения об «искусственном характере югославской федерации» и ее «мертворожденности». Авторы данных заявлений не замечают или не хотят замечать наличия сильного объединительного движения, которое развивалось среди южных славян с первой половины XIX века.  Создание социалистической Югославии в 1940-е гг. стало попыткой воплощения идеи южнославянского братства и единства. Идея единой и федеративной Югославии победила в честной и ожесточенной борьбе за симпатии людей в ходе гражданской войны 1941-1945 гг.  Югославская федерация не была навязана сверху КПЮ, а основывалась на желании южных славян жить и вместе строить новую страну.

Важно понимать, и то, что Югославская федерация была создана с учетом предшествующего исторического опыта монархической Югославии, в которой преобладал сербский унитаризм. В связи с этим руководство КПЮ пошло от обратного в деле создания административного устройства страны – федерация шести республик при серьезном ослаблении Сербии с помощью выделения из нее автономий. Тито серьезно полагал, что ему удалось решить национальный вопрос за счет предоставления демократических и экономических прав всем населяющим страну народам, даже тем которые никогда раньше не выделялись в качестве отдельных этносов – македонцы, черногорцы, мусульмане. Но с развитием процесса встраивания Югославии в мировой рынок и разрывом между экономически развитыми и отсталыми регионами страны, национальный вопрос вновь стал  на повестке правительства.

Настоятельной задачей правительства стало снижение социальной напряженности в деревне. Руководство СКЮ пыталось до последнего сохранить  кооперативы, но видя растущее недовольство со стороны крестьян, в 1953 г. оно было вынуждено издать закон, позволяющий им свободно покидать кооперативы. После этого начался массовый отток крестьян из кооперативов: в 1953 г. КТЗ насчитывалось 1258, в 1954 г. – 1236 (по другим данным – 900), в 1955 г. – 896, в 1956 г. – 706. В 1958 г. их число снизилось до 384, а к 1960 г. – до 147[34]. Тито прокомментировал этот процесс так: «Лучший пример, что не годились, есть то, что распадались. Годились бы – не распадались бы. Если люди видят, что в кооперативе хорошо, они не выйдут из него, но если не хорошо, они выходят!»[35].

Коренное противоречие югославской экономики тех лет состояло в том, что индустриализация захлебывалась в рамках отсталой агарной базы. С подобной ситуацией Советский Союз столкнулся в конце 1920-х гг., когда один за другим происходили кризисы хлебозаготовок.

СССР. Рассказ о необходимости коллективизации

Но здесь сходства заканчиваются, и начинается развилка, разделившая исторические пути СССР и Югославии. ВКП (б) во главе со Сталиным решилась на проведение сплошной коллективизации, что создавало тот тип сельского хозяйства, который мог обеспечить форсированную индустриализацию. Югославская компартия, решившись в конце 1949 г. на такой шаг, тут же отступила, встретив сильное крестьянское сопротивление. И здесь мы подходим к ключевому, на наш взгляд, вопросу: почему югославы отступили, а в СССР пошли дальше? Ответ на него нужно искать в классовом поле. Несмотря на то, что Октябрьская революция произошла в крестьянской стране, большевики были партией городского пролетариата. Это выражалось не только в партийных декларациях, но в конкретной политической практике, которую отстаивали большевики. Сам Октябрь 1917 г. по месту действия и социальному содержанию был, прежде всего,  городской революцией.  В Югославии же компартия взяла власть в ходе ожесточенной партизанской борьбы. Их классовой опорой были крестьяне. Напомним, что Белград был взят уже в конце войны (20 октября 1944 г.), когда деревня окружила город. КПЮ не могла пойти против своей социальной опоры, так как это привело бы к возникновению стихийных крестьянских восстаний по всей стране. Относительно слабый и поредевший в ходе войны рабочий класс не смог бы подавить крестьянскую Вандею. Все вышеназванные причины обусловили специфический путь югославской деревни – сосуществование кооперативов и частных хозяйств, при постепенном возобладании частника.

Курс на формирование рабочих советов находился в рамках общей парадигмы создания сильной промышленной индустрии. Большая часть инвестиций направлялась в сектор «А», что обуславливало недофинансирование легкой промышленности и сельского хозяйства. Несмотря на создание целого ряда крупных предприятий, экстенсивный путь развития тяжелой промышленности привел к серьезному дисбалансу в экономике. Только за один 1955 г. цены на сельхозтовары в оптовой торговле выросли на 13-13,5 %, в розничной на 23-24 %[36] .

Значительная часть доходов горожан начала перетекать в руки торговцев и зажиточных крестьян, что сильно тормозило развитие городов. Ведь для успеха индустриализации именно город должен был выступать в качестве центра накопления капитала за счет изъятия прибавочной стоимости из деревни. В середине 1950-х гг. в Югославии наметился противоположный процесс. За 1954-1955 гг. в расчете на один двор доходы крестьян выросли приблизительно на 30 %[37]. Реальные доходы рабочих за тот же период сократились на 13 %. Это сокращение происходило на фоне повышения зарплат рабочих и служащих. Вводимые надбавки съедала инфляция, так как возрастающая масса денег не соответствовала количеству производимых товаров.

Ухудшение уровня жизни городских рабочих - официально рассматриваемых в качестве классовой базы социалистической Югославии - могло привести к крайне серьезному социальному взрыву. Этот факт прекрасно осознавался руководством СКЮ и совершенно не случайно осенью 1955 г. власти пошли на существенные изменения в планах экономического развития.  Тито решился снизить капиталовложения в тяжелую промышленность и сократить финансирование дотационных республик. В конце 1955 г. было приостановлено строительство 389 объектов общей стоимостью 20.706.426 тыс. дин. с выполненной стоимостью работ 8.965.401 тыс. дин[38].

Дополнительным источником доходов стало сокращение численности армии,  увеличение производительности труда, увольнение рабочих. Освободившиеся ресурсы направлялись на развитие легкой промышленности и сельского хозяйства.

Благоприятным фактором для проведения экономических реформ в югославской экономике стала нормализация отношений Югославии и Советского Союза.  Приезд Хрущева в Белград в 1955 г. и признание им основной вины в конфликте за советской стороной стало большим политическим успехом для Тито. Также советское правительство пошло на списание долга Югославии в размере 90 млн. долларов и предоставление нового кредита. Мощную подпитку в виде кредитов югославская экономика получала от США, Франции и Британии. В 1954 г. Югославия была должна этим странам около 400 млн. долларов[39].  В эти годы Тито вел активные переговоры с западными лидерами по вопросу отсрочки выплат по платежам. Отсрочка была предоставлена. В 1955 году платежи Югославии по внешнему долгу составили около 9 миллиардов динаров (около 30 миллионов долларов) вместо 16 миллиардов (примерно 80 миллионов долларов)[40].

Хрущев в Белграде

И  здесь важно указать на то, куда же тратила Югославия щедро предоставленные западные кредиты. Основное направление – закупка продовольствия и товаров широкого потребления в западных странах. В этом ошибочном решении заключалась одна из причин, приведших югославскую экономику к глубокому кризису в 1980-е гг. 1956 г. стал для знаковым для Югославии. В это время в Восточной Европе неспокойно, бурлит Польша и Венгрия. В Венгрии вспыхивает настоящее восстание, которое подавляется советскими войсками. Югославское руководство обеспокоенно возможным повторением подобных событий у себя дома. Тито отметил: «Нужно иметь в виду, что основную роль в Венгрии и Польше сыграл жизненный уровень. Русские здесь только форма. Не стоит с этим шутить и не думайте, что это не может иметь отголоска и в нашей стране»[41].

Основным ответом СКЮ на этот вызов  стало искусственное поднятие уровня жизни горожан. Оно названо искусственным, т.к. не было обеспеченно реальным ростом производительности труда и всей югославской экономики, а было осуществлено за счет закупок продовольствия за рубежом. В период с 1957 по 1960 гг. объем личного потребления югославов вырос на 45,8%. Стоит отметить, что руководство страны целенаправленно сокращало фонды общего потребления (льготное жилье и транспорт) в пользу личного, стремясь повысить мотивацию отдельных граждан к большему количеству покупок. К октябрю 1959 г. был куплено 40000 холодильников, против 15000 купленных годом ранее, 12000 стиральных машин против 7700, 42000 швейных машинок против 23000, 12000 телевизоров против 6000 и т.д.[42] Как отмечает югославский экономист К. Михайлович: «…контроль за ростом реальных личных доходов, имевшим следствием снижение темпов роста накопления, был потерян уже после 1960 г.»[43].

Таким образом,  уровень жизни целенаправленно завышался для того, чтобы обеспечить лояльность населения существующей власти.  В теории такое решение не влекло за собой тяжелых последствий при том условии, что экономика  постепенно догоняет уровень потребления и выравнивается с ним. Но в Югославии на практике реализовывалась апория Зенона о погоне Ахилесса за черепахой – в то время как экономика росла и достигала ранее завышенного уровня жизни, последний опять повышался, так сказать на вырост, продолжая держаться на иностранных кредитах. На практике в Югославии сформировалась крайне зависимая экономическая модель с хроническим дефицитом платежного баланса, которая могла развиваться только в рамках биполярной системы и в эпоху дешевой нефти. Когда же эта эпоха подошла к своему финалу, Югославская федерация начала трещать по швам.

За 1957-1961 гг. экономика Югославии получила помощь в размере 1,7 млрд. долларов по 350 млн. долларов в год[44]. Несмотря на определенный крен в сторону потребления, в конце 1950-х гг. промышленное производство показывало хорошие результаты роста: в  1957 г. – 16. 7 %, 1958 г.  – 11 %, 1959 г. – 13 %, 1960 г. – 15 %, 1961 г. – 7 %[45].

Тито во время визита в США 

Нельзя сказать, что руководство страны не осознавало всю гибельность роста своей зависимости от Запада. Для сокращения дефицита платежного баланса в конце 1950-х гг. был выработан ряд мер:1) Усиление роста сельского хозяйств, что должно было повлечь за собой  сокращение импорта и увеличение экспорта сельхозсырья; 2) Проникновение товаров югославской промышленности  на рынки «третьего мира»; 3) Использование западных кредитов для финансирования предприятий, ориентированных на экспорт[46]. Определяющим для будущего Югославии стал поиск  решения проблем на пути дальнейшего встраивания страны в мировой рынок. Речь идет о том, что Тито отказался от борьбы против империалистической системы, пытаясь удержаться в равном удалении, как от нее, так и советского блока.  Нейтральное положение Югославии позволяло ей получать помощь одновременно от двух противоборствующих полюсов силы – принцип «колеблющегося маятника»[47].

Исследователь Юрий Шахин справедливо отмечает, что в конце 1950-х гг. Югославия находилась на развилке исторических дорог[48]. В основе этой развилки лежит завершение «инкубационного» периода развития экономки, на котором можно было сочетать разные методы модернизации.  Первый тип модернизации – это создание полностью независимой и самодостаточной  экономики, близкой по типу к СССР.  Второй путь – экспортно-ориентированная экономика, тесно связанная с мировым рынком. Вокруг этих концепций в правящем слое партийной бюрократии сформировались две фракции – унитаристы (А. Ранкович) и федералисты (Э. Кардель). Оплотом унитаристов выступали южные республики (Сербия, Черногория), федералистов поддерживал север страны (Хорватия, Словения). Такое географическое разделение было обусловлено экономическими причинами. Более технологически развитые Хорватия и Словения были больше интегрированы в мировой рынок за счет поставок на него своих относительно качественных товаров. Именно благодаря этим республикам в Югославию приходила валюта, часть которой тратилась на подтягивание экономически отстающих южных регионов. Юг федерации традиционно выступал в роли аграрной житницы страны. Его производство было, прежде всего, ориентировано на внутренний рынок. Отставанию агарных регионов способствовала государственная политика цен. Цены на продукцию сырьевых отраслей контролировались государством, в обрабатывающей промышленности подобного контроля не было, что влекло за собой отток капитала с юга на север[49]. Выбор, сделанный руководством страны в 1960-е гг., в пользу экспортно-ориентированной модели развития предопределил рост инвестиций в развитие предприятий обрабатывающей промышленности, производящих товары на экспорт. Очень показательно, что в 1971 г. основные инвестиции в средства производства составили в Хорватии 23,7 %,  в Словении – 15,5 % от общей суммы капиталовложений Югославии, в промышленность же Македонии вкладывалось всего лишь 6,1 %, Черногории – 3,6 % инвестиций[50].

По причине  такого дисбаланса основным источником для пополнения федерального бюджета стала экономика Словении и Хорватии. Например, в 1958 г. бюджет Югославии равнялся 335 млрд. динаров. Доля, внесенная Словенией (8,6% населения страны) в общий бюджет, равнялась 125 млрд. динаров (37,2 %), что составило 45,6 % национального дохода Словении[51].  На этой почве в 1960-е гг. Карделем была развернута кампания по борьбе против «бюрократического централизма», который являлся формой проявления «великосербского национализма». Кардель резко выступал против идеи югославизма, предполагавшей создание единой югославской нации. На его взгляд, югославизм мог стать той взрывчаткой, способной взорвать здание югославской федерации и спровоцировать начало новой гражданской войны. Альтернатива Карделя – это дальнейшая децентрализация Югославии и превращение ее в добровольное содружество сильных и самостоятельных республик. Как метко выразился Александр Ранкович: «Кардель был словенским националистом и конфедералистом. Югославия ему была необходима, чтобы помочь осуществить словенские национальные цели. Тито хорошо знал это»[52].

Кардель и Тито

Тито знал об этом и в начале 1960-х гг. обрушился с серьезной критикой на Карделя, упрекая в том, что его идеи ведут к дезинтеграции страны. Многими югославами эта критика воспринималась как победа югославистов и окончательное поражение Карделя. Тем не менее, Кардель остался на своей должности, приняв в 1963 г. активное участие в разработке новой конституции. Она отражала характер хрупкого равновесия, существующего в политическом руководстве Югославии.

За публичной критикой Карделя в ЦК СКЮ происходили более важные и глубинные процессы, о сути которых мы можем делать лишь предположения. Существует версия о том, что Тито опасался роста популярности и политического влияния Марко (псевдоним Ранковича), видя в нем серьезного соперника. На наш взгляд, этот фактор играл определенную роль, но не определяющую. Важно понимать, что Кардель представлял интересы бюрократии наиболее экономически сильной Словении. Политическая конструкция Югославии с 1950-х гг. базировалась на определенном равновесии между интересами федеральной и республиканской бюрократии. С осуществлением экономических реформ в средине 1950-х гг., Югославия стала строить экспортно-ориентированную экономику, в которой Словения получила чрезвычайно важное значение. Выбор Тито в пользу Карделя был не просто вопросом личной симпатии, но стал окончательным утверждением модели развития, тесно завязанной  на встраивание страны в мировой рынок.

На четвертом пленуме ЦК СКЮ в июле 1966 г. Александр Ранкович был обвинен в прослушке кабинета Тито и всего ЦК. В ходе формального расследования было принято решение снять Марко со всех должностей и исключить из партии. Падение Ранковича стало полной победой «федералистов», сделав необратимым процесс будущего распада страны.  Олицетворял ли он собой альтернативу? Как верно отметил Добрица Чосич, Ранкович не был реформатором, имевшим стратегические планы по изменению югославской экономики. Этот человек отстаивал «идеологию партизанского югославянства и прагматическую государственность югославского характера»[53]. Важно подчеркнуть, что наряду с прослушкой Тито,  Ранкович был обвинен в «великосербском шовинизме» и борьбе против идей «самоуправленческого социализма». Закономерен, тот факт, что после снятия Ранковича именно Кардель утвердился в качестве носителя партийной ортодоксии.

Александр Ранкович

В конце 1960-х гг. центральным для страны  становится национальный вопрос. Историк Ю. Шахин дал яркое описание сложившейся обстановки: «Подобно Черному морю, где под тонким стометровым слоем воды покоится зловонный океан сероводорода, в Югославии 70-х - 80-х годов тонкий слой коммунистической фразеологии скрывал бездну национализма, и как в Мертвом море, сероводород которого однажды вышел на поверхность, уничтожив чистую воду, так и там националистическая идеология рано или поздно должна была избавиться от коммунистической словесной шелухи»[54].

Наиболее сильные очаги сепаратизма располагались в Хорватии и Косово. Снятие Ранковича со всех постов чрезвычайно одушевило представителей хорватской интеллигенции и партийной номенклатуры, ориентировавшейся на постепенный вывод Хорватии из Югославской федерации. В 1967 г. многие представители хорватской интеллигенции выступили за самостоятельность хорватского языка. Обсуждения, возникшие вокруг этой темы, привели к созданию  маспока – массового движения или иначе Хорватской весны. Официальными требованиями участников маспока было расширение прав Хорватии в рамках федерации и прекращение помощи отсталым регионам за счет хорватского бюджета. Ведущей политической силой маспока стала «Матица Хорватская» – культурно-просветительское общество, возникшее еще в XIX веке. Растущее националистическое движение получило полную поддержку от нового руководства Союза коммунистов Хорватии (Дабчевич-Кучар, Трипало, Пиркер), которое сменило поколение ветеранов национально-освободительной войны. Поддержка со стороны местных властей и интеллигенции позволила «Матице Хорватской» развернуть в начале 1970-х г. настоящую информационную кампанию, направленную на отстаивание хорватского суверенитета против «сербского шовинизма». Стоит только отметить, что к осени 1971 г. Матица издавала 25 журналов[55].

Более острая ситуация сложилась в Космете (Косово и Метохия). Местное албанское большинство имело крайне непростые отношения с сербским населением,  которое традиционно рассматривало Косово как культурно-национальную колыбель сербского этноса. Албанцы-мусульмане начали активно заселять эти земли после великого переселения сербов на север в конце XVII века  в связи жестокими репрессиями со стороны турок. После присоединения Косово к королевству СХС в 1918 г., сербская монархия заключила с Турцией конвенцию о переселении в Турцию 40 тыс. мусульманских семей из Южной Сербии в 1939-1944 гг.  В годы Второй мировой войны страны оси создали марионеточное государство Великая Албания, присоединив к нему Косово. При покровительстве итальянцев местные албанские националисты начали проводить против сербского населения этнические чистки, уничтожив около 10 тыс. человек[56].

Власти социалистической Югославии не проводили какой-либо целенаправленной политики по поощрению переселения сербов в Косово. Наоборот после войны Тито запретил сербам  возвращаться в покинутые дома для того, чтобы обеспечить лояльность косовских албанцев. В отношениях с Албанией была провозглашена политика «открытых дверей», предполагающая свободный приезд преподавателей из Албании для проведения лекций в Университете Приштины. Албанские учителя вели пропаганду в пользу воссоединения Косово с Албанией, подготавливая идеологическую почву для всплеска волны национализма в будущем.

Косово в начале 1970-х гг. продолжало оставаться отсталой аграрной периферией Югославии. Треть проживающих здесь албанцев была неграмотной, число безработных на 1 тыс. человек было 216 человек, при общем показателе по стране – 75 человек[57].

Косово в 1970-ых

Тито первоначально не стал полностью пресекать вспышки национализма, давая националистам высказаться. И лишь когда начались студенческие демонстрации в ответ были применены быстрые и жесткие контрмеры. Демонстрации были разогнаны милицией, лидеры арестованы. Казалось бы, это был серьезный повод для того, чтобы югославский лидер задумался о правильности своей национальной политики. Но Тито, запретив организации националистов, по сути стал постепенно выполнять их требования по расширению прав республик в ущерб федеральному центру.

Важно подчеркнуть, что почти никто из националистов не выступал открыто против социалистического строя, упирая на то, что именно они являются твердыми сторонниками  самоуправления. В очередной раз идея развития рабочего самоуправления играла роли ширмы, за которой скрывались интересы бюрократии отдельных республик. Авторы книги «Балканский тупик» очень удачно назвали этот процесс - бюрократическая децентрализация[58]. В рамках данной политики  находились и конституционные поправки 1967 г. , 1968 г., 1971 г. и просто фатальный для югославской армии «Закон о  территориальной обороне» (1969 г.). Теперь вооруженные силы Югославии приобретали двухуровневую структуру : 1)Югославская народна армия; 2) Территориальная оборона. Новая военная доктрина возникла в ЮНА как реакция на подавление Пражской весны 1968 г. со стороны стран Варшавского договора[59]. Теперь в случае начала внешнего вторжения на всей югославской территории должны были возникнуть  партизанские зоны, которые будут сформированы территориальной обороной. Как оказалось же на деле страхи перед советским вторжением были сильно преувеличенны, а ТО сыграла роль важнейшего инструмента в руках националистов в ходе распада федерации.

Четвертая и последняя конституция Югославии была принята в 1974 г. В правовом поле она воплотила политическую программу Карделя по превращению Югославской федерации в конфедерацию[60]. Принципиально новая роль в конституции 1974 г. отводилась автономным областям Косово и Воеводина. В своем статусе они поднимались до уровня автономных краев и  наделялись правами республик за исключением права выхода из федерации. Косово получило свою конституцию, парламент, правительство, суд, банк[61]. В связи с тем, что автономии были только в составе Сербии, расширение прав Косово очень сильно осложнило ситуацию в республике. Автономный край мог блокировать принятие важнейших решений в сербской скупщине, что по-сути ограничивало суверенитет Сербии[62]. Ущемление прав Сербии в дальнейшем приведет федерацию к катастрофе, создав предпосылки для начала гражданской войны.

В течение 1960-70-х гг. экономическое развитие Югославии осуществлялось в рамках модели, принятой на вооружение в конце 1950-х гг.  Реформа, предпринятая в 1965 г., расширяла финансовую самостоятельность отдельных предприятий. Доля предприятий, доход которых перераспределялся через госбюджет, была сокращена с 50 до 30%[63]. Двумя годами ранее был снят запрет на миграцию, что по задумкам властей должно было снизить безработицу и создать новый источник для привлечения  валюты. Югославские рабочие ежегодно перечисляли на родину до 2 млрд. долларов[64].  Неслучайно 1960-е гг. многие жители страны считали золотым веком Югославии. Среднегодовые темпы роста составляли 8,4 %. Уровень потребления в среднем каждый год увеличивался на 6,6 %, сельское хозяйство на 2,6 %.

Тревожная ситуация сложилась в сфере внешней торговли. Только за один 1970 г. импорт вырос на 27 %, а экспорт только на 3,3 %. Среднегодовой рост цен за 1960-е гг. составлял 10%[65].  В 1962 г. национальный доход на душу населения составлял в Словении 378 тыс. динаров, в Хорватии –  232 тыс., в Воеводине –  903 тыс., в Сербии –  175 тыс., в Черногории – 142 тыс., в Боснии и Герцеговине –  137 тыс., в Македонии –  134 тыс., в Косово –  71 тыс.[66] Также важно добавить, что во второй половине 1960-х гг. темпы роста личных доходов,  равнявшиеся 7,2 %, превышали темпы роста общественного продукта на 24 % и на 44 % –   темпы роста производительности труда[67].

Относительно высокие темпы роста югославская экономика демонстрировала до середины 1970-х гг. Нефтяной кризис 1973-1974 гг. в ходе которого цена на баррель сырой нефти подскочила с трех долларов до двенадцати, сильно ударил по Югославии. Она была вынуждена менять свой энергетический баланс, увеличив долю угля (с 27 %  до 34 %),  и снизив долю нефти (с 44 % до 35 %). Повышение цены нефти в 1979 г. (с 14 до 32 долларов) способствовало резкому снижению темпов роста промышленности (1979г. – 9 %, 1980 г. – 3,5 %)  и капиталовложений  (1979г. – 6,4 %, 1980 г. – -5,9 %)[68]. Также увеличилось число безработных (в 1978 г.- 7,8 % по сравнению с 4,1 % в 1968 г.). Если на протяжении 1960-х г. среднегодовой прирост розничных цен составлял 8%, то в 1970-х гг. – 20%, а впоследствии цены резко выросли (1985 г. – 60 %)[69].

Югославия ежегодно теперь должна была платить за ввоз нефти около 7 млрд. долларов. Но это было только полбеды. Основная проблема югославской экономики конца 1970-х гг. – долговая кабала, в которую страну загнало руководство СКЮ, беря бесчисленные кредиты у Запада. Конституция 1974 г. позволяла республиками в обход центрального правительства брать займы у иностранных государств, что крайне сильно осложнило общее финансовое положение федерации[70]. Внешний долг рос как снежный ком: 1971 г. – 1,2 млрд., 1977 г. – 9,54 млрд., 1985 г. – 21 млрд.[71]

Традиционной проблемой югославской экономики был отрицательный платежный баланс. За период с 1965 по 1980 гг. среднегодовые темпы роста экспорта составили 5,2 %, а импорта – 7,3 %. Дефицит внешнеторгового баланса в 1979 г. достиг суммы в 7,2 млрд. долларов[72]. Если проанализировать структуру импорта в Югославию за указанный период то получается, что в среднем на долю сырья  приходится 62 %, на машины и оборудование – 23 %, на товары широкого потребления – 15%[73].  Руководство Югославии вместо вкладывания инвестиций в развитие производства отечественного сырья  и энергии с долгим циклом окупаемости, сделало ставку на закупку дешевого сырья за рубежом для развития обрабатывающей промышленности с коротким циклом окупаемости. После удорожания многих ресурсов в 1974 г. экономика была вынуждена импортировать необходимо сырье для продолжения производства собственных товаров на экспорт. Зависимость от поставок сырья не позволило Югославии снизить количество импорта в 1980-е гг., что значительно ухудшило состояние торгового баланса.

Как отмечает историк Ю. Шахин: «Параллельно шел распад внутреннего рынка и обособление республиканских экономик: в 1970 году товарооборот внутри республик охватывал 59,6% общеюгославского, а в 1976 году уже 65,7%, т.е. две трети товаров не покидало пределы своих республик»[74].

4 мая 1980 г. умер бессменный лидер социалистической Югославии Иосип Броз Тито. Роль Тито в югославской истории крайне неоднозначна. Во главе сил народного сопротивления он смог одержать победу в тяжелейшей войне и выстроить новую страну из руин. Вместе с этим именно югославский маршал определил развитие страны в направлении экспортно-ориентированной модели экономики, что в конечном счете, и предопределило распад федерации. Уйдя из жизни, Тито оставил страну которая держалась вместе на его моральном и политическом авторитете. После Тито существование Югославии превратилось в продолжительную агонию.

Ошибочная национальная политика руководства федерации была основана на принципе – сильная Югославия на базе слабой Сербии. Борясь против «сербского шовинизма», Тито предопределил рост полицентричного этатизма в других республиках. Окончательное оформление этот процесс получил в конституции 1974 г.   Сразу же после ее принятия началась борьба двух движений – «уставобранители» (Хорватия и Словения) и  «уставореформаторы» (Сербия).

В 1981 г. в Косово начались сильные демонстрации, участники которых требовали официального признания Косово в качестве республики. Власти Сербии силой подавили демонстрации албанцев, введя в автономный край  войска. К тому времени в Косово сербы составляли меньшинство 13, 2 %,  хотя с 1931 по 1961 г. сербы и черногорцы составляли 27 % населения[75]. По причинам сложной экономической ситуации и преследований со стороны албанцев сербское население постепенно покидало Косово, на что власти предпочитали закрывать глаза. Если до 1980-х гг. именно Сербия была оплотом Югославии и традиционно выступала за единство страны, то после принятия конституции 1974 г. настроения в сербском обществе начали резко меняться. Целенаправленное ослабление республики вело к разочарованию сербской интеллигенции в перспективах Югославской федерации.

Вследствие этого 1980-е гг. были отмечены резким ростом сербского национализма. В 1987 г. это движение возглавил в прошлом крупный банкир и функционер СКЮ – Слободан Милошевич. Выступив защитником притесняемых косовских сербов, в конце 1980-х гг. Милошевич смог возглавить СКС (Союз коммунистов Сербии) и стать президентом Сербии. Милошевич имел среди сербов массовую поддержку, что позволило ему поставить во главе Воеводины  и Косово своих ставленников. Также были приняты поправки к конституции автономных краев, они понижались в своем статусе до уровня автономных областей по конституции 1964 г., скупщина Косово заявила о самороспуске. В Косово начались ожесточенные столкновения албанцев и сербских правоохранителей. По официальным данным, в столкновениях погибли  22 демонстранта и два милиционера, были ранены 92 демонстранта и 121 милиционер[76].

Слободан Милошевич

Не желая повторить судьбу Косово, хорватские и словенские националисты ускорили отделение своих республик от федерации. Важнейшим событием в процессе дезинтеграции страны стал распад СКЮ на XIV чрезвычайном съезде в январе 1990 г. После этого в республиках к власти приходят националисты, взявшие открытый курс на независимость. 25 июня 1991 г.  свою независимость провозглашают Словения и Хорватия, 8 сентября – Македония, 5 апреля 1992 г. – Босния и Герцеговина. На этом заканчивается история большой Югославии. Малая Югославия просуществовала до отделения  Черногории в  2006 г.

Выводы

В  цикле статей, посвященных  Югославии, была предпринята попытка проанализировать с марксистских позиций ключевые факторы создания, развития и распада Югославской федерации. Хочется отметить, что вне поля зрения автора остался большой комплекс внешнеполитических вопросов: отношения Югославии с НАТО и странами Варшавского договора, создание движения неприсоединения и т.д. Указанные темы требуют большого и обстоятельного  анализа, которые невозможно проанализировать в одной отдельной взятой статье.

Придя к власти в аграрной и отсталой стране, компартия была вынуждена решать в первую очередь задачи буржуазной модернизации общества. Вся сложность судьбы марксизма, как научной системы и политической практики состоит в том, что он был продуктом западноевропейского буржуазного общества, но на практике его пытались воплотить на периферии капиталистической системы. И это не было вызвано лишь субъективными ошибками или случайностью. Исторический парадокс в том, что страны капиталистического ядра не позволяли возникнуть на периферии сильной и самостоятельной буржуазии, превращая общество в бесформенное желе, состоящее из старых и новых социальных слоев. Когда подобное общество вступало в эпоху кризиса, обычно связанную с войной, правящий класс стремительно деградировал и распадался, пытаясь унести за собой в могилу и всю страну.  Единственный выход состоял в приходе к власти наиболее структурированной социально-политической силы. В Восточной Европе такой силой были коммунистические партии. Мы целенаправленно на протяжении всего текста не прибегали к цитатам классиков марксизма для того, чтобы не скатиться к цитатничеству. Но в конце статьи хотелось бы привести слова Энгельса, сказанные им о движении Томаса Мюнцера в Германии : «Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. То, что он может сделать, зависит не от его воли, а от того уровня, которого достигли противоречия между различными классами, и от степени развития материальных условий жизни, отношений производства и обмена, которые всегда определяют и степень развития классовых противоречий. То, что он должен сделать, чего требует от него его собственная партия, зависит опять-таки не от него самого, но также и не от степени развития классовой борьбы и порождающих ее условий; он связан уже выдвинутыми им доктринами и требованиями, которые опять-таки вытекают не из данного соотношения общественных классов и не из данного, в большей или меньшей мере случайного, состояния условий производства и обмена, а являются плодом более или менее глубокого понимания им общих результатов общественного и политического движения. Таким образом, он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо. Словом, он вынужден представлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, для господства которого движение уже достаточно созрело в данный момент. Он должен в интересах самого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными. Кто раз попал в это ложное положение, тот погиб безвозвратно»[77].

Конфликт с СССР и внутренний кризис подтолкнули руководство Югославии к поиску новых путей для создания социалистического общества. И здесь югославам бросилась в глаза наиболее явная черта, отделявшая марксистскую теорию от социальной практики в Советском Союзе. Речь идет о гипертрофированной роли государства и репрессивных структур. Как говорил Тито: «…В Советском Союзе нет речи ни о какой демократии. Там нет ни политической, ни культурной демократии, как и демократии на производстве, но господствует настоящий террор во всех порах общественной жизни. Там и через тридцать четыре года после революции фабрики не переданы рабочим в управление».

Идя от обратного, КПЮ поставила перед собой цель строительства «самоуправленческого социализма» в процессе постепенного отмирания государства.  Вопрос, явно бросающийся в глаза, состоит в том, как можно запустить процесс отмирания государства в рамках одного единственного государства с населением в 15 млн. человек?

Социализм возможен лишь в форме общественно-экономической системы, охватывающей целые континенты и сотни миллионов людей. Речь идет о системе, в которой торговля между странами заменяется собственным типом обмена и взаимопомощи. Первоочередной  задачей освободившихся народов должно стать не создание коммунизма, а уничтожение империализма как антагонистической системы. Победа над империализмом – основное условие для возникновения коммунизма, который предполагает уничтожение государства и армии. Как известно, Ленин писал о неравномерном развитии капиталистических стран, что влечет за собой очевидный вывод: одни народы придут к социалистической революции раньше, а другие – позже. Задача первопроходцев состоит в создании укрепленной крепости в тылу противника. Судьба этой крепости напрямую зависит от того,  дождется ли она новой революционной волны или нет. Выбор в пользу длительного сосуществования с империализмом – это путь капитуляции и сдачи для революционных сил.

К подобному концу, но разными путями, пришли Советский Союз и Югославия. Оба революционных проекта были ответом на задачу модернизации периферийного общества. Если СССР первоначально закрылся перед империализмом и пошел по пути создания самодостаточной системы, то Югославия пошла по пути встраивания в мировой рынок. Весьма вероятно, что в Советском Союзе капитализм был реставрирован значительно  раньше 1991 г, если бы советская экономика сразу попыталась стать субъектом империалистической системы.

Многие ученые, занимающиеся Югославией, видят в национальном вопросе  причину взрыва Югославской федерации. К этому часто добавляется идея Хантингтона о «столкновении цивилизаций», в югославском случае – православных, католиков, мусульман. Именно наличие в рамках одной страны такого разнородного населения предопределило «неизбежность» распада Югославии. Сторонники данной версии предпочитают не вспоминать о многочисленных примерах государств, которые существовали на протяжении столетий, имея очень разный национальный и религиозный состав населения (Австрийская империя, Османская империя, Британская империя и т.д.). Национализм сыграл очень важную роль в распаде Югославии, но крайне важно понять – кто был носителем данных идей и почему они привели страну к гибели именно в начале 1990-х гг.?

В ходе реформ на рубеже 1950-1960-х гг. в Югославии была создана экономическая система, в которой присутствовал рынок капитала, рынок рабочей силы, рынок товаров.  С 1950-х гг. основной целью производства провозглашалось получение дохода. Под доходом в завуалированной форме имели в виду прибыль. Вместе с этим в Югославии отсутствовала частная собственность на индустриальные средства производства. Бюрократия не могла передавать свое положение и собственность по наследству, что обычно входит в понятие господствующий класс. Бюрократия выступала в роли основного организатора общественного производства, но не могла извлекать прибавочную стоимость для вложения в частный капитал. Специфика Югославии состоит в распределении значительной части прибавочной стоимости в пользу роста жизненного уровня простых граждан. После реформы 1965 г. югославская экономика сталкивается с проблемой отставания темпов роста накопления капитала от уровня личных доходов[78]. Даже если предположить, что в Югославии существовал государственный капитализм и бюрократия являлась коллективным собственником средств производства, в таком случае для нее было совершенно нелогично постоянно повышать  уровень доходов населения за счет фондов накопления. Экономическая логика капитализма состоит в получение прибыли за счет эксплуатации наемной рабочей силы и вложения ее в производство, а не в потребление. На наш взгляд, социально-экономическую систему Югославии нельзя назвать в полной мере ни капиталистической, ни социалистической. В Югославии сложился специфический тип общества, который решал задачи буржуазной модернизации страны, но без буржуазии и без капитализма как целостной  системы экономических отношений.

С 1950-х г. центральное руководство страны пыталось выстроить систему хрупкого равновесия между интересами региональной и федеральной бюрократии. Под прикрытием лозунгов о развитии самоуправления шел процесс роста экономической самостоятельности региональных хозяйственно-номенклатурных групп. Центр вынужден был предоставлять больше прав республикам, т.к. экспортно-ориентированная модель экономики чрезвычайно усиливала роль Словении и Хорватии, которые поставляли на мировой рынок  товары своей обрабатывающей промышленности. Сыграло свою роль и историческое наследие монархической Югославии, в которой власть находилась в руках сербской монархии. По задумке Тито, ослабленная Сербия должна была играть роль скрепляющего фактора для Югославской федерации. Историческая ирония состояла в том, что именно политика децентрализации привела страну к развалу в начале 1990-х г.

Необходимо также сказать пару слов и о внешнем факторе в развале Югославии. Здесь четко просматривается историческая аналогия с распадом СССР – внешний фактор присутствовал, но его традиционно раздувают до уровня мирового заговора. США никогда особо не скрывали  те прагматические причины, по которым Югославии оказывается экономическая помощь. В 1984 г. президент Рейган подписал директиву № 133, в которой говорилось, что американским интересам «соответствует сильная и независимая Югославия как препятствие для советской экспансии в Южную Европу»[79].  Таким образом, слом политического режима в Югославии был для США второстепенной задачей, которая уступала на второй план перед стремлением победить Советский Союз в Холодной войне. Когда же главный противник лежал на лопатках, США взялись за Югославию, потерявшую роль антисоветского буфера. Западноевропейские страны и США были заинтересованы в захвате югославского рынка и вытеснении конкурентов в лице югославских предприятий. Для этого на политическое руководство СФРЮ в 1990 г. было оказало давление с целью принудить его провести «свободные выборы».  Стоит ли удивляться, что за исключением Сербии и Черногории, в остальных республиках победу одержали националисты. Их победа стала финальным аккордом в развале политического управления федерацией, ставшее возможным по причине глубокого социально-экономического кризиса югославской модели в конце 1980-х гг.

[1] Цит по : Шемякин  А.Л. Традиционное общество и вызовы модернизации. Сербия последней трети XIX — начала XX в. глазами русских // Человек на Балканах и процессы модернизации. Спб. 2004.

http://www.promacedonia.org/chb2004/chb2004_shemjakin.htm

[2] Шемякин  А.Л. Традиционное общество и вызовы модернизации. Сербия последней трети XIX — начала XX в. глазами русских // Человек на Балканах и процессы модернизации. Спб. 2004.

http://www.promacedonia.org/chb2004/chb2004_shemjakin.htm

[3] Там же

[4] Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация, кн. 2,М.2004

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Trav/22.php

[5] Стругар В. Югославия в огне войны 1941–1945. М.: «Наука», 1985. С.15

[6] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008. С. 39

[7] Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М.,1986. С. 9.

[8] Гибианский Л. Я. Расстановка классовых сил в Югославии в 1944–1945 гг. // «Советское славяноведение», 1967, № 1. С.5

[9] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008.С.55

[10] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.556

[11] Гибианский Л.Я. К истории советско-югославского конфликта 1948-1953 гг. : Секретная миссия советско-югославо-болгарская встреча в Москве 10 февраля 1948 г. // «Советское славяноведение», 1991, №3.С.13

[12] Миличевич П. Шесть агрессий запада против южных славян в XX-ом столетии. М., 1999.С. 68

[13] Гиренко Ю.С. Сталин - Тито. М.: Политиздат, 1991.С. 399

[14] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.596

[15] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.596

[16] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008.С. 63

[17] Там же С. 63

[18] Более подробно : Шахин Ю.В. Крестьянские восстания в Югославии в 1950 году

http://shahin-jug.ucoz.ru/publ/krestjanskie_vosstanija_v_jugoslavii_v_1950_godu/1-1-0-2

[19] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.598-599

[20] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.599

[21] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008.С.55

[22] Шахин Ю.В. Причины коллективизации в ФНРЮ в работах современных сербских историков // Історична наука: проблеми розвитку / Матеріали Міжнародної наукової конференції. Всесвітня історія. – Луганськ, 2002. – С.182-185.

[23] ВолокитинаТ.В. Москва и Восточная Европа: становление политических режимов советского типа, 1949—1953. Очерки истории. М., 2002. С.267

[24] Кардель Э. Воспоминания

http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/al3-2015/28689-zarozhdenie-samoupravlencheskogo-socializma-v-yugoslavii-i-ego-ideologiya.html

[25] Шахин Ю.В. Зарождение «самоуправленческого социализма» в Югославии и его идеология

http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/al3-2015/28689-zarozhdenie-samoupravlencheskogo-socializma-v-yugoslavii-i-ego-ideologiya.html

[26] Кузнечевский В.Д. Какая концепция самоуправления осуществлена
в Югославии /Реквием по Борису Кидричу // «Советское славяноведение», 1991, № 2.

[27] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008. С.108
[28] Excerpt from the Basic Law on Management of State Economic Enterprises and Higher Economic Associations by the Workers' Collective
https://www.marxists.org/subject/yugoslavia/self-management/1950/06/x01.htm

[29] Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация, кн. 2,М.2004

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Trav/23.php

[30] Кардель вспоминал : «Тито принял предложение об изменении названия нашей партии прежде всего для того, чтобы Коммунистическая партия Югославии, так сказать, и внешне отличалась от догматической сталинистской партии, которая осуществила такое грубое нападение на Коммунистическую партию Югославии» //

Шахин Ю.В. Зарождение «самоуправленческого социализма» в Югославии и его идеология

http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/al3-2015/28689-zarozhdenie-samoupravlencheskogo-socializma-v-yugoslavii-i-ego-ideologiya.html

[31] ВолокитинаТ.В. Москва и Восточная Европа: становление политических режимов советского типа, 1949—1953. Очерки истории. М., 2002. С.269

[32] Шахин Ю.В. Зарождение «самоуправленческого социализма» в Югославии и его идеология

http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/al3-2015/28689-zarozhdenie-samoupravlencheskogo-socializma-v-yugoslavii-i-ego-ideologiya.html

[33]Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С. 605

[34]Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.600

[35] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008.С. 114-115

[36] Там же. С. 176

[37] Там же. С.181

[38] Там же. С.207

[39] Там же. С. 210

[40] Матонин Е.В. Иосип Броз Тито. (ЖЗЛ) —М. : Молодая Гвардия, 2012. С. 299

[41] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008.С. 219

[42] Там же. С. 243

[43] Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М.,1986. С. 14

[44] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008. С. 238

[45] Там же. С. 238

[46] Там же. С.236

[47] Чувахина Л.Г. Экономическое сотрудничество Югославии с США и странами ЕЭС (1945-1985 гг.).М., 2015. С.24

[48] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации: 1947-1961 гг. М., 2008. С.259

[49]Васильева Н.В., Гаврилов В.А. Балканский тупик (историческая судьба Югославии в XX веке). М., 2000. С. 280

[50] Там же.С.281

[51] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.697

[52]Там же.С.703

[53] Там же.С.709

[54] Шахин Ю. Причины войны в Косово

http://goscap.narod.ru/kosovo.html

[55] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С. 723

[56] Карасев А.В. Исторические корни возникновения современного косовского конфликта. Институт славяноведения РАН / / Человек на Балканах. Сб. статьи.  СП.б., 2007. С. 360

[57] Шахин Ю. Причины войны в Косово

http://goscap.narod.ru/kosovo.html

[58] Васильева Н.В., Гаврилов В.А. Балканский тупик (историческая судьба Югославии в XX веке). М., 2000. С. 313

[59] Улунян А.А.  Балканский «щит социализма» : оборонная политика Албании, Болгарии,  Румынии и Югославии. М., 2013. С.375-376

[60]  Конституция СФРЮ 1974 г.

http://www.sovetika.ru/sfrj/konst.htm

[61] Сквозников А.Н. Косовская проблема: историко-правовые аспекты // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Право». – 2011. – №1 (9). – С.19

[62] См.  дискуссию о конституции 1974 г.

Городецкая Н. Б. Дискуссии о конституционной реформе 1971–1974 гг. как показатель начала идеологического кризиса в Югославии / Н. Б. Городецкая // Imagines mundi : альманах исследований всеобщей истории XVI—XX вв. — № 9. — Сер. Балканика. Вып. 3. — Екатеринбург. 2016.

[63] Стоит привести интересное мнение одного из ведущих хорватских экономистов тех лет Д. Войнича. Он пишет, что все сторонники децентрализации федерации, уже в 1960-е гг. взяли уверенный курс  на создание независимых государств в рамках конфедерации. Войнич Д. Об экономических преобразованиях в Югославии во второй половине ХХ века  // Новая и новейшая история. - 2008. - № 2.С.119

[64] Кудров В.М. Югославия : прощальный экономический и статистический портрет // Общественные науки и современность. 2002. № . 1. С.96

[65] Там же. С.97

[66] Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация, кн. 2,М.2004

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Trav/22.php

[67] Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М.,1986. С.17

[68] Кудров В.М. Югославия : прощальный экономический и статистический портрет // Общественные науки и современность. 2002. № . 1.  С. 99

[69] Та же. С.101

[70] Груздев И.С.  Предпосылки и причины распада Социалистической Федеративной Республики Югославии. Диссертация на соискание степени канд. ист. наук. М. 2001.

http://gruzdev.narod.ru/prichini.html

[71] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.744

[72] Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М.,1986. С. 122-123

[73] Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М.,1986. С. 125

[74] Шахин Ю. Причины войны в Косово

http://goscap.narod.ru/kosovo.html

[75] Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2011.С.745

[76] Там же .С. 752

[77] Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии

https://www.marxists.org/russkij/marx/1850/peasant_war/06.htm

[78] Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М.,1986. С. 79

[79] https://fas.org/irp/offdocs/nsdd/nsdd-133.htm