Права сексуальных меньшинств - одна из тех удивительных тем современности, которые человечество избило до посинения, так и не приблизившись к пониманию проблемы. Знаете ли вы, например, о том, что гомофобия не имеет никакого отношения к собственно сексу между мужчинами? Нет? Давайте убедимся в этом.

Несмотря на всю термоядерную энергию, выделяемую традиционалистами для борьбы с ЛГБТ-сообщестом в России, внимательный человек легко заметит подозрительную избирательность гомофобов. Скажем, если кто-то расхаживает по людным улицам, держась за руки, то он однозначно нарвётся на осуждающие комментарии прохожих, если не на что похуже. Эта реакция совершенно понятна в контексте пропаганды семейных ценностей. Гей-парады, начиная с прогулки вдвоём по улице и заканчивая многотысячными демонстрациями на главных площадях стран по всему миру - это утоптанное поля боя, на котором каждая из сторон давно знает, какое оружие применит, и чем ответит противник.

Стоит, однако, лишь чуть отойти с этого поля в сторону, как начнутся чудеса.

В России, по данным ФСИН - около 500 000 заключённых мужчин (ещё чуть меньше 50 000 женщин), из них количество “опущенных”, по разным оценкам, составляет от 2 до 5 процентов. Помимо них (поскольку речь идёт не только о пассивной роли), нужно было бы посчитать и тех, кто “опущенными” пользуется, но это сделать ещё тяжелее, к тому же числа и так получаются внушительные: от 10000 до 25000 человек. Едва ли Содом и Гоморра в свои худшие времена ютили больше грешников.

В отличие от “свободных” гомосексуалистов, которых нужно отлавливать по городам и сёлам, да ещё и с энтузиазмом Шерлока Холмса вычислять среди “нормальных”, гомосексуалисты в тюрьмах просто обязаны о себе заявлять под угрозой избиений. Адреса колоний всем известны. При некоторых тюрьмах работают православные храмы. Борись с содомией - не хочу.

Но ни в одной публикации по борьбе с “педерастией” вы не найдёте призывов покончить с ней в колониях. Более того, нигде и ни при каких условиях борцуны с содомией не будут включать тюремные однополые сношения в статистику “гомосексуальной заразы”. Если же вы прямо спросите у этих людей об их отношении к “опущенным”, то максимум, чего вы добьётесь, будет фраза: “Ну, это не то”.

И “это” действительно не “то”. Но чтобы осознать “то”, что ненавистник геев чувствует интуитивно, нужно проделать гораздо больший путь.

Разумеется, тюрьмы не обладают никаким магическим куполом, делающим секс невидимым для гомофобов. Дело вообще не в тюрьмах. И на воле можно найти массу примеров одобряемого (или, по крайней мере, неосуждаемого) “традиционным” обществом гомосексуализма.

Оцените, например, последний пункт на вот этой узко известной в широких кругах спине:

image00

 

Сложно заподозрить этого титана мысли в симпатиях к ЛГБТ, правда ведь? И, тем не менее, он не считает зазорным угрожать (в шутку или всерьёз - дело десятое) половым актом парням, и не исключено, что несовершеннолетним. И вряд ли хоть кто-то из гомофобов скажет ему слово поперёк.

Дальше - больше, на просторах патриотической части рунета с 2014-го года постоянно появляются бодрые агитки, переполненные фразами “Путин нагнул Обаму” и “Путин поимел ЕС”. Разумеется, всё это распространяется ярыми ненавистниками геев в рамках контрпропаганды против захлёбывающегося в педерастии Запада.

Самые догадливые уже, наверное, смекнули, почему гомофобы открыто ненавидят одних участников однополых отношений, но ничего не имеют против других. Только не говорите, что дело в пассивности или активности - это неправда.

Хорошо, последняя подсказка, снова из тюремного мира, но на этот раз в виде цитаты: “После сексуального контакта принято расплатиться с «опущенным» несколькими сигаретами, банкой сгущёнки, куском колбасы и т. п., поскольку такая оплата превращает половой акт с «петухом» в проституцию. Заключённый, не расплачивающийся с «опущенным», рискует навлечь на себя подозрения в совершении гомосексуального акта «по любви»”.

Вот оно. “По любви”. Все мизулины, милоновы, яровые и “хирурги”, православные проповедники и увешанные шоколадными медальками казаки - всё Пресвятое Воинство Земли Русской не имеет ни слова против гомосексуального акта, если только это акт насилия, унижения и наказания.

Давно распознавшие эту особенность гомофобии ЛГБТ-активисты продвигают свои кампании под лозунгами “любви” - и недавний тэг “lovewins” в честь легализации однополых браков в США служит тому примером. В конечном счёте, пропагандисты “нетрадиционных” отношений пытаются всё свести к примитивному конфликту: полные любви и свободы эльфы Лотлориэна против орков Мордора, неспособных почувствовать ничего возвышенного.

Увы и ой вэй, дело обстоит с точностью до наоборот.

Стереотипный “гей по любви” - это стилист, дизайнер, танцор или эстрадный певец, с ухоженным телом, изысканными манерами и утончённым вкусом. Именно такие женоподобные мужчины чаще всего мелькают в сводках о гей-парадах и мероприятиях современной культуры и моды. Этот стереотип, кстати, далеко не всегда отражает действительность: существуют обширные исследования, согласно которым среди людей с низкими доходами даже больше ЛГБТ, чем среди представителей высшего света. Или вот, например, сайт с говорящим названием Gaydar приводит результаты опроса, большинство участников которого считают стилистов, стюардов и танцоров типичными профессиями для геев, хотя меньше 1% посетителей этого гей-портала работают по такой специальности. И тем не менее, поскольку нас интересует именно гомофобия, мы должны оперировать теми же стереотипами, что и ЛГБТ-ненавистники.

Тюремные загадки новоприбывшим на зону (которые, полагаю, известны российским читателям) только на первый взгляд кажутся неадекватно жестокой попыткой выяснить сексуальную ориентацию человека. На самом деле, если ли бы зэков интересовала ориентация как таковая, они бы ставили перед выбором: женщина или мужчина. Но вопрос в другом: достаточно ли человека побила судьба, чтобы он не падал в обморок от одной угрозы лишиться, например, глаза, и достаточно ли он силён, чтобы давать моральный и физический отпор? Вопрос про два стула - это прежде всего вопрос социальной стратификации, а не половых предпочтений.

Итак, мы разобрались, что гомофобы атакуют “геев по любви” и прежде всего в их стереотипном “женоподобном”, изнеженном варианте. Чтобы до конца раскрыть тайну гомофобии, нам осталось сделать последний шаг: понять, почему одни общества относятся к геям терпимее, чем другие.

Если говорить о современности, то тенденция очевидна: чем более развита страна, тем больше вероятность, что добровольные гомосексуальные отношения не осудят.

Однако утверждать, что принятие ЛГБТ - это какой-то отличительный признак постиндустриализма, нельзя. Широко известны, например, однополые отношения в Древней Греции и Древнем Риме, причём характерно, что как наши современники, так и предки часто считали добровольный гомосексуализм признаком “пресытившегося общества”. Вот, например, цитата из “Законов” Платона, где он пишет от имени одного из своих героев: “Как бы ни смотреть на подобные вещи, шутливо ли или серьезно, приходится заметить, что наслаждение от соединения мужской природы с женской, влекущего за собой рождение, уделено нам от природы, соединение же мужчины с мужчиной и женщины с женщиной – противоестественно и возникло как дерзкая попытка людей, разнузданных в удовольствиях”.

Масла в огонь подливает тот факт, что древние Греция и Рим действительно были культурными и научными центрами того времени. Поскольку активно двигать науку и заниматься культурой можно лишь там, где есть развитая экономика, чтобы освободить достаточно работников для этих занятий, получается, что добровольный мужской гомосексуализм действительно коррелирует с “сытостью общества”. Кстати, с терпимостью к гомосексуализму в Древнем Риме покончило распространение христианства, только тут нужно учесть, что раннее христианство было сугубо религией бедняков и направлялось прежде всего против погрязшей в грехах римской знати (против торговли в храмах, патриархов на личных яхтах - вот этого всего).

Прибавим к этому уже известные нам факты о том, что гомо-борцы гораздо реже осуждают принудительный секс, и гораздо чаще - “женоподобных” мужчин (не занятых на тяжелых и вредных производствах, включая такие “производства”, как война), и получим золотую формулу гомофобии: протест против разнузданности пресытившегося общества.

Гомофобия - это суррогат классовой ненависти.

Подобным суррогатом в нацистской Германии раннего периода была ненависть к евреям: НСДАП получила свой первоначальный политический капитал не на абстрактной ненависти к “ущербным народам”, а на идее о том, что евреи контролируют весь финансовый капитал и ведут благодаря этому паразитический образ жизни (ох уж этот Гёббельс с его: “Буржуа Адольф Гитлер должен быть исключён из национал-социалистической партии!”). И плевать, что большинство евреев не имели никакого отношения к ростовщикам - некая корреляция между национальностью и видом деятельности, конечна, была, и вот за эту-то статистическую взаимосвязь ухватились нацисты. Думаю, не нужно напоминать о том, что после прихода к власти гитлеровцы благополучно отказались от нападок на финансовый капитал и ростовщичество (ибо обзавелись друзьями среди крупнейших капиталистов Германии) и оставили в идеологии голую ненависть по генетическим признакам.

Такие идеологические суррогаты, культивируемые ультра-правыми политиками, чрезвычайно удобны для правящих классов, так как не просто отводят народный гнев, но и ставят общество в заведомо ложную дилемму.

В случае с гомосексуалистами выбор таков:

Либо человек поддерживает геев во имя “свободы любви”, но в таком случае автоматически потакает “дерзким попыткам людей, разнузданных в своих удовольствиях”.  В то время как около 14% людей на планете хронически голодают - для них любовь это не то что не реальность, а даже не потребность - на вечно голодный желудок любить можно только с истериками и мордобоем.

Либо же человек выступает против геев во имя “традиций” и “естественности”, но лицемерно игнорирует огромное множество случаев насильственного гомосексуализма, а также однополых отношений среди животных и прочих нарушений законов природы теми, кто действует, якобы, исключительно по божьему замыслу.

Заняв одну из сторон, человек принимает одну половину правды, но вынужден отказываться от второй. Каждый ставит в упрёк своему оппоненту ту половину фактов, которую тот игнорирует, и в результате дискуссия неизбежно впадает в бесконечный цикл - это именно то, что каждый из нас может наблюдать под любым людным постом о гомосексуализме в интернете.

Сторонники ЛГБТ могут возразить, что цикл не такой уж и бесконечный - прямо у нас на глазах развитые страны одна за другой признают право на однополые союзы. Однако это лишь половина правды.

По горькой иронии судьбы, буквально на той же неделе, когда были узаконены однополые браки в США, пришла новость из ИГИЛ: местные правители разрешили боевикам заводить себе девятилетних наложниц, фактически узаконив педофилию.

Как и всегда, при попытке рассуждать о нравственности только с позиции нравственности, люди попадают в ловушку: радикальные исламисты обвиняют США в том, что те погрязли в разврате, США обвиняют исламистов том, что те погрязли в разврате - и что дальше?

Российские традиционалисты тут могли бы быть на коне, потому что их викторианская мораль признаёт извращением как педофилию, так и гомосексуализм “по любви”. Но есть у них одна проблема: на вопрос о том, почему тысячи россиян уезжают жить в Исламское Государство, прокремлёвские политики говорят, что люди бегут от “либеральной вседозволенности” к “нравственным самоограничениям”, пропагандируемым радикальными исламистами. То есть, с их слов получается, что изнасилование несовершеннолетних - это такая антизападная духовная скрепа.

Приведу несколько цитат от кремлёвских и нейтральных аналитиков:

“Эта либеральная зараза, которая проникла в нашу страну под видом свободы слова, свободы действий, гражданских свобод и прочего – она фальшивая изначально. Ее цель - освободить молодое поколение от самоограничений, вызванных моралью, честью, совестью… но ведь большинство людей брезгует этим. Когда государство, общественные организации, телевидение – все, что связано с формированием настроений в обществе, - не могут дать удовлетворение этим людям, они ищут спасения в таких более закрытых организациях, и тем самым пытаются спастись от этой либеральной заразы.”- считает Александр Жилин, пропутинский публицист.

“Основную массу активистов (едва ли не 80-90%) из других стран, присоединяющихся к ИГИЛ, составляет отнюдь не образованная молодежь или творческая интеллигенция. Основной поток иностранных боевиков – молодые этнические мусульмане (до 25 лет) без профессионального образования из сел или бедных пригородов различных стран со сложной социально-экономической ситуацией.” - объясняет  Никита Мендкович, автор Foreign Policy.

И наконец, самое смачное - от Научного Общества Кавказоведов:

“Самая главная привлекательная особенность пропаганды ИГИЛ для российских граждан – эгалитаристский характер преподносимых «халифатом» идей. Молодые идеалистичные натуры прельщаются перспективой жизни в обществе социальной справедливости и равенства людей всех наций и рас.”

Вот так, не больше и не меньше: “общество социальной справедливости и равенства людей всех наций и рас”.

Отсюда понятна психология потенциального сторонника ИГИЛ: это человек, с одной стороны насмотревшийся на вседозволенность среднего и правящего классов развитых стран, а с другой стороны понимающий, что сам он такой беспредельной свободы либо вообще не приемлет, либо не получит, потому что то ли не приспособлен так жить, то ли национальностью не вышел, то ли не имеет богатых родителей.

Ненависть к зажравшемуся обществу закономерно перетекает в любовь к аскетизму. И попытка восстановления моральных норм начала прошлого тысячелетия приходится тут как нельзя кстати, ведь те нормы соответствовали крайне суровым условиям существования человека в Древнем Мире. В частности, браки с малолетними хотя и приводят к катастрофическим последствиям для психики и, как правило, организма ребёнка, но в то же время позволяют поддерживать численность популяции при низкой продолжительности жизни (буквально 20-30 лет) за счёт рождения детей сразу по достижению половой зрелости (тут боевики ИГИЛ передают горячий привет всем поборникам “естественности”). И это, разумеется, касалось не только арабского мира - даже в Средние Века в Европе возраст выдачи замуж мог колебаться где-то в районе 12-14 лет.

Так что, как ни странно это признавать, но браки с малолетними в Исламском Государстве - это действительно попытка возродить древнюю духовную скрепу.

Для нас, однако, важно вот что: неразрешимый с позиции нравственности конфликт между двумя извращениями оказался разрешимым с позиции экономического базиса. Когда боевики ИГ обвиняют США в “разврате”, они буквально имеют в виду, что население Соединённых Штатов достаточно зажралось, чтобы массово поддерживать гомосексуализм как “дерзкие попытки людей, разнузданных в своих удовольствиях”. Когда гражданское общество США обвиняет радикальных исламистов в узаконенной педофилии, они буквально имеют в виду, что исламисты дошли до полуживотного существования, в то время как уровень современной науки, в особенности медицины, позволяет поднять среднюю продолжительность жизни до 70-80 лет, попутно превращая сексуальные контакты взрослых с лицами моложе 16-18 лет в чудовищную, ничем не оправданную жестокость.

Мы называем извращением то, что не соответствует нашей культуре, в то время, как наша культура строится на экономическом базисе - совокупности материальных условий нашей жизни, роде занятий, количестве и качестве вещей, свободного времени для социализации и самореализации, продолжительности жизни и многих других факторах. Поэтому, обвиняя друг друга в массовых извращениях, представители разных культур прежде всего опираются на разницу в экономическом, а не нравственном плане. Подобно тюремной задаче о двух стульях - это вопрос социальной стратификации, а не половых предпочтений.

Отсюда, кстати, понятна позиция путинских охранителей: поскольку Россия по уровню жизни населения находится где-то посередине между Исламским Государством и Соединёнными Штатами, и наше правительство совершенно не торопится дотягивать этот уровень в верхнюю сторону (а при случае - не прочь спихнуть его ещё и пониже), общая линия пропаганды, с одной стороны, признаёт половую культуру обоих государств извращённой, а с другой стороны, ограниченно одобряет стремление радикальных исламистов к аскетизму.

Такова формальная сторона конфликта между ИГИЛ и геями (шире - всей западной культурой).

Но, как мы уже выяснили, гомофобия является лишь суррогатом классовой ненависти, и потому используется не для достижения социальной справедливости, а для подмены цели и защиты правящих классов от народного гнева.

Переехавшие в ИГИЛ люди очень быстро обнаруживают, что вместо “общества социальной справедливости и равенства людей всех наций и рас”, их встречает работорговля, убийства детей йезидов только за то, что их родители исповедовали “неправильную” веру, отношение к женщинам как к скотине, педофилия (отнюдь не связанная с необходимостью выживания рода), многоженство и банальное социальное расслоение.

Лидеры боевиков, владеющие толпами малолетних наложниц, так же далеки от аскетизма и социальной справедливости, как и гомосексуальный глава корпорации Apple Тим Кук вместе с другими вечно сытыми и довольными баловнями цивилизации. Тем не менее, и первые, и вторые умело используют риторику о равенстве для поддержания неравенства на планете. И первые, и вторые связаны невидимой цепью, которая тем могущественнее делает одних, чем дальше уходят от реального равенства другие.

Чем громче на площадях США ликуют о равноправии сытых гомосексуальных американцев с сытыми гетеросексуальными американцами, тем больше сторонников, ненавидящих сытое лицемерие, получает армия ИГИЛ. Чем больше исламистские боевики кричат о социальной справедливости Ислама, вырезая целые народы, исповедующие другие религии, тем больше сторонников получает военная машина НАТО. Машина, которая, впрочем, ничего не может сделать с этой угрозой: перед началом наземной операции в Ираке в 2003-м радикальные исламисты в том регионе исчислялись сотнями, а сейчас - сотнями тысяч. Тут можно было бы привести сравнение с взаимным ростом могущества Нео и агента Смита во второй и третьей части “Матрицы”, но в таком случае придётся назначить Нео либо п***ом, либо п***ом, что несколько подпортит идею.

Нет возможности окончить эту войну иначе чем через достижение экономического равенства: не только между гражданами одной страны, но и между регионами и континентами. И тем более важно понимать, что любая суррогатная идеология равенства - будь то попытка сделать всех мусульманами, арийцами или сексуально-толерантными мечтателями - только удалит человечество от этой цели.