Сегодня мы живем в эпоху «триумфального шествия» геополитики. Ее категориями пользуются сильные мира сего, разрабатывая и обосновывая внешнеполитические стратегии; именно к ней прибегают империалисты, стремясь оправдать передел мира, агрессивные войны и порабощение других народов. Столкновение однополярного англосаксонского мира со все ширящимся потоком рвущихся к самостоятельности цивилизаций Суши, недовольных своим подчиненным положением относительно «евроатлантизма» и желающих обрести место под солнцем (или «многополярный мир») – вот краткое резюме геополитической мысли о современной ситуации. Геополитик не мыслит категориями классов, он берет государства и нации целиком, в абстрактной целостности, на словах объединяя интересы буржуа и пролетария. На деле же он под маркой «национальных интересов» маскирует интересы монополистической буржуазии.

С точки зрения геополитики, войны, экспансия и подавление свободы других народов есть нечто имманентное, заложенное в саму основу природы организованного в государства человечества. Вкратце говоря, вечное повторение Drang nach Osten (военных походов Германии на Восток, в Россию), например, – суровая неизбежность, вытекающая из самого факта существования германской государственности в центре Европы; такая же неизбежность, каковой является агрессивная политика США в отношении государств Латинской Америки и т.д. и т.п. (подобные «неизбежности» мы найдем по всему земному шару). Иногда «непознаваемую неизбежность» пытаются познать и объяснить, и тогда геополитика обретает мистические, нелепые черты.

Источниками войн объявляются географические факторы – то суша и ее особенные свойства, то море и пребывание на островах, так что агрессивные войны Германии оказываются следствием ее «срединного положения» в Европе, а экспансия США или Великобритании – следствием «островного положения англосаксонской цивилизации моря». Геополитика редуцирует явления до примитивного географического детерминизма: так, противостояние СССР с англо-американским империализмом геополитика легко назовет «борьбой сухопутной степной Евразии с цивилизацией моря», отбрасывая в сторону идеологические противоречия и отождествляя Россию социалистическую с Россией буржуазной, дореволюционной и современной. Геополитик никогда не объяснит, почему белогвардейские «национал-патриоты» самого разного калибра готовы были жертвовать национальными интересами России, лишь бы подавить классового врага в виде большевизма. Не говорим уже о том, что вторичность национального проявляла себя далеко не только в России – это поистине универсальное историческое явление, соответствующее марксистской теории и требующее, думается, особого анализа. Как бы то ни было, у геополитиков все иначе.

«Корифей» современной геополитики А.Г. Дугин признает, что эта «наука» сводит исторический процесс к географии: по его словам, геополитика «основана на тезисе: "географический рельеф как судьба"» [1]. География предопределяет, задает тон и является основной детерминантой. Дугин отмечает, что «одним из главных постулатов геополитики является утверждение о том, что геополитическое положение государства является намного более важным, нежели особенности политического устройства этого государства» [2]. Такого рода утверждения можно всюду встретить в трудах отцов-основателей геополитики. Но если бы геополитика была лишь невинным заблуждением, ошибкой, возникшей на пути добросовестных теоретиков, желающих познать истинную причину войн и экспансии! Нет, геополитика не такова. Она является важной составной частью империалистической пропаганды, призванной играть роль всеобщего casus belli, ее функция – оправдывать захватнические войны, оккупацию и подчинение народов, объявлять «естественным» колониализм и господство одних стран над другими. Так, например, упомянутый геополитик А.Г. Дугин утверждает: «геополитическое "собирание Империи" является для России… залогом и необходимым условием существования независимого государства» [3]. По его мнению, Россия должна включить в сферу своего влияния не только СНГ и Восточную Европу, но и «франко-германский блок» вкупе с Японией, Ираном, Индией. Если Россия этого не сделает, ее якобы неминуемо ждет катастрофа. 

Официозный тезис о «движении к многополярному миру» в России фактически ретранслирует воззрения теоретиков геополитики, облекая их в более приемлемую, менее откровенную форму, в то время как под видом «борьбы с западной гегемонией» укрепляет позиции нисколько не лучший империализм отечественного пошива, сулящий народам оковы и ограбление разве что под иными знаменами (что никак не умаляет варварскую сущность западного империализма НАТО). В современных Соединенных Штатах оправдание экспансии путем argumentum ad geographia – удел системных политиков навроде покойного З. Бжезинского и Г. Киссинджера, в России – гораздо менее значимого А.Г. Дугина (многие российские дипломаты и политики, к слову, ссылаются на пресловутую «геополитику» в меру своих интеллектуальных возможностей) и др. 

За многочисленными словоизвержениями о «национальных» и «геополитических» интересах как у нас, так и на Западе скрывается интерес чистогана и стремление буржуазно-чиновничьих элит к переделу мира. 

Займемся, однако, более предметным изучением этого явления. 

Во второй половине XIX века в Индии, закабаленной и заморенной Великобританией, гремело восстание сипаев против колонизаторов. В то же самое время один из географических детерминистов Генри Бокль рассказывал с ученой миной о том, что индийский народ осужден «на бедность физическими законами климата» и потому «впал в унижение» [4]. Ни в чем не повинная природа оказывается единственной виновницей колониального господства одних и порабощенности других так же, как у социальных дарвинистов природа (биологические задатки/правильные гены и т.п.) оказывается источником классового неравенства. Искаженная оптика географического детерминизма возникает оттого, что подобные теоретики игнорируют обратное воздействие человеческого общества на природу, рассматривая его как нечто пассивное, односторонне подверженное влиянию природы и не могущее влиять на нее в ответ. Отсюда – фатализм и идея тотальной географической предопределенности развития народов и государств, ведущие к невозможности познания реальной логики общественного прогресса. Один французский философ выразил суть так: «Да, господа, дайте мне карту страны, ее конфигурацию, ее климат, ее воды и всю ее физическую географию; дайте мне ее природные продукты, ее флору, ее фауну, и я берусь сказать вам a priori, каким будет человек этой страны и какую роль эта страна будет играть в истории, не случайно, а в силу необходимости, не только в какое-либо определенное время, но во всякое» [5]. И действительно говорили, хотя человечество и выросло уж давно из первобытности, когда природа была главнейшим фактором. Взять хотя бы знаменитую доктрину «явного предначертания» (или «предопределенной судьбы» – Manifest Destiny), распространенную в США в XIX веке. Согласно этой мифологеме, США с их национальной исключительностью имели особую миссию на американском континенте, ввиду которой им позволена любая зарубежная экспансия, любые захватнические войны; более того, североамериканская республика имела все основания осуществлять вооруженные интервенции в европейские конфликты. Примерно в том же духе теоретизировали немецкие, английские и всякие другие «геополитики».

Для того, чтобы убедиться в апологетическом характере геополитики по отношению к империалистической экспансии, обратимся к трудам классиков этой «науки». Немецкий геополитик Фридрих Ратцель (1844-1904), называемый Дугиным «отцом геополитики» [6], был активнейшим сторонником германского империализма. Его изыскания сочетали типичный географический детерминизм с восприятием государства (якобы выражающего интересы «общества в целом») в качестве биологического организма, а организму, как известно, нужно расти. Ученик Ратцеля доктор Эмиль Шёне пояснял точку зрения немецких геополитиков:

«Сумма свойств земли, будь то особенности пространственной протяженности, географического положения, качества земли, даже формы земли – все они являются составными моментами политической идеи государства и определяют индивидуальность его жизни… Немецкий партикуляризм, о котором столь часто в истории вынуждены были сожалеть, является, безусловно, духовным порождением немецкой земли» [7]. Итак, политика сводится к географии практически без остатка, а что же с «органицизмом»? По Ратцелю, «органический характер государства» проявляется в том, что оно «движется и растет как целое»; для более детального обоснования данного пункта Ратцель специально разработал «основные законы пространственного роста государств», призванные «научно» обосновать неизбежность территориальных завоеваний империалистических государств [8]. «Отец» геополитики Ратцель утверждал: «Так как растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности, то он выходит за пределы страны… народ устремляется вовне, и тогда появляются все те формы пространственного роста… которые  в конце концов неизбежно ведут к приобретению земли – внешняя колонизация. Военное продвижение, завоевание, часто с ней связано» [9]. Как можно заметить, геополитика постулирует неизбежность «естественной» борьбы государств за место под солнцем, вина которой – география, биология, земля и сами народы, но никак не империализм и вовсе не стремление монополий к захвату рынков сбыта, источников сырья и расширению сфер влияния. Тем самым геополитика совпадает в своей изощренной проповеди экспансии с концепцией «жизненного пространства» (Lebensraum), столь приглянувшейся теоретикам нацизма. Именно к «жизненному пространству» апеллировала НСДАП для объяснения, зачем нужно идти с оружием на Запад и Восток порабощать народы. У геополитиков захватническая война – естественный закон, нечто имманентное человеческому роду и вечное, а потому вполне нормальное. Нет ничего удивительного в том, что буржуазная верхушка империалистических государств очень скоро включила «геополитику» в свой теоретический арсенал. Так, например, в нацистской Германии расцвело издание «Геополитика» (Zeitschrift für Geopolitik), поощряемое нацистским режимом. В журнале активного отстаивалась идея военного похода на Восток, воплощенная в жизнь 22 июня 1941 г. 

Кстати сказать, Ратцель считал, что внешняя экспансия ослабляет внутриполитическую борьбу и социальное напряжение внутри страны-агрессора, создавая почву для консолидации общества. Таким образом, захватнические войны у Ратцеля – панацея от всех бед, норма и закон природы. Немецкий исследователь-марксист Г. Гейден верно характеризовал сущность его тезисов:

«Теория Ратцеля должна была убить двух зайцев одним ударом. С одной стороны, он хотел дать доказательство того, что требования германской империалистической буржуазии относительно источников сырья, рынков сбыта и новых территорий соответствуют интересам всего немецкого народа и вполне естественны, поскольку этого требуют якобы свойства народа и земли. С другой стороны, он рекомендовал войну в качестве эффективного способа подавления революционного рабочего движения. И то и другое было использовано в первую мировую войну не только немецкой буржуазией» [10]. Помимо абстрактной апологетики империализма, Ратцель переходил в самую прямую пропаганду немецкой агрессии: так, он выдвинул понятие «Срединной Европы», которым обозначал территорию между Альпами, Северным и Балтийским морями, от Атлантического океана до Черного моря, то есть по существу всю Западную и Центральную Европу (включая сюда и Францию). Он подчеркивал, что задача Германии заключается «в сплочении и обеспечении за собой сил Срединной Европы» [11]. Чрезвычайно характерно, что Ратцель не устанавливал восточных границ «Срединной Европы», поскольку считал их «неопределенными географически», из чего впоследствии вызрели идеи восточной экспансии.

Вернемся, впрочем, к факту совпадения теоретических наработок «геополитиков» с нацистской доктриной экспансии. Спустя более 30 лет после своей смерти Ратцель получил заслуженное признание своих идей на родине: так, другой основоположник геополитики Карл Хаусхофер писал в предисловии издания книги Ратцеля в 1940 г. о том, что с возникновением Третьего Рейха идеи Ратцеля пережили «блестящее воскресение». Они приобрели в «речах германского фюрера Адольфа Гитлера и его заместителя Рудольфа Гесса для миллионов соотечественников народное звучание». Больше того, Хаусхофер писал, что покойный Ратцель своими взглядами «пролагал путь фюрерству… которое поднялось на развалинах Второй империи для осуществления его смелых политических идей» [12]. По иронии истории, экспансионистские речи Ратцеля, ставшие ядром геополитики, нашли отклик и в современной России (еще далекой, разумеется, от капиталистического идеала Третьего Рейха). Работы А.Г. Дугина и других авторов по геополитике стали официальными учебными пособиями в российских вузах, а теоретизирования Ратцеля в современном академическом дискурсе считаются полноправно научными. Выше мы продемонстрировали идеи Ратцеля и показали их духовное родство с гитлеровским экспансионизмом. В свете этого особенно любопытны следующие слова Дугина из официального вузовского пособия: «В своих трудах Ф. Ратцель заложил целый ряд тезисов, большинство из которых легли в основу последующих геополитических методик» [13]. Какие занимательные «методики», ничего не скажешь! Для того, чтобы еще раз уяснить значение писанины Ратцеля для геополитической мысли, процитируем другую работу А.Г. Дугина: «Труды Ратцеля являются необходимой базой для всех геополитических исследований. В свернутом виде в его работах содержатся практически все основные тезисы, которые лягут в основу этой науки. На книгах Ратцеля основывали свои концепции швед Челлен и немец Хаусхофер. Его идеи учитывали француз Видаль де ля Блаш, англичанин Макиндер, американец Мэхэн и русские евразийцы (П. Савицкий, Л. Гумилев и т.д.)» [14].

Более кратко рассмотрим наработки еще одного основателя геополитики. Им был американец Альфред Тайер Мэхэн (1840-1914), адмирал ВМФ США, в чьих теоретизированиях проявлялась своего рода «профессиональная болезнь»: так, он пытался доказать, будто бы история Европы и Америки была обусловлена прежде всего развитием военно-морского флота и положением государств на море. «Политика, – писал он, – изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяженности и очертаний береговой линии, численностью и характером народа, т.е. вообще тем, что называется естественными условиями» [15]. При этом не берется в расчет главное: флот, как и другие средства государства вроде армии, зависит прежде всего от уровня развития производительных сил и производственных отношений. За 12 лет до Мэхэна Энгельс писал, будто бы предвосхищая возникновение подобных теорий: «Политическая сила на море, опирающаяся на современные военные суда, оказывается вовсе не "непосредственной", а как раз наоборот – она опосредствована экономической силой, высоким развитием металлургии, возможностью распоряжаться искусными техниками и богатыми угольными копями» [16].

Разумеется, Мэхэн не мог не впасть в ту же бездну апологетики экспансионизма, как и немецкие геополитики. Единственное различие – у Мэхэна «особую миссию» несла не Германия, но его родные Соединенные Штаты (им якобы предначертана роль миссионера, хранителя ценностей западной цивилизации и т.п.). В 1890 г. Мэхэн писал: «Хотят они того или нет, американцы должны теперь устремить свои взоры за пределы своих границ. Растущее производство страны требует этого. Общественное мнение поддерживает это во всевозрастающей степени» [17]. Он ратовал за экспансию США в районе Карибского моря, отстаивал захват Гавайских островов и зоны Панамского перешейка. Словом, занимался красноречивой пропагандой американского империализма.

Как ни парадоксально, геополитические изыскания разнообразны, но однородны (как и буржуазная пропаганда вообще – национализмов много, а суть одна). Отличаются они в основном частными моментами в подходах при сохранении общей схемы и методологии; так, всякий классик геополитики возвеличивает определенные государства (чаще всего свою родину), коим выделяется в этих теориях особое место. При этом неизменно одно: избранным государствам сулится обусловленное географией региональное/мировое господство вкупе с «особой исторической миссией», позволяющей законно (для геополитики – «закономерно») вести агрессивные войны, грабить и подчинять другие народы, оккупировать земли. Проще говоря, если природа некоего государства наделена некими особыми мистическими свойствами, делающими проживающую в ней нацию к тому же «исключительной», значит этому государству дозволено покорять другие народы и захватывать чужие территории. Очевидно, что подобный образ мысли не имеет ничего общего с наукой, вследствие чего геополитика является лишь особой формой обоснования империалистических войн, колониализма и агрессии, или же, если угодно, извращенным самосознанием империалистической буржуазии и милитаристов. Вообще говоря, если рассматривать геополитику под этим углом, размышления ее классиков могут напомнить то, что в психологии зовется самозащитной «рационализацией» – заведомо тенденциозном подбором сведений, служащим обоснованием определенного поведения. При этом реальные причины этого поведения остаются в стороне, так же, как и у геополитиков приземленные интересы капитала маскируются флером однообразной демагогии на тему всевластных географических факторов, мистической предначертанности, «особой миссии» и имманентной склонности человечества умирать за прибыли монополистов.

И хотя в данной статье было уделено больше всего места немецким классикам геополитики, суть ее была отражена вполне достаточно. Недаром А.Г. Дугин подчеркивал в более раннем издании «Основ геополитики», что «германская геополитика на теоретическом уровне по сути ничем не отличалась от геополитики англосаксонской (Макиндер, Мэхэн, Спикмен), французской (Видаль де ла Блаш), русской "военной географии" (Милютин, Снесарев) и т.д.» [18].

Резюмируя, скажем: геополитика – есть вредняя и изощренная апологетика империализма, родственная гитлеровскому бреду о «жизненном пространстве», так дорого обошедшемуся человечеству. И не слишком важно, что современные последователи геополитики более искусно маскируют эту архаично-грубую доктрину экспансии, нежели чем ее «классики». Функция геополитики не поменялась со времен Ратцеля и Мэхэна – пропагандировать экспансию и прятать вполне конкретный коммерческий интерес монополистической буржуазии, постоянно разжигающей бойню народов, за завесой демагогии об особых миссиях и имманентных свойствах, вызванных географией.

Укажем, впрочем, что и современные «корифеи» геополитики не всегда стесняются ратцелевской прямолинейности; раз мы уже приводили слова Дугина о необходимости безудержного расширения российской сферы влияния, не забудем и американского геополитика З. Бжезинского, прямо отстаивавшего в 1998 г. взятие Центральной Азии под политический контроль США [19].

Словом, нутро геополитики не изменилось. Так же, как не изменился в корне античеловеческий буржуазный строй, по-прежнему истребляющий человечество в бессмысленных войнах.

Примечания:

1. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить Пространством. М.: Арктогея, 1999. С. 12.

2. Там же. С. 170.

3. Там же. С. 172.

4. Бокль Г.Т. История цивилизации в Англии. Т. 1. М.: Мысль, 2000. С. 56.

5. Rühl A. Einführung in die Allgemeine Wirtschaftsgeographie. Leiden, 1938. S. 44.

6. Дугин А.Г. Указ. соч. С. 33.

7. Schöne E. Politische Geographie. Leipzig: B.G. Teubner, 1911. S. 10.

8. Ratzel F. Politische Geographie.  München – Leipzig: R. Oldenbourg, 1897. S. 19, 191-231.

9. Ibid. S. 129.

10. Гейден Г. Критика немецкой геополитики. Пер. с нем. М.: ИЛ, 1960. С. 105.

11. Ratzel F. Deutschland. Einführung in die Heimatkunde (5. Aufl.). Berlin – Leipzig, 1921. S. 5, 201.

12. Ratzel F. Erdenmacht und Völkerschicksal (herausgegeben und eingeleitet von Generalmajor a. D. Prof. Dr. Karl Haushofer). Stuttgart: A Kröner, 1940. S. IX, X, XXVI etc.

13. Дугин А.Г. Геополитика России: Учебное пособие для вузов. М.: Академический  Проект; Гаудеамус, 2012. С. 28.

14. Дугин А.Г. Основы геополитики… С. 38.

15. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю. М. – Л.: Госвоенмориздат, 1941. С. 23.

16. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. М.: Политиздат, 1961. С. 178.

17. Mahan A.T. The United States Looking Outward // Atlantic Monthly. Dec. 1890. Vol. 66. № 12. P. 816 ff.

18. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М.: Арктогея, 1997. С. 6.

19. Баранов Н.А. Россия в контексте интересов США: эволюция взглядов Збигнева Бжезинского // ПОЛИТЭКС. 2013. № 2. С. 198.