Когда Хосе Карлос Мариатеги скончался в 1930 году, его друг Уолдо Франк, североамериканский левый интеллектуал, отмечал, как странно было ходить по Нью-Йорку, где все занимались своими делами, не зная, что величайший латиноамериканский интеллектуал того времени умер, и что десятки тысяч простых перуанцев заполнили улицы Лимы для того, чтобы его похоронить. Мариатеги - перуанский социалист начала двадцатого века, до сих пор остается относительно неизвестным в Соединенных Штатах. И хотя латиноамериканские левые последнего поколения заново открыли его наследие, он никогда не достигал статуса равного таким фигурам, как Эмилиано Сапата или Че Гевара в революционной истории прошлого века.

В этой статье я надеюсь избавить наследие Мариатеги от неизвестности и анонимности, с которыми оно сталкивается, потому что его вклад в марксизм сопоставим с вкладом его более известных современников: Льва Троцкого, Розы Люксембург, Антонио Грамши и Георга Лукача. В этом поможет недавно опубликованная издательством Monthly Review Press антология сочинений Мариатеги, подготовленная Гарри Э. Ванденом и Марком Беккером².

Большинство из работ впервые публикуется на английском языке. Антология показывает широту интересов этого перуанского мыслителя, а также действительно новаторскую марксистскую работу, которую он вел на протяжении своей короткой общественной жизни. Хотя антология хорошо проработана, она содержит лишь небольшую часть сочинений Мариатеги. Он написал также очень проницательный анализ итальянского фашизма, отстаивал движение за независимость Индии от Великобритании и поддерживал освобождение женщин; он является автором десятков биографических очерков о политических деятелях, таких как Троцкий, Ленин и Дебс, а также интеллектуалов и литературных деятелей от Фрейда до Джона Дос Пассоса. Его собрание сочинений насчитывает более 900 статей и около полудюжины книг. Те, кто знает испанский, могут попробовать прочесть его «Obras Completas» («Собрание сочинений»)³.

Мариатеги известен в социалистическом движении в первую очередь за применение марксистского анализа к ситуации в Перу в частности и в Латинской Америке в целом. По этой причине его часто называют первым или величайшим латиноамериканским марксистом.

Его книга «Семь очерков истолкования перуанской действительности»⁴ заслуживает своей репутации новаторского марксистского труда. И хотя очевидно, что с тех пор, как книга была опубликована, многое изменилось в Латинской Америке, в этой и в других его основных работах остались ответы на актуальные на вопросы об отношениях между рабочим классом и крестьянством; о некоторых аспектах формирования классов в развивающихся странах; отношениях между понятиями раса и класс; причинах борьбы коренных народов; связи между борьбой за социализм и борьбой против империализма.

Но Мариатеги был не только теоретиком. Он разработал все свои теоретические идеи как часть своей работы по созданию революционной социалистической партии в Перу. Неудивительно, что философ оказался центральной фигурой в формировании Перуанской коммунистической партии и стал ее первым генеральным секретарем. И помог организовать профсоюзы и Всеобщую конфедерацию трудящихся Перу. В общем, был убежденным ленинцем.

Все эти утверждения о жизни и деятельности Мариатеги, вероятно, не вызовут споров у читателей International Socialist Review. Но это не единственный взгляд на идеи Мариатеги, который преобладает в левых и интеллектуальных кругах сегодня. Некоторые, связанные с антимарксистскими традициями латиноамериканского национализма, пишут о нем как о экономическом детерминисте в лучшем случае, или евроцентристе в худшем⁵. Другие считают Мариатеги частью латиноамериканского марксизма, который на протяжении десятилетий осуждался советскими (сталинскими) историками за «популизм» и «романтизм»⁶. Исходя из размышлений о критике Мариатеги со стороны марксистской ортодоксии (советских марксистов) в течение большей части двадцатого века, возникают вопросы: был ли он преданным коммунистом до конца своей жизни, и не отошел ли он от международного марксизма к своего рода националистическому марксизму перед своей смертью⁷?

Авторы, связанные с постмодернистскими или культурологическими школами, пересматривают работы Мариатеги, подчеркивая в них то, что они считают предзнаменованием «постколониализма», в то же время критикуя его за работу в рамках западного рационализма, который игнорировал опыт расового и гендерного угнетения⁸. Даже марксистские социалисты по-разному оценивают вклад Мариатеги. В своем обзоре на антологию работ перуанца в Monthly Review Дэн Ла Боц описывает труды Мариатеги как «довольно догматические и доктринальные…⁹. С другой стороны, Михаэль Леви отмечает неортодоксальность автора за включение элементов романтизма¹⁰. Майк Гонсалес видит в нем преданного политического активиста, чье мышление формировалось на опыте его участия в перуанском и международном рабочем и революционном движении¹¹.

Складывается впечатление, что Мариатеги не один, их много. Столько же, сколько людей, которые пишут о его наследии или действуют на основе его принципов.

Хосе Карлос Мариатеги. Фотография

Худшим извращением, фактически, полной противоположностью того, за что выступал Мариатеги, было партизанское движение маоистов, которое утверждало, что следует своим «сияющем путем». В то время как «Сияющий путь» (Сендеро Луминосо) наносил удары по перуанскому государству в 1980-х и 1990-х годах. Участвовала партия в нападениях на других левых и общественных активистов, которые не принимали ее политику, подобную политике Пол Пота¹². Во многих отношениях Мариатеги постигла та же участь, что и другого ведущего марксиста периода после Русской революции - Антонио Грамши. В руках реформистов и западных марксистских академиков концепции Грамши о гегемонии и «войне маневра» были сведены к предположению о том, что они суть применение идей ленинизма к итальянским условиям, к простой культурной критике или варианту реформистского “градуализма”¹³. То же самое относится и к Мариатеги, чьи главные идеи - все они были разработаны в процессе построения революционной рабочей партии по ленинской модели - превратились в предвестников «политики идентичности» или оправдание анархо-синдикализма.

Становление радикала

Кем был Хосе Карлос Мариатеги? Этот человек родился в 1894 году в провинциальном городе Мокегуа. Хотя его отец происходил из семьи перуанской элиты, сформировавшейся после обретения независимости, сам Карлос вместе с братьями и сестрами вырос в относительной бедности. Когда ребенку было около трех лет, отец бросил семью и та осталась на матери. Она взяла детей и уехала жить к своим родителям в горный городок Саян, который служил воротами между Андским нагорьем и побережьем. Молодой Хосе Карлос часами просиживал в кожевенном цеху своего деда, где он слушал истории путешественников из Анд о почти феодальных условиях, в которых жили рабочие. Также мальчик в детстве получил серьезную травму ноги, из-за чего у него было слабое здоровье. В 1924 году его здоровье ухудшилось, и врачам пришлось ампутировать ногу. В последние годы своей жизни Мариатеги использовал инвалидную коляску.

Хосе Карлос не получил полного школьного образования и проучился примерно восемь классов. То есть, был почти полностью самоучкой. В возрасте пятнадцати лет он стал работать помощником печатника в типографии газеты «El Tiempo» в Лиме. В течение нескольких лет под псевдонимом «Хуан Хронист» перуанец писал анонимные колонки культурной и литературной критики, в которых он критиковал столичную буржуазную богему. В двадцать три года Мариатеги стал профессиональным журналистом, и организовал из других журналистов в своей газете профсоюз.

Также они ряд других левых интеллектуалов, в том числе его друг, коллега по журналу «El Tiempo» Сезар Фалькон, основали два журнала. Один из них - «Nuestra Época» - выступал за радикальное обновление перуанского общества. Мариатеги и Фалькон, создавая Nuestra Época, скопировали испанский опыт, который пропагандировал прогрессивное реформирование испанского общества «поколением 98-го года»¹⁴. А в мае 1919 года они основали «La Razón» как более явный политический и социалистический орган. Например, в «La Razón» Мариатеги отстаивал борьбу рабочих более радикально, чем во всех своих предыдущих статьях¹⁵.

Становление Мариатеги как литературного и политического деятеля происходило в контексте быстро меняющегося общества, в котором борьба рабочих, коренного населения и студентов ломала консерватизм населения.

Из всех латиноамериканских государств, которые завоевали свою независимость от Испании, Перу было, пожалуй, самым консервативным. Примерно за столетие до испанского завоевания в 1532 году страна являлась центром высокоорганизованной и развитой империи инков. В течение нескольких десятилетий испанцы разрушили не только эту империю, но и сократили коренные народности примерно до одной десятой от прежнего количества. Испанцы использовали Перу как гигантский рудник, добывающий серебро для отправки в Европу. Испанское наместничество, которым управлялась большая часть Латинской Америки в течение колониального периода, было размещено в Лиме, ​​прибрежном городе, который испанцы основали, чтобы заменить андскую столицу инков Куско. В результате из-за важности Перу для управления Испанской империей борьба за независимость, которая освободила большую часть Латинской Америки в начале 1800-х годов, была наиболее слаба именно в Перу. Ключевым сражением, положившим конец испанскому правлению на континенте, явилась битва при Аякучо в Перу в 1824 году. Потребовалось еще два-три года, чтобы подавить последние очаги сопротивления роялистов на остальной территории страны.

Битва при Аякучо

Все это привело к тому, что независимое Перу сохранило многие атрибуты колониального времени на протяжении долгого времени после получения независимости. Во-первых, оно имело свою подчиненную роль по отношению к мировой экономике. Когда в середине и конце 1800-х годов наблюдался недолгий рост экспорта гуано и нитратов, экономическая система Перу работала на ведущие капиталистические державы – Великобританию и Соединенные Штаты. Во-вторых, элементы испанского феодализма встречались в горных районах, где большинство коренных жителей оставались под властью земельных баронов, называемых гамоналами (gamonal). В-третьих, в течение большей части республиканского периода Перу переходило от одной военной диктатуры к другой. Наконец, креольская элита и интеллектуалы, как правило, обращались к европейским культурным и философским достижениям. В то же время, у них было презрение к перуанскому населению, 80% которого (по некоторым оценкам) составляли индейцы.

Эта картина крайне связанного традициями общества стала меняться в первые годы двадцатого века. Зарождающийся, ориентированный на экспорт перуанский капитализм начал создавать сельский и городской пролетариат, сконцентрированный на хлопковых и сахарных плантациях в прибрежных низинах, а также на текстильных и других небольших фабриках в Лиме и ее пригородах. Этот процесс шел параллельно с процессом концентрации рабочих на медных и нитратных рудниках по всей стране.

Первые рабочие организации в конце 1800-х годов, как правило, создавались как общества взаимопомощи или ремесленные гильдии. Но они постепенно уступили место профсоюзам, а также федерациям под анархистским и анархо-синдикалистским влиянием. Всеобщее забастовочное движение 1912–13 годов добилось восьмичасового рабочего дня для значительного количества рабочих в Лиме и Кальяо. Во время Первой мировой войны классовая борьба приобрела новый подъем: хотя Перу было нейтральным в войне (до того, как правительство в конечном итоге поддержало союзников), в экспорте сырья наблюдался рост спроса со стороны воюющих сторон. Война ускорила урбанизацию и пролетаризацию страны, но также привела к огромному увеличению стоимости жизни. Социальное напряжение вылилось в общенациональне массовое забастовочное движение за установление восьмичасового рабочего дня, за которым в 1919 году последовало массовое движение, протестующее против высоких цен и нехватки основных продуктов питания. Первое из них включало массовую солидарность со студентами, мобилизованными вокруг вопроса реформирования университетов. Второе привело к продовольственным беспорядкам и конфискации работниками складов для раздачи потребительских товаров населению. Эти два движения представляли высшую точку рабочего радикализма этого периода¹⁶.

Рост городской классовой борьбы совпал с усилением протестов в сельской местности южной части страны, которая представляла собой высокогорную равнину. Здесь восстания в сельских районах выражали усилия индейцев Перу по защите своих прав. В 1915 году военный офицер Теодомиро Гутьеррес Куэвас, получивший звание Руми Маки (в переводе с кечуа «каменная рука»), возглавил выступления в Уанкане против помещиков. Местные жители объявили о создании независимого государства индейцев. Позже, во время захвата города Токройок в 1921 году, те же активисты потребовали изгнания крупных землевладельцев и восстановления Тауантинсуйу, т.е. империи инков. Протесты 1920-х годов были частью давней традиции борьбы коренных народов, которая включала в себя знаменитое восстание 1780 года против испанских конкистадоров во главе с вождем инков Тупаком Амару. Борьба на юге Перу утихла в течение следующих нескольких лет, но она дала жизнь ряду конгрессов индейских народов, которые впервые собрались вместе на национальной основе с момента образования Перуанской республики в 1824 году. Мариатеги присутствовал на одном из Congresos de la Raza Indigena (Конгресс коренных народов) и подружился с Эсекьелем Урвиолой, лидером индейцев¹⁷.

Третьим основным источником политического радикализма в этот период стало общеконтинентальное движение за реформу университетов, начатое в аргентинской Кордове в 1918 году. В Перу оно отражало чаяния нового среднего класса, который хотел порвать со средневековым духовенством и элитарной университетской системой, унаследованными от колониального периода. Люди требовали более современного научного обучения, студенческого управления университетами и расширения высшего образования за счет бесплатного обучения и стипендий для бедных студентов. Университетская реформа вдохновила движение интеллектуалов, объявляющих о «рассвете новой цивилизации, чей дом будет базироваться в Америке», что потребовало более глубокого знакомства с реальностью перуанского общества. Восстания в индейских общинах и в университетах помогли разжечь «перуанское» или «латиноамериканское» самосознание. Историки, социологи и литературные деятели отвлеклись от Европы, чтобы сосредоточиться на местных проблемах и особенно - на проблемах индейцев. В этом духе была выпущена одна из опубликованных Мариатеги книг «Перуанизация Перу», сборник его сочинений, написанных в период с 1924 по 1929 год.

Студенты поднимают флаг Аргентины в Кордовском университете

Выдающийся лидер студенческого движения Виктор Рауль Айя де Ла Торре стал ведущей политической фигурой в стране. По просьбе рабочих, бастовавших за введение восьмичасового рабочего дня в 1919 году, Торре и другие студенческие лидеры заключили соглашение с правительством, которое удовлетворило требования рабочих. В 1920 году студенты добились большинства реформы университетов. Другим наследием студенческого движения было создание народных университетов, где молодые интеллектуалы и преподаватели проводили бесплатные занятия для рабочих. Первый из них, созданный в Лиме в 1921 году под руководством Айя де Ла Торре, впоследствии стал площадкой для работы Мариатеги с активистами рабочего движения¹⁸.

Каждое из описанных выше выступлений повлияло на молодого Мариатеги, чья растущая политизация отвлекла его от богемных литературных занятий, периода, который он позже охарактеризовал как свой предполитический «каменный век». И Мариатеги, без сомнения, был бы главным участником выступлений в Перу, если бы не поворот судьбы. В 1919 году активист опубликовал в «La Razón» эссе с критикой правительства Аугусто Легии. Легия, который опирался на поддержку популистской реформистской платформы, захватил власть в результате военного переворота в 1919 году. Когда редакция журнала в лице Мариатеги раскритиковала диктаторские претензии Легии, правительство пригрозило арестовать автора вместе с Фальконом. Возможно, из-за высокого происхождения Мариатеги эмиссар Легии предложил им выбор: провести следующие несколько лет в тюрьме или принять стипендию в качестве перуанских «агентов-информаторов» за границей. Мариатеги и Фалькон согласились на стипендию. После недолгого пребывания в Нью-Йорке перуанец добрался до Парижа. Он путешествовал по нескольким европейским столицам. Но большую часть из следующих трех с половиной лет он провел в Италии, в основном в Риме.

Марксист, «convicto y confeso»¹⁹

Правительство считало, что оно избавилось от опасного радикала, однако, этот план имел обратный эффект. Пребывание Мариатеги в Италии превратило его из богемного бунтаря в преданного марксиста. Позже он писал, что нашел в эой стране жену (он женился на Ане Чиаппе, у них было четверо детей) и некоторые идеи.

Ведь внутри Италии тогда было не спокойно. За время ссылки ссылки Мариатеги она пережила Biennio Rosso («два красных года»), оккупацию заводов в северной Италии, раскол в Социалистической партии и основание Коммунистической партии. И, наконец, восстание фашистов Муссолини. Мариатеги также принял участие в Конгрессе Социалистической партии в Ливорно 1921 года, на котором левое крыло организации решило сформировать Коммунистическую партию под руководством Амадео Бордиги. Освещая эти события в качестве журналиста, перуанец явно симпатизировал коммунистам. Он познакомился с Антонио Грамши в 1921 году, но нет никаких доказательств того, что философы имели какие-либо личные или политические отношения. Тем не менее, ясно, что Мариатеги был сторонником группы L'Ordine Nuovo Грамши, которая отстаивала создание фабричных советов и являлась важной частью Социалистической партии²⁰.

Мариатеги с женой

Социализм, охвативший мыслителя, был активным и открытым марксизмом, который признал Русскую революцию 1917 года своим высшим достижением. Как он писал в работе «Защита марксизма», посмертно опубликованной полемике против бельгийского реформистского социализма Анри де Мана, «Ленин неоспоримо появляется в нашу эпоху как наиболее энергичный и глубокий реставратор марксистской мысли, какие бы сомнения ни преследовали разочарованного автора [де Мана] за пределами марксизма. Независимо от того, принимают ли реформисты это или нет, Русская революция представляет собой доминирующее достижение современного социализма»²¹. Отождествляя себя с революционным крылом социализма, Мариатеги решительно отверг «позитивистское» прочтение Маркса, преобладающее в реформистских секциях европейских социалистических партий до Первой мировой войны.

Чилийский марксист Хайме Массардо отсчитывал долгую историю антипозитивистского толкования марксизма в Италии, начиная с переписки Антонио Лабриолы 1890 года с Энгельсом о публикации тезисов Маркса и Энгельса о Фейербахе. Сторонники позитивистской интерпретации рассматривали марксизм как систему неизменных законов, которые сделали неизбежным триумф социализма с точки зрения экономического развития. Революционеры, такие как Люксембург, Ленин и Грамши, отвергли этот пассивный эволюционизм, утверждая, что по своей сути марксизм основан на борьбе рабочих за изменение общества. «Таким образом, вовсе не случайно, что ядро ​​мысли Маркса было определено Лабриолой, как «философия практики»²². Лабриола был итальянским переводчиком и пропагандистом идей французского синдикалиста Жоржа Сореля. Во время короткого пребывания Мариатеги во Франции он встретил Сореля и находился под его сильным влиянием. Массардо утверждает, что интерпретация марксизма Лабриолой повлияла на более известных комментаторов марксистской философии - гегельянцев Бенедетто Кроче и Джованни Джентиле, которых, наряду с Сорелем, Мариатеги называл своими интеллектуальными предшественниками. В этом отношении перуанский философ испытывал те же философские влияния, что и Грамши²³.

Идеи марксизма, коренящегося в классовой борьбе, привели социалистов, таких как Лабриола и Грамши, к сближению с революционными синдикалистами того времени. Разрабатывая теорию группы L'Ordine Nuovo и ее критику реформистской Социалистической партии, Грамши признавал вклад революционных синдикалистов, таких как Сорель²⁴. Как и американская организация «Индустриальные рабочие мира», революционные синдикалисты утверждали, что профсоюзы, используя всеобщие забастовки, разрушат капитализм и возглавят социалистическое общество. Социалисты не были согласны с этой концепцией революции, которая пытается обойти вопрос о капиталистическом государстве. Сам Грамши отошел от «продуктивной» интерпретации заводских советов, считая их более сродни русским советам, зародышем нового государства. Но революционеры в этот период нашли общий язык с теми, кто ставит революционные действия выше парламентских маневров.

Другой ключевой частью идей Сореля, которую Мариатеги впитал в себя, была идея использования «мифа», видения, которое вдохновляет массы на действия, чтобы проявить свою волю. В своих «Размышлениях о насилии» Сорель называет всеобщую забастовку «мифом, в котором заключается суть социализма». Годы спустя Мариатеги писал, что «Маркс, Сорель, Ленин - это люди, которые делают историю»²⁵. Это высказывание ставит Сореля на довольно высокий уровень.

Некоторые статьи о Мариатеги с тех пор характеризуют его как человека, интересующегося мифами и религией. «Сила революционеров не в их науке, а в их вере, их страсти, в их воле», - писал Мариатеги во время своего пребывания в Италии. «Это религиозная, мистическая и духовная сила»²⁶. Используя в качестве доказательства подобные утверждения, Леви классифицировал Мариатеги как романтического революционера, который считал борьбу за социализм чем-то вроде религиозного призвания²⁷. На наш взгляд, Леви немного односторонен в понимании этого аспекта мысли Мариатеги.

Как объяснял Диего Мессегер Иллан, «[Миф] является синонимом веры, действия, надежды, борьбы, высшей и абсолютной истины, окончательного конфликта и т.д. Через эти термины выделяются две грани «мифа». Во-первых, миф - это нечто, существующее «за пределами» разума, как что-то, что,не будучи полностью рационально понятое, принимается с абсолютной уверенностью. Во-вторых, эта вера не является чем-то пассивным, а скорее побуждает [людей] к действию, к борьбе»²⁸. Другими словами, принятие Мариатеги концепции мифа Сореля - это не какой-то призыв к религиозному призванию, а утверждение принципов и уверенности в постулатах марксизма. Это похоже на слова Троцкого, написанные за несколько месяцев до того, как его убили: «Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом. Моя вера в коммунистическое будущее человечества не менее горяча, да и сегодня она тверже, чем во времена моей юности»²⁹.

Тем не менее, Леви справедливо указывает, что Мариатеги был привлечен идеями Сореля, потому что они поддерживали революционное и рабочее движение против позитивистского Второго Интернационала. Подобно Грамши и группе L'Ordine Nuovo, Мариатеги ненавидел пассивность и фатализм социалистических партий, которые придерживались идеи, что социализм станет частью естественного процесса эволюции, и рабочие не должны будут за него бороться. Вот почему цитата Мариатеги о «силе» революционеров, приведенная выше, продолжается так: «Религиозные мотивы были перенесены с небес на землю. Они не божественны. Они человеческие, они социальные». И в отличие от большинства синдикалистов или антикапиталистов, Мариатеги считал, что Русская революция, Ленин и большевики были подлинными носителями этой революционной воли. Как писал Мариатеги, «марксист, там где он проявил себя как революционер, то есть там, где он проявил себя как марксист, никогда не подчинялся пассивному и жесткому детерминизму»³⁰. Отказ от экономического детерминистского искажения марксизма нашел применение в борьбе за социализм в слаборазвитом регионе, в Латинской Америке.

Мариатеги возвращается в Перу

В 1923 году Мариатеги вернулся в Перу с целью начать там борьбу за социализм. Планы по созданию революционной социалистической партии сформировались у него в Италии среди круга перуанских эмигрантов³¹.

Но Перу, в которое они вернулись, изменилось. Воздействие экономического подъема периода Первой мировой войны и движения индейцев, рабочих и студентов вызвало расцвет радикальных политических течений и организаций. Двумя наиболее важными из них были социалистическое/марксистское и радикальный пан-латиноамериканский национализм, представленный в Американском народно-революционном альянсе (исп. APRA). АПРА, основанным Виктором Раулем Айя де Ла Торре в 1924 году во время его пребывания в эмиграции в Мексике. Это было не только националистическое, но и изначально антиимпериалистическое движение для объединения всего континента. С социалистической точки зрения, политику АПРА можно определить как «мелкобуржуазный национализм», а главное, с «прокапиталистическими»³² элементами, т.е. с возможностью политических уступок. Таким образом, при создании АПРА у нее была антиимпериалистическая направленность. Позже она адаптировалась к реалиям латиноамериканского популизма и неолиберализма. Сегодня в перуанской политике она остается политической партией, избравшей президента Алана Гарсию дважды³³.

Банкнота с изображением Виктора Ла Торре

Описанное выше помогает нам понять, почему Мариатеги присоединился к той среде, которая разделилась между социализмом и радикальным национализмом. Фактически, две эти силы объединились, чтобы создать и поддерживать Народный университет, где собирались радикальная интеллигенция и рабочие. По приглашению Айя де Ла Торре Мариатеги занял должность ректора Народного университета. В течение следующих нескольких лет Мариатеги был самым популярным лектором этого учебного заведения. Он регулярно читал лекции о мировых событиях аудитории, состоявшей в основном из рабочих.

Несмотря на то, что Мариатеги сотрудничал с Айя де Ла Торре и апристами (членами партии АПРА) в первые годы своего пребывания в Перу, он был сторонником всесторонней поддержки марксистской Социалистической партии и широкого профсоюзного объединения. Как отметил герой нашего повествования в своей ключевой лекции 1923 года в Народном университете, нужно было передать революционный опыт Европы и остального мира авангарду перуанских рабочих, потому что «пролетариат не зритель, а актер». Мариатеги продолжал: «Перу, как и другие народы Северной и Южной Америки, не находится вне кризиса, она находится внутри него»³⁴. В оставшейся части лекции перечислялись политические тенденции в рабочем классе и социалистических движениях - сущность раскола между реформистами и революционерами, между Вторым и Третьим Интернационалами. Лектор убедительно доказал, что перуанский авангард рабочих должен присоединиться к революционерам и Коминтерну. Выступление 1923 года иллюстрировало основную проблему: хотя социализм в Латинской Америке должен был основываться на латиноамериканских реалиях, он не мог быть уникальным, оторванным. Мариатеги мыслил социализм в Латинской Америке как часть мирового социалистического и рабочего движения.

Во время работы в Народном университете философ встречался и сотрудничал с теми, кого по праву можно назвать авангардом перуанского рабочего класса, включая многих из главных рабочих лидеров страны. Будучи самым популярным оратором в университете, он часто собирал вокруг себя толпы рабочих, которые задавали ему вопросы после занятий. Одним из них был Хулио Портокарреро, работавший с двенадцатилетнего возраста на текстильной фабрике Витарте под Лимой. Портокарреро и рабочие фабрики зарекомендовали себя как ведущие борцы за восьмичасовой рабочий день. После встречи с Мариатеги в Народном университете Портокарреро стал распространять на фабрике социалистические газеты и журналы, которые редактировал Мариатеги, а также он стал одним из основателей и рабочим секретарем Перуанской социалистической (коммунистической) партии. Он был одним из семи рабочих и интеллектуалов, которые сформировали то, что участники называли «тайной ячейкой семи» в ядре Перуанской социалистической партии и Всеобщей конфедерации перуанских рабочих³⁵.

Большую часть своего времени после возвращения в Перу из Италии Мариатеги пытался претворить в жизнь свое понимание политики Коминтерна в отношении единого фронта, но при отсутствии явно революционной социалистической или коммунистической партии³⁶. В своих трудах и речах перуанец выступал за усилие марксистского влияния в более широком рабочем движении. Но вначале он не способствовал формированию марксистской партии. Вместо этого интеллектуал предпочел создать базовые рабочие организации, такие как профсоюзы. И вскоре в стране возникло социалистическое течение в рабочем движении и среди радикальной интеллигенции. «Классовое движение между нами все еще зарождается и слишком ограничено, чтобы мы могли думать о его дроблении и расщеплении. Перед, возможно, неизбежным часом размежевания, мы должны успеть выполнить огромную часть совместной работы», - сказал Мариатеги в заявлении, опубликованном 1 мая 1924 года. Тем не менее, он предостерегал от создания идеологической путаницы. Внутри единого фронта каждый мог сохранять свою принадлежность и свою идеологию и работать в соответствии со своими убеждениями. Но в тоже время участники должны были чувствовать себя объединенными классовой солидарностью, объединенными борьбой против общего противника, связанными одной революционной волей и одной страстью к изменениям»³⁷.

Большая часть работы профсоюзов Мариатеги в этот период заключалась в поддержке жестких требований в отношении повышения заработной платы, принятия социального законодательства и свободы прессы и объединений. Уже во время Второго съезда местных рабочих 1927 года, национального перуанского созыва, Мариатеги предостерегал анархистов и других социалистов от того, чтобы они не устраивали митинги с идеологическими требованиями, которые «послужат дезорганизации людей, когда необходимо их организовать»³⁸. Возможно, Мариатеги стоило бы обвинить в том, что он не придал своей организации форму партии. Фактически, «тайная ячейка семерых» создала Перуанскую социалистическую партию только в конце 1928 года, что даже для Латинской Америки было довольно поздно³⁹. Только в 1929 году Мариатеги вместе с Портокарреро и другими рабочими лидерами объявил, что Всеобщая конфедерация перуанских рабочих придерживается классовой борьбы. Чтобы понять, почему этот человек задержал организационную реализацию своих политических убеждений, необходимо вернуться к рассмотрению борьбы за политическое влияние между социалистами и националистами АПРА.

Национализм и интернационализм

Как человек, бывший приверженцем создания социалистической партии в Перу, Мариатеги также знал и решении ранних конгрессах Коминтерна, работать вместе с мелкобуржуазными националистами, но независимо от них, в колониальных или полуколониальных странах. По возвращении из Италии Мариатеги и апристы работали как часть широкого радикального фронта. Мариатеги не только занимал должность ректора Народного университета, но он и Айя де Ла Торре редактировал радикальный журнал под названием «Claridad» («Ясность»). И поддерживал отношения с АПРА, поскольку придерживался своего первоначального видения широкого фронта антиимпериалистических сил. Но когда Айя де Ла Торре и его единомышленники пошли на реорганизацию АПРА и приняли прокапиталистический курс, Мариатеги прекратил отношения с ними.

Мариатеги за работой

Власти закрыли «Claridad» в 1925 году. И в тот же момент философ решил создать социалистический журнал «Amauta», взяв название от слова на языке кечуа, означающего «мудрый учитель». Журнал начал выходить в 1926 году. Хотя в нем публиковался широкий спектр материалов, его редакционный посыл был марксистским и социалистическим. Там, например, перепечатаны статьи Маркса, Ленина и Луначарского. Вокруг «Amauta» Мариатеги надеялся собрать читателей, которые могли бы сформировать кадры социалистической партии. Через год после открытия журнала он стал выпускать газету «Labour», специально предназначенную для развивающегося рабочего движения. Мариатеги также в то время участвовал в инициативах по созданию социалистической партии и федерации радикальных рабочих. Эти действия показывают довольно решительную, намеренную (и “ленинскую”) попытку создать свою организацию.

Намерение было настолько решительным и очевидным, что перуанские власти объявили о существовании ложного международного коммунистического заговора, закрыли «Amauta» и ​​бросили Мариатеги в тюрьму в 1927 году. Примерно тогда же в «Amauta» опубликованы статьи в поддержку восстания Аугусто Сандино против американской оккупации Никарагуа, которой американское посольство в Перу не слишком обрадовалось. Проамериканский режим Легии был также замешан: он фактически заложил страну банкам США. Понадобилась целая международноая кампании за освобождение Мариатеги, чтобы его выпустили из тюрьмы. Всего мыслитель и активист провел за решеткой через шесть дней. А спустя несколько месяцев «Amauta» возобновил публикацию.

В этой атмосфере политической нестабильности в Перу Айя де Ла Торре, вынужденный эмигрировать в Мескику, провозгласил создание Партии национального освобождения и объявил о своем намерении бороться за власть в Перу. Мариатеги раскритиковал Айя де Ла Торре и его партию за поддержку союза между классами, базирующегося на среднем классе, за принятие капитализма и отказ от социализма, за исключительно парламентскую борьбу и выстраивание организации авторитарного типа. Он сравнивал Торре с Гоминьданом в Китае ⁴⁰. Следовал ли Мариатеги всем изгибам и поворотам политики Коминтерна в это время или нет, непонятно, но было бы справедливо сказать, что он поддерживал первоначальную ленинскую позицию отношения социалистов к националистам, а не формировавшийся сталинский взгляд на националистов как на представителей прогрессивной буржуазии, которых социалисты должны подчинить себе⁴¹. Эта теория, возможно, была основной причиной поражения китайской революции, которая происходила одновременно с усилением разрыва между Айя де Ла Торре и Мариатеги. Как писал Мариатеги в «Семи очерках…»: «в Перу нет и никогда не существовало прогрессивной буржуазии, наделенной национальными чувствами, которая претендовала бы на либеральность и демократичность и основывала свою политику на четкой доктрине»⁴².

В своей оценке политики Айя де Ла Торре Мариатеги принял к сведению события в Мексике, где радикальная революция породила буржуазное государство, которое к концу 1920-х годов приняло доминирование США на континенте. В серии острых аналитических очерков о мексиканской революции марксист вел хронику сдвига вправо в новом правящем классе. Он подверг критике нападения президента Портеса Хиля на профсоюзы и крестьянские организации, а также на «революционных» интеллектуалов, которые его защищали. Мариатеги писал: «Мексиканское государство не было социалистическим государством ни в теории, ни на практике. Революция уважала принципы и формы капитализма. Социалистическим в этом государстве была только опора на рабочий класс как на политическую базу. Класс капиталистов укрепился в рамках режима, созданного революцией. Мелкобуржуазные элементы, военные каудильо революции, помещенные между этими двумя влияниями (т.е. капиталистами и рабочим классом), должны были регулярно уступать капиталистическому влиянию»⁴³.

Это звучало как критика позиции Айя де Ла Торре, т. к. его образцом для Партии национального освобождения была именно правящая партия Мексиканской революции⁴⁴.

Айя де Ла Торре в ответ осудил Мариатеги за то, что он уступил «тропическим иллюзиям и абсурдным сентиментальностям» за утверждение, что социализм в Перу возможен, тогда как, по словам Торре, вероятна только антиимпериалистическая революция. «Будьте реалистичны и постарайтесь взять пример не с революционной Европы, а с революционной Америки». Политик обвинил Мариатеги и в желании заслужить благосклонность европейцев. Он написал: «Мы совершим революцию, не говоря о социализме, а распределив землю и сражаясь с империализмом»⁴⁵. Эти выпады антимарксистского националиста являются началом необоснованного обвинения Мариатеги в европоцентризме. Но позже Мариатеги так отреагировал на них: «Мы антиимпериалисты, потому что мы марксисты, революционеры и противопоставляем капитализм социализму как противоборствующую систему, призванную сменить ее. В борьбе с иностранным империализмом мы обязаны солидаризироваться с революционными массами Европы»⁴⁶.

Именно в этом контексте следует понимать наиболее известную работу Мариатеги «Семь очерков истолкования перуанской действительности», опубликованную в 1928 году.

«Семь очерков истолкования перуанской действительности»

Как писал Троцкий о смешанном и неравномерном развитии в России, или как Грамши писал о «южном вопросе» в Италии, «Семь очерков…» - это попытка Мариатеги понять перуанскую действительность через марксизм, чтобы изменить ее. Хотя многие характеризовали «Семь очерков…» как пример неортодоксального, «местного» марксизма, книга отражает материалистический и довольно ортодоксальный подход. Некоторые из эссе первоначально появились в «Amauta», и Мариатеги посчитал их предварительными, подлежащими пересмотру после дальнейших исследований. Он посвятил очерки важнейшим вопросам: экономике, проблеме земли, «проблеме индейцев», религии, регионализму, образованию и литературе. Даже длинное эссе о литературе, которое составляет около трети книги, базируется на культурном анализе неоколониального класса и расовой динамики перуанского общества.

Наиболее последовательной темой в «Семи очерках…» стало разделение перуанского общества на две части: коренное андское общество, где сохранились остатки испанского феодализма, и прибрежное, метисное, более экономически развитое, неоколониальное общество. Такое разделение отражается во всем: от борьбы за региональные правительства до образовательной политики. И судя по выводам работы, Мариатеги считал, что перуанским социалистам, отстаивая права индейцев, необходимо разрушить эти разногласия и создать многорасовое рабочее движение.

Безусловно, автор эссе признавал Перу капиталистическим государством, а торговлю гуано и нитратами - стимулом к его развитию. После поражения в Тихоокеанской войне 1879–1883 ​​годов с Чили последняя захватила территории, на которых добывались гуано и нитраты. Но класс капиталистов перестроился на производство сахара и трудоемкие отрасли промышленности, такие как текстильная. Кроме того проникший в страну британский и американский капитал укрепился в добыче полезных ископаемых и добыче ​​нефтепродуктов. Создание промышленности привело к появлению промышленного пролетариата, который, по мнению Мариатеги, должен объединиться с крестьянами и работниками сельского хозяйства. Автор работы утверждает, что в перуанской экономике есть элементы трех экономик, сосуществующих вместе: прибрежная буржуазная экономика, «растущая на феодальной почве», и полуфеодальное аграрное общество в Сьерре⁴⁷, которое сохраняет остатки «местной коммунальной экономики»⁴⁸. Эта цитата о местной коммунальной экономике является наиболее известным и наиболее противоречивым аспектом «Семи очерков…». Мариатеги полагаел, что традиции индейцев, воплощенные в айллу⁴⁹, основанной на общинной организации труда и коллективного управления ресурсами, создают по меньшей мере скрытый вызов феодальным и буржуазным элементам. Здесь и в других работах он часто использовал эту риторику, подразумевая, что такого рода традиции индейцев будут основой социализма. Публицист писал, что, Перу была домом «коммунизма инков», и он станет основой для индейско-американского социализма. Многие комментаторы указывали на эти цитаты, используя их либо для одобрения, либо для осуждения Мариатеги, в зависимости от того, какой позиции они придерживались⁵⁰.

Чтобы понять, о чем говорил Мариатеги, мы должны сначала отложить рассмотрение вопроса о «коммунизме инков» и изучить аргумент о том, что Перу и Южная Америка были так же готовы к социализму, как Англия или Германия. Однако приведенная выше цитата о роли общины в жизни индейцев может быть более точно понята как нечто вроде «культуры солидарности», которая может способствовать построению социализма в Перу. «Мы считаем, что в так называемом «отсталом» населении, подобно индейцам, происходящем от инков, складываются очень благоприятные условия, в которых первобытный аграрный коммунизм, сохранившийся в конкретных структурах и в духе глубокого коллективизма, может быть преобразован под руководством (гегемонией) пролетариата в одну из самых прочных основ коллективистского общества, которую предполагает марксистский коммунизм»⁵¹. Здесь стоит отметить два момента. Во-первых, этот явный призыв к коллективистским элементам у сельского населения перекликается с работами Маркса, в том числе с его предположениями о роли крестьянской общины в будущем Русской революции. Во-вторых, Мариатеги не утверждает, что местный коллективизм является синонимом борьбы за социализм в Перу. Но подчеркивает, это лишь существенная черта перуанского общества, которую можно мобилизовать под руководством пролетариата.

Поэтому, когда он писал о «проблеме индейцев», то говорил не исключительно о расовом или культурном угнетении. По мнению Мариатеги, «проблема индейцев коренится в системе землевладения нашей экономики». Таким образом, перуанец выступил против господствующей идеологии того времени, которая считала проблему прав коренных народов вопросом гражданских прав. И думал, что ее можно преодолеть с помощью образования или путем создания расы метисов (т. е. созданной путем смешанных браков с белыми). Он считал, что социалисты не просто будут довольствоваться утверждением права индейцев на образование или культуру; они отстаивают права коренных народов на землю. И для достижения этой цели коренные народы должны свергнуть латифундистов и взять землю себе.

Таким образом, Мариатеги видел в вопросе о положении индейцев ключ к социалистической революции. Индейский вопрос должен был быть «поставлен на первое место в революционной программе авангарда»⁵². А перуанская социалистическая революция - развернуться на основе союза между наемным рабочим классом и в основном индейским сельскохозяйственным пролетариатом. Он также соглашался с писателем Луисом Валькарселем, который утверждал, что «индейский пролетариат ждет своего Ленина». Некоторые левые критикуют Мариатеги за это, подразумевая, что тот заявлял о неспособности индейцев выдвинуть своего собственного лидера⁵³.

Означало ли это, что Мариатеги считал коммунизм инков должен стать образцом для будущего? Это еще один ключевой момент спора вокруг утверждений Мариатеги: в конце концов, государство инков было теократической империей. За это некоторые либеральные современники критиковали перуанского марксиста. И он был вынужден добавить длинное пояснение к главе об индейцах в «Семи очерках…». В нем исследователь указал на ряд вещей: например, что критикующие должны были учитывать характер источников. Но ключевой момент, который он высказал, заключался в следующем: «Современный коммунизм отличается от коммунизма инков. Они принадлежат к разным историческим эпохам». Цивилизация инков была аграрной, а сегодняшняя - индустриальная. «Поэтому абсурдно сравнивать формы и институты двух цивилизаций». Видимо, его призыв к коммунизму инков был лишь аналогией⁵⁴.

Останки империи инков

Хотя «Семь очерков…» можно считать знаковым марксистским исследованием, они не были программным заявлением или манифестом. И стали только частью процесса, в котором Мариатеги сделал свой последний ход в разрыве с союзами подобными АПРА, чтобы конкретизировать свои идеи в организационной форме. То есть, социалистической партии. В «Семи очерках…» и других работах мы видим более полное развитие того, что можно было бы назвать «латиноамериканским марксизмом» Мариатеги, в котором Массардо⁵⁵ выделил пять основных элементов.

Во-первых, национальная буржуазия неспособна выполнить задачи национального освобождения и социального развития, которые требовались Перу, и что эта роль выпала на долю более широкой коалиции народных общественных сил.

Во-вторых, ведущая роль рабочего класса в этой широкой коалиции взаимодействует с этническими и расовыми аспектами общества.

В-третьих, борьба за демократию и национальное освобождение должна вестись в рамках борьбы за социализм.

В-четвертых, победоносная борьба преодолеет расовые разногласия внутри рабочего класса и создаст новую концепцию нации и народности.

В-пятых, коренное население будет играть ключевую роль в создании социалистического государства, и это сходно с тем, что Маркс ожидал от крестьянских общин России в будущей Русской революции.

«Основатель латиноамериканского марксизма»

Со времени окончательного разрыва с АПРА и до конца своей жизни в апреле 1930 года Мариатеги был вовлечен в бурную деятельность вместе с ведущими представителями перуанского рабочего движения. Во время активного участия в создании Коммунистической партии и Федерации трудящихся Перу, он написал или внес вклад в ряд теоретических работ. Некоторые из них были опубликованы в «Amauta», а другие подготовлены для явно социалистической аудитории, особенно к встрече 1929 года в Буэнос-Айресе, собравшей существующие коммунистические партии Латинской Америки для их первой и единственной встречи такого рода. Эти работы заслуживают рецензии, потому что они гораздо острее и затрагивают ключевые вопросы, которые до сих пор обсуждаются левыми, и не только в Латинской Америке.

Документ, который он подготовил на тему «Проблема расы в Латинской Америке» для встречи в Буэнос-Айресе в 1929 году, является полностью марксистским анализом того, как раса взаимодействует с классом в Перу. Мариатеги сталкивается с тем фактом, что во многих частях Латинской Америки расово угнетенные группы образуют большие слои рабочего класса, в то время как эксплуататоры - почти всегда белые. Таким образом, раса и класс сильно пересекаются, и социалисты должны принять это к сведению. Он расширяет свой анализ коренного населения, чтобы включить квалифицированных рабочих метисов небольших промышленных предприятий в городах, а также чернокожих рабочих, потомков африканских рабов и китайских рабочих-иммигрантов, которые были наняты для работы на прибрежных сельскохозяйственных плантациях. Хотя Мариатеги подробно рассказывает об условиях существования этих групп рабочих в перуанской экономике, выделяется то, в какой степени он говорил о росте промышленного капитализма как о помощи в создании рабочего класса, который осознает свою собственную роль.

«Капиталистическая промышленность нарушает это равновесие, разрушает застой, создавая новые силы и новые производственные отношения. Пролетариат будет постепенно расти за счет ремесленничества и людей, находящихся в состоянии, близком к рабству. Экономическая и социальная эволюция нации вступает в эру активности и противоречий, которые на идеологическом уровне вызывают возникновение и развитие социалистической мысли»⁵⁶.

Чтобы проиллюстрировать свою мысль, автор отмечает, что многие индейцы работают в полуфеодальных условиях часть года, а в течение других частей - подмастерьями в городах или в шахтах. В такой ситуации, наемный труд начинает воспринимать себя как рабочий класс и вырабатывают социалистическое сознание, переносимое на опыт сельскохозяйственного труда. Со временем эти люди станут ведущей силой в организации других индейцев-пролетариев. «Революционное сознание коренных народов, возможно, потребует времени для формирования, но, как только индейцы сделают социалистическую идею своей, они будут служить ей с дисциплиной, упорством и силой, которые лишь немногие пролетарии из других слоев смогут превзойти»⁵⁷. Он также отмечает, что для рабочих-метисов принятие классовой и революционной идеологии является единственным способом преодоления их предубеждений против коренного большинства. Многие из этих идей напоминают дискуссии Троцкого об освобождении черных в Соединенных Штатах с К. Л. Джеймсом и американскими троцкистами в 1930-х годах⁵⁸.

Однако анализ Мариатеги всегда включает классовый анализ. Он утверждает, что социалисты «должны превратить расовый фактор в революционный фактор» и заверить всех рабочих, особенно расово угнетенных, в том, что их единственное спасение заключается в социалистическом правительстве, которое положит конец господству латифундистов, промышленных капиталистов и империалистов.

«Мы с полной ясностью предлагаем принципиально рассмотреть экономические и социальные аспекты проблемы расы в Латинской Америке и обязательство всех коммунистических партий не допустить попыток буржуазии навязать исключительно «расовое» решение проблемы. В то же время коммунисты обязаны подчеркнуть экономический и социальный характер борьбы эксплуатируемых индейских и черных масс, уничтожая расовые предрассудки и пропагандируя классовое сознание, ориентируя свои конкретные и революционные требования на утопические решения и указывая на их общие интересы с белыми и метисными пролетариями, как части того же эксплуатируемого класса»⁵⁹.

Этот вывод хорошо подходит для второго вопроса: кто возглавит латиноамериканскую революцию? Первый пункт заявления «тайной ячейки семи» Перуанской социалистической партии (ПСП) гласит: «Классическая организация рабочих и крестьян является объектом наших усилий, нашей пропаганды и основой борьбы с международным империализмом и национальной буржуазией»⁶⁰. Это заявление охватывает практически все стратегические точки в одном предложении. Позднее заявление ПСП призывает объединить классовые организации городского и сельского пролетариата. Другими словами, Мариатеги и ПСП широко рассматривали революционный вопрос, но не были сторонниками какого-то крестьянского социализма.

Мариатеги, скорее всего, прекрасно понимал разницу между сельскохозяйственными рабочими и крестьянами. Но, как и Ленин, признал необходимость союза между городским рабочим классом и сельскохозяйственными рабочими, а также между сельскохозяйственными рабочими и крестьянами. И подчеркивал ведущую роль городского рабочего класса, и, прогнозировал, что этот альянс не будет заключаться автоматически, а должен быть сознательно сформирован в результате деятельности революционной партии⁶¹. Ведь Русская революция 1917 года произошла в стране, в которой городской рабочий класс составлял меньшинство, а крестьяне - подавляющее большинство населения.

Мариатеги против Коминтерна

Преданность Мариатеги истинному ленинскому взгляду на эти вопросы привела его к конфликту с Коминтерном, который начинал распространять свои щупальца на Латинскую Америку и продвигал там доктрину «третьего периода». Проблемы с Коминтерном возникли чуть ли не с первого контакта перуанских социалистов с представителями международного сообщества. Когда Портокарреро представлял перуанцев на собрании Красного Интернационала профсоюзов в Москве в 1928 году, он и другой перуанский представитель были единственными делегатами, которые отказались подписать продвигаемое Коминтерном заявление, осуждающее каталонского революционера Андреу Нина за «троцкизм». Они также не поддержали резолюцию, осуждающую апризм. Вместо этого перуанские делегаты возмутились, т.к. они ничего не знали об обвинениях против Нина и не хотели, чтобы их заставляли оставлять подписи. Кроме того, перуанцы, хотя и были политически враждебно настроены по отношению к апризму, указали, что они не хотят официально высказываться о столь важном политическом вопросе для Перу и Латинской Америки, пока он не будет должным образом обсужден ими с товарищами⁶².

Какими бы добросовестными ни были действия товарищей из Перу, и они, и группа активистов и интеллектуалов, собравшихся вокруг Мариатеги, вступили в противоречия с Москвой. Это стало очевидным из-за изоляции и политических нападений на перуанских делегатов на первом и, как оказалось, единственном континентальном конгрессе латиноамериканских коммунистических партий, состоявшемся в Буэнос-Айресе в июле 1929 года. Хотя Мариатеги был слишком болен, чтобы поехать на конференцию, он сыграл важную роль в подготовке двух основных письменных выступлений делегации: вышеупомянутой «Проблемы расы в Латинской Америке» и «Антиимпериалистической точки зрения». Доктор Хьюго Песче, один из ближайших товарищей Мариатеги, представил эти документы для обсуждения от имени философа. Несмотря на то, что оба доклада являются блестящими образцами применения марксистского метода для объяснения современной реальности, Коминтерн осудил их.

В преддверии конференции 1929 года на Мариатеги оказывалось давление со стороны Коминтерна и его местного агента, итальянского иммигранта Кодовиллы, живущего в Аргентине, чтобы он приспособился к новой линии «третьего периода». Линии, которая выступала за создание отдельных республик для рас и этнически угнетенных групп. В Соединенных Штатах это приняло форму теории «черного пояса»⁶³. В Латинской Америке предполагалось, что коммунисты должны выступать за создание отдельных индейских и черных республик. По просьбе Кодовиллы Мариатеги написал «Проблема расы…», чтобы ответить на эти вопросы. Как уже отмечалось, он выдвинул внушительный аргумент в поддержку тесного сплетения рас и классов в Перу и пришел к выводу, что призыв к отдельной республике для каждой расы был среди прочих «утопических», которые он критиковал.

Когда социалисты рассматривали теорию «черного пояса» в Соединенных Штатах, они часто приходили к выводу, что, несмотря на отсутствие реального практического применения, она вывела черный вопрос в качестве центрального для белых в американском коммунистическом движении. Троцкий в своих спорах с американскими социалистами, о которых упоминалось ранее, даже говорил, что, если от самих негров возникнет требование об отдельном черном государстве, социалисты будут его защищать и отстаивать. Поэтому допустимо критиковать Мариатеги за то, что он игнорировал теоретическую возможность требования коренного населения о независимости, но вряд ли можно сказать, что он отрицал существование острого вопроса о положении коренного населения. В стране, где 80% населения являются индейцами, Мариатеги предвидел будущее, в котором коренное большинство утвердится на всей территории. Как заявил философ и активист в одной из своих полемик с апристами: «Мой идеал - не колониальная или инкская Перу, а интегрированная Перу»⁶⁴.

Еще одно серьезное противоречие возникло вокруг южных провинций Такна и Арика, которые находились под чилийской оккупацией со времен Тихоокеанской войны 1880-х годов. Кодовилла критиковал перуанцев за то, что они не выдвинули лозунга плебисцита о «самоопределении под рабочим контролем» в регионах, статус которых обсуждался между правительствами Перу и Чили. Надо сказать, что недостаточное внимание Мариатеги к этой теме, которая в то время была источником большой националистической агитации в Перу, имело большое значение. «Третий период» Коминтерна предполагал, что антиимпериалистическая борьба и восстания разразятся в регионе «полуколониальных» стран (и потому нужно было поддерживать мелкую национально ориентированную буржуазию - прим. ВБ). Но за этой идеей лежало все более очевидное стремление приравнять политику всех национальных коммунистических партий к капризам внешней политики Москвы.

Вклад Мариатеги в «антиимпериалистическую теорию» не противоречит идеям Коминтерна, но объясняет, почему многие южноамериканские национальные буржуазии были рады играть роль младших партнеров Соединенных Штатах, в то время как те эксплуатировали и угнетали рабочий класс в своих странах. Анализ снова привел Мариатеги к выводу о необходимости усилить классовую борьбу за социализм, не рассматривать ее исключительно через призму антиимпериалистической политики.

Взятие власти антиимпериализмом - демагогическим популистским движением, если бы это было возможно, не представляло бы собой завоевание власти пролетарскими массами или социализмом. Социалистическая революция нашла бы своего самого жестокого и опасного врага в лице миниатюрной буржуазии.

«Не исключая использование какого-либо вида антиимпериалистической агитации или каких-либо средств мобилизации социальных групп, которые могут в конечном итоге внести вклад в эту борьбу, наша миссия состоит в том, чтобы объяснить и продемонстрировать массам, что только социалистическая революция может постоянно и действенно противостоять империализму»⁶⁵.

Разногласия с Коминтерном вызвали предположение, что Мариатеги в конце своей жизни отошел от коммунистических идей. Тем не менее, нет никаких признаков того, что он стремился к чему-то другому, кроме создания социалистической партии, связанной с Коммунистическим Интернационалом, даже если он сам по себе отвергал навязываемую политику Москвы.

К сожалению для движения, здоровье Мариатеги быстро ухудшалось. Он умер в апреле 1930 года. Через несколько месяцев Перуанская социалистическая партия стала Перуанской коммунистической партией, и ее возглавил сталинист, бывший член АПРА Эвдосио Равинес. Отметим, что 1930 год был годом потрясений в Перу. Шахтеры на принадлежащих США и Великобритании шахтах Сьерро-де-Паско во главе с Перуанской коммунистической партией (ПКП) протестовали против увольнений и условий труда, военные расстреляли протестующих, арестовали профсоюзных лидеров и объявили ПКП вне закона. В течение следующих нескольких десятилетий ПКП существовала нелегально. И из-за разногласий внутри движения и со стороны государства почти все труды Мариатеги по созданию профсоюзного движения и социалистической партии были уничтожены.

Наследие Мариатеги

В течение нескольких поколений идеи Мариатеги в основном отсутствовали в дискуссиях о социалистической политике как внутри, так и за пределами Латинской Америки. Это изменилось в 1960-х и 1970-х годах, когда массовые движения и рост революционных левых сил привели к повторному открытию трудов некоторых марксистов. Мариатеги сегодня воспринимается как «неортодоксальный» марксист. Но, как я пытался показать, “неортодоксальность” Мариатеги была в значительной степени частью коммунистического движения. Другими словами, Мариатеги выглядит неортодоксальным по сравнению со сталинской линией. Как недавно продемонстрировал Джон Ридделл, коммунистическое движение, которое способствовало развитию идей Мариатеги, было гораздо более творческим, спорным и критическим в решении политических проблем, национальных и колониальных вопросов и борьбе с расизмом, чем сегодняшние критики марксизма⁶⁶.

Сегодня, когда мир все еще переживает последствия острого экономического кризиса, а Латинская Америка сталкивается с опытом последнего десятилетия «прогрессивных» правительств (включая Боливию, во главе с президентом из коренного народа аймара Эво Моралесом), нам стоит взглянуть на работы Мариатеги свежим взглядом. Учитывая недавний опыт Венесуэлы, мы должны оценить, каким будет социализм в XXI веке. Когда мы приступаем к этой работе сегодня, мы можем многое почерпнуть из сочинений амаута (учителя) Мариатеги, написанного в 1928 году:

«Латиноамериканская революция будет ни чем иным, как стадией, фазой мировой революции. Это будет простая и ясная социалистическая революция. Добавьте к этому слову все прилагательные, которые вы хотите, в соответствии с конкретным случаем: «антиимпериалистическая», «аграрная», «национально-революционная». Социализм предполагает, предшествует и включает все из них.

Мы, конечно, не хотим, чтобы социализм в Латинской Америке был копией или имитацией. Это должно быть героическое творение. Мы должны дать жизнь индейско-американскому социализму со своей собственной спецификой, на нашем собственном языке. Вот миссия, достойная нового поколения»⁶⁷.

Это действительно слова мудрого учителя.

1 Опубликовано на сайте International Socialist Review: https://isreview.org/issue/96/mariategui-and-latin-american-marxism

2 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 14.

3 José Carlos Mariátegui, Obras completas, Marxists Internet Archive: https://www.marxists.org/espanol/mariateg/obras.htm

4 Издание на русском языке: Мариатеги, Хосе Карлос. Семь очерков истолкования перуанской действительности [Текст]: [Пер. с испан.] / Вступ. статья Хорхе дель Прадо, [с. 5-52]; [Ред. и коммент. А. Ф. Шульговского]. М.: Изд-во иностр. лит., 1963.

5 Критика Мариатеги как экономического детерминиста связана с критикой его приверженности «научному социализму», основным сторонником этой концепции является Сюзанна Нучетелли. См.: Susanna Nuccetelli. Latin American Thought: Philosophical Problems and Arguments. Boulder, CO: Westview Press, 2002. Обвинения в «евроцентризме» стали одним из основных элементов антимарксистской апристской традиции, о которой мы поговорим позже в этой статье.

6 Ключевой текст «официального сталинизма»: Miroshevski V.M. El populismo en el Peru // Dialéctica, № 1, 1942. P. 41-59.

7 См.: Alberto Flores Galindo reaches in La agonia de Mariátegui. Lima: Centro de Estudios y Promoción del Desarrollo, 1980.

8 См.: Juan E. de Castro. Nuevas visiones (y algunas omisiones) sobre Mariátegui и Moraña and Guido Podestá, eds., José Carlos Mariátegui y los estudios latinoamericanos, in A Contracoririente 8, no.1, 2010. Р. 431–441. См. также: Silvana Fereyra. Notas sobre José Carlos Mariátegui y los ‘estudios culturales’ // Diálogos Latinoamericanos 18, 2011. Р. 1–21.

9 Dan La Botz. Latin American Marxist: José Carlos Mariátegui // review of José Carlos Mariátegui: An Anthology ed. and trans. by Harry E. Vanden and Marc Becker in New Politics 2012. http://newpol.org/content/latin-american-marxist-jos%C3%A9-carlos-mari%C3%A1tegui

10 Löwy M. Marxism and Romanticism in the Work of José Carlos Mariátegui // Latin American Perspectives, no. 4, 1998. P. 76–88.

11 Mike Gonzalez. José Carlos Mariátegui: Latin America’s Forgotten Marxist // International Socialism, 115, 2007: http://isj.org.uk/index.php4?id=336&issue=115

12 Марк Бекер приводит историю «Сияющего пути» и его расхождений с идеями Мариатеги на своем сайте: http://www.yachana.org/research/sendero.pdf.

13 Chris Harman. Gramsci vs. Eurocommunism: https://www.marxists.org/archive/harman/1977/06/gramsci2.html

14 «Поколением 98 года» была группа либеральных испанских интеллектуалов, таких как Антонио Мачадо и Мигель де Унамуно, которые, размышляя о поражении Испании в войне 1898 года с США, призывали к возрождению и модернизации страны. Большая часть их литературного наследи относится к 1910-м годам.

15 Diego Meseguer Illán. José Carlos Mariátegui y su pensamiento revolucionario. Lima: Instituto de Estudios Peruano, 1974. Р. 20–24.

16 Схематичное описание этого периода содержится в книге Robert J. Alexander. A History of Labor in Peru and Ecuador. Westport, Conn: Praeger Publishers, 2007, chap. 1.

17 Albert Flores Galindo. La agonía de Mariátegui. Lima: Centro de Estudio y Promoción de Desarrollo, 1982. P. 46–47.

18 Diego Meseguer Illán. José Carlos Mariátegui y su pensamiento revolucionario. Lima: Instituto de Estudios Peruano, 1974. Р. 33-39.

19 «Преданный и убежденный» или «проверенный и верный» марксист. Мариатеги несколько раз использовал эту фразу, чтобы определить свои взгляды после возвращения в Перу из Италии. Наиболее подробное изложение его политических убеждений, когда он использовал эту фразу, содержалось в письмах, которые он издал в ответ на обвинения и тюремное заключение 1927 года за фиктивный «коммунистический заговор». В этих письмах Мариатеги отрицал обвинения в заговоре, но подтвердил свою приверженность марксизму.

20 См.: Glyn A. Williams, Proletarian Order. London: Pluto Press, 1975); Sheldon Liss. Marxist Thought in Latin America. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1984. Р. 132.

21 José Carlos Mariátegui. In Defense of Marxism // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 190.

22 Jaime Massardo. La larga ruta de Engels hacia América Latina // Investigaciones sobre la historia del marxismo en américa Latina. Santiago: Bravo y Allende Editores, 2001. P. 15.

23 Jaime Massardo. La larga ruta de Engels hacia América Latina // Investigaciones sobre la historia del marxismo en américa Latina. Santiago: Bravo y Allende Editores, 2001. P. 16–17.

24 См.: Alastair Davidson. Antonio Gramsci: Towards an Intellectual Biography. London: Merlin Press, 197. P. 112–116; и Williams. Proletarian Order. P. 42–43, 113.

25 José Carlos Mariátegui. Aniversario y balance // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 13.

26 Diego Meseguer Illán. José Carlos Mariátegui y su pensamiento revolucionario. Lima: Instituto de Estudios Peruano, 1974. Р. 141.

27 Michael Löwy. Marxism and Romanticism in the Work of José Carlos Mariátegui // Latin American Perspectives 25, no. 4, 1988). P. 76–88.

28 Meseguer Illán. Mariátegui. Р. 131.

29 См.: Testament of Leon Trotsky, February 27, 1940: http://www.marxists.org/testament-of-leon-trotsky.htm Неделю спустя Троцкий добавил в свой завет строки: «Но какими бы ни были обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее. Эта вера в человека и в его будущее дает мне даже сейчас такую ​​силу сопротивления, которую не может дать ни одна религия».

30 Mariátegui. In Defense of Marxism // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 208.

31 См.: Diego Meseguer Illán. José Carlos Mariátegui y su pensamiento revolucionario. Lima: Instituto de Estudios Peruano, 1974.

32 См.: Victor Villanueva and Peter Crabtree. The Petty Bourgeois Ideology of the Peruvian Aprista Party // Latin American Perspectives, no. 3, 1977. P. 57–76.

33 См.: Quijano. Coloniality of Power, Eurocentrism and Latin America // Nepantla: Views from the South 1, no. 3, 2000. Р. 533–580.

34 Mariátegui. The World Crisis and the Peruvian Proletariat // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011.

35 О прошлом Портокарреро см.: Wilredo Kapsoli. Mariategui y los congresos obreros. Lima: Biblioteca Amauta, 1980.

36 См.: Antonis Davanellos. The Fourth Comintern Congress: A Way to Claim Victory // International Socialist Review, 95, 2014–15.

37 Mariátegui. May Day and the United Front // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 342–343.

38 Wilredo Kapsoli. Mariategui y los congresos obreros. Lima: Biblioteca Amauta, 1980. P. 37.

39 Время формирования коммунистических партий в Латинской Америке: Мексика, 1919; Аргентина, 1920; Уругвай, 1921; Чили, 1922; Бразилия, 1921; Куба, 1925.

40 Mariátegui. Reply to Luis Alberto Sánchez // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 173.

41 См.: Duncan Hallas. Comintern in The Comintern. Chicago: Haymarket Books, 2007, chap. 5.

42 José Carlos Mariátegui. Seven Interpretive Essays on Peruvian Reality. Austin: University of Texas Press, 1971. P. 30.

43 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 457.

44 Цикл статей Мариатеги о Мексике см.: Temas de nuestra: https://www.marxists.org/espanol/mariateg/oc/temas_de_nuestra_america/index.htm

45 Полемика между Айя де Ла Торре и Мариатеги собрана во введении к «Семи очеркам…» Хорхе Басадре, xx–xxi.

46 Mariátegui. Anti-imperialist Point of View // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 274.

47 Сьерра - горная область андского высокогорья в центральной части и на востоке Перу.

48 José Carlos Mariátegui. Seven Interpretive Essays on Peruvian Reality. Austin: University of Texas Press, 1971. P. 16.

49 Айллу – традиционная община кечуа и аймара в Андах.

50 Diego Meseguer Illán. José Carlos Mariátegui y su pensamiento revolucionario. Lima: Instituto de Estudios Peruano, 1974. Р. 181–184.

51 Из El problema de la raza: https://www.marxists.org/espanol/mariateg/oc/ideologia_y_politica/paginas/tesis%20ideologicas.htm#II4

52 José Carlos Mariátegui. Seven Interpretive Essays on Peruvian Reality. Austin: University of Texas Press, 1971. P. 172.

53 Becker M. Mariátegui, the Comintern and the Indigenous Question in Latin America // Science and Society 70, no. 4, 2006. P. 450–479.

54 José Carlos Mariátegui. Seven Interpretive Essays on Peruvian Reality. Austin: University of Texas Press, 1971. P. 74.

55 Massardo J. El marxismo de José Carlos Mariátegui // Investigaciones sobre la historia del marxismo en América Latina. Santiago: Bravo y Allende Editores, 2001. P. 102.

56 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 313–314.

57 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 325.

58 См.: Leon Trotsky on Black Nationalism: https://www.marxists.org/history/etol/newspape/isj/1970/no043/trotsky.htm

59 См.: El problema de las razas: https://www.marxists.org/espanol/mariateg/oc/ideologia_y_politica/paginas/tesis%20ideologicas.htm#II4

60 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 338.

61 Angotti T. The Contributions of José Carlos Mariátegui to Revolutionary Theory // Latin American Perspectives 33, no. 2, 1986. P. 44.

62 Albert Flores Galindo. La agonía de Mariátegui. Lima: Centro de Estudio y Promoción de Desarrollo, 1982. P. 23–24.

63 См.: Lee Sustar. Self-determination and the “Black Belt” // Socialist Worker, June 15, 2012. http://socialistworker.org/2012/06/15/self-determination-and-the-black-belt

64 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 175.

65 Mariátegui. Anti-imperialist Point of View // Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 269.

66 John Riddell. Toward the United Front: Proceedings of the Fourth Congress of the Communist International, 1922. Chicago: Haymarket Books, 2012; John Riddell. How Socialists of Lenin’s Time Responded to Colonialism, December 14, 2014: https://johnriddell.wordpress.com/2014/12/14/how-socialists-of-lenins-time-responded-to-colonialism/

67 Vanden H.E., Becker M. José Carlos Mariátegui: An Anthology. New York: Monthly Review Press, 2011. P. 128.

Перевод статьи Ланса Сельфа