— На самом деле, я занимаюсь, в основном, вовсе и не музыкой. А Гражданская Оборона это вовсе не только те люди, что стоят на сцене.

Егор Летов улыбнулся, сидя в кресле, поглаживая рыжего кота. Я привез ему большой новый телевизор, подключив который, мы беседовали в гостиной его недавно отремонтированной квартиры. Всю площадь стен занимали стеллажи светлого дерева, плотно заставленные виниловыми пластинками, компакт дисками и книгами, что придавало гостиной вид дорогой библиотеки, которой она, по сути, и являлась. Компьютеры, вывезенные из ГрОб-рекордс, стояли ещё разобранными, гитара – прислоненной к стене. На проигрывателе крутился французский сборник тяжелых вещей The Rolling Stones.

— А чем же ты занимаешься, как не музыкой? Ты же сочиняешь песни, музыку и тексты. «Гражданская Оборона» знаменитая рок-группа. Вы записываете альбомы, ездите постоянно на гастроли. Тебя знают в России, да и в Мире как музыканта.

Летов улыбнулся ещё раз и отпустил кота на пол.

— Вот, скажем, ты работаешь компьютерщиком, на работе тебя так и знают, как компьютерщика. Я знаю, что ты коммунист. На твоей работе есть ещё коммунисты? Думаю, совсем наоборот. Такие убеждения не способствуют сейчас карьере. Да и на работе есть конкретные, достаточно узкие задачи, которые и надо решать. Да, мы музыкальная группа, выпускаем альбомы, выступаем с концертами. Но помимо этого, есть и другая задача. Гражданская Оборона, по сути,  –  это организация нового образа жизни, новых отношений между людьми.

Егор взял со столика пустую алюминиевую банку, сжал её в руке и швырнул в коридор.

— Это было не правильно. Сейчас я сделаю правильно.

Он поднялся с кресла, вышел из комнаты. И судя по звукам, поднял банку и отнес её в мусорное ведро, стоявшее на кухне.

— Итак, в первую очередь, нужно поступать правильно. Но не потому, что это какая-то догма. А потому, что свобода заключается в том, что что бы мы ни делали, важно понимать, что это не вредит другим людям. Каждый имеет право на счастье. Но не за счет несчастья другого. Но наше общество стоит сейчас не на этом. Людям проще воевать друг с другом, чем договориться о том, чтобы всем было хорошо.

— Как раз коммунисты борются за это. За свободу и справедливость. Есть коммунистическая партия, объединяющая людей. Есть опыт борьбы и строительства социалистического государства…

— Коммунистических партий есть даже несколько. И я видел лидеров многих из них. Причем и левых, и правых. В столице это одна тусовка. Баркашев был хорошо знаком с Анпиловым, часто общались, даже договаривались, как и где они будут критиковать друг друга. Зюганов вообще жил в одном доме с Ельциным. Как они могут быть противниками, как могут бороться друг с другом, если они даже живут вместе? Нельзя верить человеку только потому, что он называет себя коммунистом. Где был Зюганов в октябре 1993-го года? Когда в Белом доме гибли люди. Я уехал накануне его расстрела для того, чтобы координировать работу в Омске. У меня были десятки телефонов людей, которые там остались. Но пока я ехал, всё кончилось. Я звонил всем – телефоны не отвечали, ни сразу, ни позже. Даже не знаю, живы ли они, или все мертвы.

— И ты примкнул к Эдуарду Лимонову в создании Национал Большевистской Партии. Почему именно к нему?

— Потому, что совершенно точно не хотел сотрудничать с Баркашевым. Хотя к нему меня прямо зазывали. Только просили постричься и сменить косуху на что-то более им близкое по духу. А то как-то не их я имиджа. Но сославшись на то, что имидж мне дорог, я отказался. Какая речь может идти о свободе, справедливости и новом обществе, если подавляется индивидуальность во внешности, свойстве личности, которая никому не мешает.

Я вспомнил, как в апреле 1994-го года мне предлагали общие с Егором знакомые зарегистрировать региональное отделение НБП. Мы провели собрание, заявление о регистрации подписали 13 человек. Первой стояла подпись Летова, моя последней. На первомайскую демонстрацию мы вышли с газетами «Лимонка» и огромными красными флагами с белым кругом и черными серпом и молотом, кажется, их изготовила супруга Евгения Махно, тогдашнего гитариста ГО. Вид волосатых молодых парней в черных одеждах с невиданными ранее знаменами произвел фурор, но на этом всё и кончилось. Регистрация отделения так и не была осуществлена.

— Кроме вас с Лимоновым, был же ещё третий лидер НБП – Дугин.

— Никто его, вначале, лидером не считал. Да, он умел привлекать внимание напористой речью. Причем его манера говорить не останавливаясь, не давая собеседнику вставить слова, заставляла замолкать даже Лимонова. Но говорил он совершенный националистический бред. Из-за него НБП стали считать красно-коричневыми. И поэтому Лимонов от него в итоге избавился. Но точно не знаю. Меня при этом не было. Дугин жил у меня с неделю. Я даже думал, что его энергия поможет здесь в организации. Но он никуда не выходил из квартиры, только ел и пил за мой счет, ведя пространные беседы. В конце концов, мне это надоело, и я рассказал ему историю о неспокойной казахско-российской границе, что в двухстах километрах отсюда. А ещё о страшном диком коте мануле, обитающем в казахской степи, добирающемся до Омска и нападающем на людей. След Дугина простыл на следующий день. Больше его я не видел.

— Выступление на митинге «Трудовой России» – это было твое желание или тебя попросили об этом?

— На тот момент, я на самом деле, был частью движения, движения отчаянного, энергичного и даже безумного. Люди знали, что мы присутствуем на митинге, и они ждали чего-то такого. Анпилов пустил нас к микрофону и толпа до этого молчавшая просто взорвалась. Они пропели песни вместе с нами от начала до конца, а потом провожали грузовик, увозивший нас. Были концерты вместе с «Родиной» и «Инструкцией» в рамках «Русского прорыва». Мы и у КПРФ выступали, причем не так давно, это была работа. Музыканты, давая концерты, зарабатывают деньги. Нам же надо на что-то жить, покупать еду, одежду… Естественно, я никогда не выступил бы на мероприятии РНЕ или другой фашистской организации. И, конечно, «Единой России» тоже. 

— Кстати, о работе. Я слышал, что вам предлагали выступить на корпоративе. Как тебе это?

— Мне нравится выступать перед обычными людьми, на обычных концертах. И я стараюсь честно давать людям то, зачем они пришли. Было время, когда люди приходили просто поорать и что-нибудь сломать. Теперь люди приходят послушать, посмотреть и отдохнуть. Кто-то прыгает, кто-то танцует, машет руками. Все поют вместе с нами. Хорошо проводим время. А с тем концертом на меня сильно давили… Не хочу об этом говорить.

— То есть музыка для тебя это работа?

— Конечно. Я только этим и зарабатываю сейчас. Мы живем за счет концертов. Выпуск альбомов особо денег не приносит. Но их надо записывать, чтобы не стоять на месте. Ведь сочинительство это творческая часть работы, это самовыражение, но оно требует реализации. Наш менеджер живет за счет нас. Я это понимаю. Но он тоже делает свою работу. И мы ему платим. Каждая работа должна быть оплачена.

Мне посчастливилось побывать на концерте «Гражданской Обороны» в новосибирском клубе Рок-сити. Один из лучших концертов в моей жизни. Идеальное звучание, обеспеченное залом, аппаратурой и хорошим настроем музыкантов. Все было громко, энергично и очень красиво. Настоящий рок-н-ролл! От начала до самого конца люди в зале повторяли за Егором Летовым каждое слово, каждой песни. Не только тех, которые давно вошли в золотой фонд группы, но и изданных на тот момент недавно альбомов «Долгая Счастливая Жизнь» и «Реанимация». Под «Луч Солнца Золотого» парочки танцевали медленный танец и целовались. Под «Винтовку» и «Он увидел солнца» все неистово прыгали вскидывая «козу». После проведенного на танцполе фанзоны времени я снял с себя футболку и отжал с неё с поллитра пота. Ощущение было такое, словно я поднялся на Эверест и спустился с него.

— Через музыку, через песни ты передаешь людям какое-то послание? Ты пытаешься воздействовать на их разум? Пробудить их?

— Пробудить, пожалуй, верное слово. Гитарная рок-группа для этого и нужна в первую очередь. Рок это энергия, напор, революция, наконец. Воздействие на разум… Я много экспериментирую в этом направлении сам. И знаешь, совсем не всегда, то что я вкладываю в песню, люди понимают так, как я задумал. Например, наша песня «Всё идёт по плану», многие её воспринимает как гимн Перестройки, такой антисоветский манифест. А это совсем не так. Текст написал, когда работал на заводе художником-оформителем. Это ощущение человека, отпахавшего смену, пришедшего домой и упавшего в кресло перед телевизором. Но люди воспринимают каждый по-своему. И это нормально, как бы я к этому ни относился. Главное, чтобы творчество будило эмоции и мысли. Люди должны что-то делать, чтобы менять мир. Менять его к лучшему. Если наша музыка им это помогает – это наши люди. Люди Гражданской Обороны. Кстати, я хочу, чтобы ты оставался в Гражданской Обороне и дальше. Мы будем делать видео.

— Но никто из нас не делал видео. К тому же нужно оборудование и программное обеспечение. Будем привлекать ещё кого-то?

— Нет. Надо делать свое. Самим. Научимся делать и купим все необходимое.

Мы долго ещё обсуждали, каким должно быть первое видео. Набросали концепцию и некоторые детали. Я надеялся вернуться к этому позже, но чуть больше чем через месяц Летова не стало. Хорошо запомнил его слова, сказанные на прощание в тот раз:

— Партию надо делать тоже свою.

Дмитрий Гудз. 29.01.2023