Пульмановская стачка — одна из наиболее известных и хорошо изученных забастовок в истории американского рабочего движения. Эта хрестоматийность помимо очевидных плюсов имеет и существенные минусы — некритичный характер анализа источников, упрощенность трактовок и воспроизводство новыми поколениями установленных предшественниками штампов. Сами по себе штампы не обязательно ошибочны, но зачастую они препятствуют углубленному исследованию социальных процессов, лежащих в основе того или иного события.

Пульмановская стачка стала для Америки одновременно и крупным классовым конфликтом, и важной вехой в развитии профсоюзов, и очередной значимый толчок для эволюции американского социализма. Так, Пульмановская стачка явилась закономерным итогом почти двадцатилетнего комплексного кризиса общественных отношений. Одну его сторону представлял процесс синдикации и трестирования важнейших отраслей американской промышленности, то есть захват экономического пространства капиталом монополистического типа, ориентированным на вытеснение и подавление традиционных цеховых тред-юнионов и достигшим в этом деле заметных успехов. Другую — социальное творчество рабочих США, искавших новую, более эффективную форму противодействия удушающей хватке большого бизнеса. Такая форма была найдена в виде профсоюзов производственного типа, осуществляющих тотальный охват всех без исключения работников данного предприятия и данной отрасли.

Профсоюзное движение традиционно развивается крайне неравномерно. В переходные периоды, когда идет усиленный поиск новых методов борьбы и возникают необычные их образцы, как правило, выделяется некая лидирующая профессия, самим положением в хозяйственном организме приспособленная к выработке и внедрению социальных инноваций. На заре рабочего движения США застрельщиками создания цеховых союзов почти во всех городах стали печатники, как самые грамотные и мыслящие рабочие. Авангардной группой, прокладывавшей в США путь производственным тред-юнионам, сделались железнодорожники. От Великой стачки 1877 года и Красной коммуны Сент-Луиса через битву с олигархом Гульдом в 1886 они пришли к созданию в 1893 году Американского железнодорожного союза и Пульмановскому сражению. Каждое десятилетие по глобальной кампании национального значения!

В 1877 слабо организованные железнодорожники противостояли уже крупным, но все еще довольно разобщенным корпорациям. Анти-гульдовская «телеграфная война» была поединком с одним монополистом, практически показавшим пагубность разделения стачечников по цеховому признаку. Пульмановская стачка уже проходила как битва производственного профсоюза с организованными в Ассоциацию железнодорожными трестами. Характерно, что и начало железнодорожного «подъема влево» и его высшая точка сопровождались силовым вмешательством государства. Несмотря на то, что в обоих случаях в национальную стачку удалось вовлечь лишь меньшинство пролетариата, только применение армии позволило предпринимателям добиться прекращения забастовки.

Какие же факторы определили именно железнодорожников в качестве лидеров американского рабочего протеста последней четверти 19 века?

Во-первых, технически передовой характер их профессиональной деятельности. Уровень образования среди железнодорожников был значительно выше, чем у среднего рабочего. Например, лидер Пульмановской стачки Юджин Дебс окончил 8 классов школы, тогда как абсолютное большинство американских рабочих все еще ограничивались программой начальной школы.

Пульмановский вагон со стороны

Во-вторых, тесная экономическая связь с множеством отраслей промышленности и сельского хозяйства, ключевая роль в поддержании их взаимодействия. Железные дороги выполняли функцию кровеносной системы капитализма. Умелая закупорка транспортных сосудов сразу влекла за собой паралич коммерческого организма страны. Кроме того, широкие контакты железнодорожников позволяли вовлечь в стачку значительное количество рабочих смежных и даже «посторонних» отраслей. Передовая часть железнодорожников сама демонстрировала эталонные образцы солидарности, поддержав в 1886 году телеграфистов против Гульда, а в 1894 — вагоностроителей против Пульмана.

В-третьих, железнодорожники обладали высочайшей степенью мобильности и коммуникации. Это позволяло даже в условиях засилья монополий в СМИ и контроля олигархии над телеграфной сетью очень быстро обмениваться информацией в масштабах всей страны.

И, наконец, последнее, но, пожалуй, самое важное: во всех упомянутых стачечных битвах непосредственное участие принимали американские социалисты. Они возглавляли Коммуну Сент-Луиса и руководили «телеграфной войной» против Гульда. Знающий историю читатель, скорее всего, возразит: «Но ведь Дебс и другие вожаки Пульмановской стачки еще не были социалистами, они ими стали после забастовки, а партия Де Леона по сути устранилась из «реформистской» борьбы». Все это так, но, как это часто бывает в науке, традиционная схема верна лишь в первом приближении. При ближайшем изучении деталей Пульмановской стачки открывается несколько иная картина. Но не будем забегать слишком далеко вперед и рассмотрим все по порядку.

МОНОПОЛИЯ ПУЛЬМАНА И ПОЛОЖЕНИЕ ЕГО РАБОЧИХ

Зеленый пульмановский вагон с розеткой ордена Ленина стоял в тупике, в самой середине площадки доменного цеха. Так, с описания расположенного в вагоне выездного штаба газеты «Комсомольская правда», начинается 23 глава знаменитого романа Валентина Катаева «Время, вперед!», повествующего о трудовом героизме эпохи первых пятилеток.

Возясь с установкой крана, чтобы перевернуть тяжелый пульмановский вагон, Анисимов пропустил момент прихода поезда. А когда услышал крики "Ура!" и оглянулся, увидел уже остановившийся, тяжело дышащий, высокий черный паровоз и длинный ряд вагонов, из которых в обе стороны сыпались черные вооруженные люди. Всю станцию запрудила огромная движущаяся толпа. А это уже один из ключевых моментов классического рассказа Михаила Арцыбашева «Кровавое пятно», описывающего психологический механизм «распрямления» забитого жизнью мелкого чиновника и превращения его в революционера. И здесь мы видим пульмановский вагон, теперь уже как часть баррикады.

Сконструированный в 1864 году предпринимателем Джорджем Пульманом комфортабельный спальный вагон настолько распространился по странам и континентам, что стал культурным явлением и крепко прижился в «большой» литературе. В «пульман» садятся герои Владимира Набокова, Михаила Шолохова и Френсиса Фицджеральда, с ним имеют дело персонажи Гиляровского, Платонова и Горького. В пульмановском вагоне происходит «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи, и в нем частенько передвигаются по Англии Холмс и Ватсон.

Триумфальное шествие «пульманов» положило начало формированию нового монополиста на рынке вагоностроения - Pullman Palace Car Company. К середине 1890-х Джордж Пульман контролировал значительную долю рынка в своей отрасли, а в пассажирском вагоностроении был настолько непререкаемым лидером, что мог позволить себе не продавать спальные вагоны железнодорожным компаниям, а сдавать их в аренду. Чистые финансовые резервы империи Пульмана на банковских счетах к началу стачки составляли 25 миллионов долларов — огромная сумма для конца 19 века.

Пульмановские вагоны для бизнес-класса изнутри

В основе предпринимательского успеха Пульмана лежали не только технические и коммерческие инновации, но и беспощадная эксплуатация работников. Весь персонал главного завода по производству спальных вагонов обязан был проживать в специально построенном городе Пульман в 23 километрах к югу от Чикаго. В этом городе все принадлежало Пульману. Отработав день на его заводе, трудящийся покупал продукты по завышенным ценам в магазине компании и возвращался в квартиру, арендованную у компании втридорога. Формально рента казалась низкой в сравнении с Чикаго или Нью-Йорком. За койко-место в рабочей казарме поначалу взимали всего 50 центов в месяц! Однако, Пульман взвинтил стоимость коммунальных услуг и, таким образом, компенсировал себе заниженную в рекламных целях квартирную плату.

Рента тоже постепенно росла и к 1894 году превысила среднюю по Чикаго на 20-25%. В среднем совокупная месячная квартплата на момент начала стачки составляла 14 долларов. Буквально за городской чертой можно было снять такую же комнату на треть дешевле, а продукты купить на фермерских рынках, но Пульман увольнял «нелояльных» фирме работников.

Даже церковь, которую рабочий был обязан посещать по выходным, являлась частной собственностью Джорджа Пульмана и арендовалась приходом. Естественно, если рабочий оказывался «нехристем», то есть отказывался платить Пульману за посмертное спасение, его рассчитывали. Таким образом, олигарх стремился к монополии не только на производство вагонов, но и на души и кошельки своих рабочих.

Город официально приносил Пульману прибыль в 4-4,5% годовых и, по уверению наследников, так никогда и не окупил вложенный в него капитал. Между тем, сведения из налоговой отчетности указывают, что даже одни только учтенные доходы от города вернули основателю к моменту его смерти в 1897 году почти 90% инвестированных средств. Сколько было не отраженных в «белой» бухгалтерии доходов, история умалчивает. Джордж Пульман умел выколачивать деньги из своих горожан.

Жители Пульмана фактически не имели реальных политических и гражданских прав, что привело в 1898 году к судебному процессу. Верховный суд штата Иллинойс, памятуя о недавней стачке, принудил бизнесмена продать свою феодальную вотчину муниципалитету Чикаго с тем, чтобы установить в городке режим «нормального» местного самоуправления. До этого момента единственным «выборным» органом в городе оставался школьный совет. И то только потому, что иначе нельзя было рассчитывать на образовательные дотации из казны штата. Естественно, «выборы» проходили практически открыто, побеждали на них лишь кандидаты, одобренные хозяином города. Остальных чиновников Пульман назначал сам.

Работник Пульмана был со всех сторон огражден от «греха»: не мог выпить после смены, потому что компания продавала только элитный алкоголь, что делало пьянство доступным лишь местным богачам; не мог отправиться в чикагский мюзик-холл (компания не поощряла служащих, посещающих увеселительные заведения, не принадлежащие Пульману); не мог читать книги, кроме одобренных Пульманом и включенных в ассортименты местной библиотеки и книжного магазина. Собрания и митинги можно было проводить только по согласованию с компанией. Протестантский пастор Карвардин, деятельность которого не одобрял Пульман, вспоминал, что ему пришлось арендовать помещение за пределами городка, а рабочие приходили на проповеди тайком по ночам.

Важной составляющей экономической стратегии Пульмана являлось вытеснение квалифицированного труда неквалифицированным с одновременным снижением заработной платы. Достигалось это за счет расчленения производственного процесса на все более мелкие операции, доступные рабочему без особых профессиональных навыков. Другим методом увеличения прибыли стал постепенный переход от фиксированной дневной зарплаты к сдельщине, причем реформа проделывалась так хитро, что, работая фактически больше, сотрудник получал меньше, чем раньше. Само производство шло в обстановке непрерывного стресса и потогонного давления со стороны мастеров и других мелких начальников. Помимо поощряемой хозяином иерархической «уставщины» процветали грубость и разнообразные злоупотребления, например, взятки деньгами, выпивкой и женами за более выгодные условия труда.

Карикатура на Пульмана

Пресса восторгалась мудрой заботой капиталиста о своих подопечных. Рабочие же копили напряжение, которое прорвалось наружу в 1894 году во время Пульмановской стачки.

АМЕРИКАНСКИЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ СОЮЗ И СОЦИАЛИСТЫ

Несмотря на все попытки изолировать их от рабочего движения, вагоностроители Пульмана к 1894 году установили связь с новым передовым тред-юнионом, Американским железнодорожным союзом (АЖС), созданным группой видных активистов, недовольных пассивной позицией традиционных железнодорожных братств. АЖС принимал в свои ряды на равных условиях любого рабочего без ограничений пола, вероисповедания, языка, специальности, квалификации и принадлежности к другим тред-юнионам, который имел хоть малейшее отношение к железнодорожному транспорту, его производству, ремонту и обслуживанию, то есть пускал к себе, например, шахтеров и докеров. При этом Дебсу не удалось добиться согласия большинства учредителей на принятие в АЖС негритянских рабочих. Причиной в основном был все-таки не расизм, хотя и довольно распространенный в тогдашнем рабочем движении США, а наивная надежда на союз с АФТ, которая в ту пору проводила жесткую линию на сегрегацию.
Единый членский взнос составлял всего 1 доллар в год. Однако, первички и коллективные члены АЖС могли установить дополнительные взносы. АЖС не исключал членов за неуплату взносов, если она была вызвана безработицей, не копил неуплаченные взносы как долги и не ограничивал неплативших в правах. Все эти моменты вкупе с руководством, состоявшим в значительной степени из проверенных в десятилетиях классовых боев вождей, имевших за плечами множество выигранных забастовок, превращали АЖС в самый крутой и прогрессивный тред-юнион США. Неудивительно, что за единственный год существования в Американский железнодорожный союз вступили 150 тысяч человек, образовавших более 400 местных отделений. Для сравнения официальная численность всей Американской Федерации Труда (АЖС не входил в нее) в тот же год не превышала 250 тысяч человек.

Лидером АЖС был Юджин Дебс, в ту пору секретарь-казначей и редактор журнала Братства паровозных кочегаров и машинистов (БПКМ), одного из самых прогрессивных цеховых профсоюзов США.

К моменту создания АЖС Дебс успел побывать муниципальным депутатом и членом Ассамблеи штата Индиана от партии демократов, то есть не был наивным новичком в политике, каким его пытаются иногда представить. Известно, что социализмом Дебс всерьез заинтересовался, отбывая тюремный срок после Пульмановской стачки. Есть все основания полагать, что он и ранее контактировал с социалистами, в том числе и по профсоюзной линии. В 1877 году во время Великой железнодорожной стачки Юджин Дебс уже входил в число секретарей БПКМ, активно боролся против забастовки (до 1885 года Дебс был сторонником арбитража и противником стачек) и просто по должности никак не мог не соприкоснуться с кадрами Социалистической рабочей партии. Известно также, что Дебс следил за событиями после Хеймаркетской трагедии 1886 года, а значит не мог не знать, пусть и в искаженном виде об идеологии анархизма.

Юджин Дебс

И он не был в этом смысле исключением в среде руководителей АЖС. Вице-президентом Американского железнодорожного союза являлся лидер профсоюза кондукторов Джордж Ховард, человек, принимавший непосредственное участие в стачке 1877 года, хотя и занимавший в ней непоследовательную и путаную позицию. Ховард — крайне противоречивая фигура в истории тред-юнионов США. Один из зачинателей и теоретиков перехода от цехового принципа организации к производственному, блестящий оратор, он выступил против всеобщей забастовки 1894 года, но при этом выполнил решение профсоюза и угодил в тюрьму. После отсидки Ховард продолжил профсоюзную деятельность, но уже как оппортунист, хотя и не изменил мнения о необходимости создания производственных профсоюзов. С 1899 года он прекратил практическую деятельность а рабочем движении, занявшись фермерством в Арканзасе и выступая исключительно в качестве теоретика.

В числе девяти лидеров АЖС (членов Совета Директоров) мы находим и такую необычную личность как Фрэнк Арнольд. Арнольд, тоже участник Великой стачки 1877 года, покинул ряды рабочего класса, сумев получить высшее образование, и к 1893 году занимался бизнесом и юридической практикой, ухитрившись даже избраться прокурором города Коламбус в штате Огайо. В руководство АЖС он вошел как новый лидер БПКМ, вернувшийся в ряды организации, чтобы сменить Дебса, возглавившего АЖС. Забастовка 1894 года никак не сказалась на судьбе Арнольда, продолжившего заниматься бизнесом и даже поступившего на госслужбу.

Таким образом, минимум двое лидеров АЖС помимо Дебса имели опыт участия в забастовке общенационального уровня. Безусловно почти все из девяти Директоров АЖС неоднократно возглавляли и выигрывали локальные стачки, в ходе которых неизбежно должны были соприкасаться с социалистическим движением.

Немаловажно, что центром Американского железнодорожного союза стал Чикаго, один из самых левых на тот момент городов США. Здесь в 1870-80-е годы социалисты избирались в муниципальный совет и парламент штата, занимали третье место на выборах мэра, получив десятки тысяч голосов. Формальным руководителем городской организации АФТ являлся социалист Томас Морган. Правда, его влияние скорее зависело от его профсоюзного авторитета, чем от членства в Социалистической рабочей партии (СРП).

Сложившийся вокруг АЖС профсоюзный костяк, конечно, не был в массе социалистическим, но находился под определенным влиянием социализма как важной составной части американской рабочей культуры. Среди членов нового производственного профсоюза многие тысячи голосовали за кандидатов-социалистов, десятки тысяч бастовали под руководством левых активистов, сотни читали марксистскую литературу или хотя бы прессу СРП. Важным пунктом взаимодействия социалистов и членов АЖС был газета «Рейлвэй таймс» (Railway Times), формально выпускавшаяся местными отделениями железнодорожных братств АФТ, но фактически активно поддерживавшая новый профсоюз Дебса. В газете постоянно сотрудничали представители СРП. Общий орган профсоюзов Чикаго «Чикагский рабочий» (Chicago Workman) также симпатизировал АЖС, и в нем тоже публиковались социалисты.

Важным свидетельством активного участия социалистов в Пульмановской стачке являются протоколы августовской 1894 года Чикагской городской конференции по выдвижению на выборах кандидатов от широкого блока прогрессивных сил — Народной партии. По составу делегаты представляли: собственно Народную партию — 130, АЖС — 189, СРП — 130, Рыцарей труда — 58, прочие организации — 19. На конференции АЖС, СРП и Рыцари труда выступали единой силой. Совершенно очевидно, что столь тесное политическое сотрудничество АЖС и местного отделения СРП было бы невозможно без активного участия последней в только что завершившейся Пульмановской стачке. Трудно представить, чтобы железнодорожники стали блокироваться перед выборами с рабочими организациями, которые их предавали во время забастовки (союз с АФТ был отвергнут).

Действительно, при анализе переписки, относящейся к состоявшейся в разгар стачки конференции Народной партии Иллинойса в Спрингфилде, обнаруживается важный факт: Юджин Дебс лично распорядился выпустить поезд с делегатами из Чикаго, чтобы они могли прибыть на конференцию вовремя. В состав делегации входили в том числе социалисты, анархисты, Рыцари труда, члены АФТ и АЖС. Аналогичные указания получили бастующие и в других городах. В течение всей стачки делегации СРП и других левых организаций могли перемещаться по стране, кроме случаев, когда это невозможно было по техническим условиям забастовки. Иногда АЖС предоставлял им специальные поезда.

Партийцев среди актива АЖС в силу сектантства делеонистов было мало, и они не играли ключевых ролей, но массовая база для новой соцпартии закладывалась как раз в этом профсоюзе. Поэтому смешной и нелепой выглядит рисуемая в некоторых случаях схема: проигравший стачку Дебс в тюрьме почитывает Маркса, прозревает, обращается подобно пророку к темной массе членов АЖС, и многие из них мигом перекрещиваются в социалистов. Нет, актив АЖС культурно уже вполне был подготовлен к восприятию социализма. Не хватало лишь яркого лидера и крепкого пинка работодателей.

К сожалению центральное руководство СРП не очень способствовало успеху забастовки. Позиция Де Леона как главного редактора официальной национальной газеты СРП «Народ» (People) в разгар борьбы заключалась в угощении читателей заумными теоретическими статьями, поучающими бастующих просвещаться научным социализмом. За все время Пульмановской стачки Де Леон выпустил о ней лишь две передовицы 8 и 15 июля, когда исход битвы был уже предрешен. Зато причинам провала АЖС он посвятил специальную статью, несомненно, очень правильную и идейно выдержанную, но опять же сугубо теоретическую и не имеющую никакой практической ценности, кроме чисто пропагандистской. В этом во все времена и заключается суть политического сектантства: говорить принципиально верные вещи, никак не увязывая их с конкретной ситуацией.

Дебс и чикагские члены СРП, наоборот, выдвинули план развития борьбы путем превращения профессиональной стачки во всеобщую забастовку. Имеющиеся данные о многочисленных акциях протеста, не связанных напрямую с Пульмановской стачкой, но стимулированных ее примером, показывают, что это был не авантюристический план, а трезвый расчет, опирающийся на реальную массовую тенденцию. Как национальный лидер СРП Де Леон обладал не меньшей информацией, чем Дебс, но «блестящему марксисту» не хватило ума сложить два и два. Актив партии, несмотря на малую численность, мог подвигнуть местные организации АФТ на общенациональную забастовку. В 1877 году при начале железнодорожной забастовки предшественник Де Леона Филип Ван Паттен сразу схватил существо момента и смело послал знаменитый циркуляр, указывая своей новорожденной неопытной и плохо организованной партии возглавить местные протесты, выдвигая программу социализма наряду с экономическими требованиями. Этот гениальный в своей простоте ход моментально выдвинул крохотную организацию в качестве общегосударственного лидера забастовки и дал толчок настоящей борьбе за рабочее самоуправление, вершиной которой стала Коммуна Сент-Луиса. Де Леон в отличие от Ван Паттена располагал поддержкой тысяч профсоюзных активистов, прошедших школу стачек и тюрем, работавших не в сырой массе, а в организованных многочисленных тред-юнионах. Но ни он, ни его окружение, не поднялись на высоту момента и не повели дело к общенациональной забастовке. Исторический шанс был бездарно упущен.

ХОД СТАЧКИ

В 1893 году в США разразился очередной экономический кризис, в результате которого к весне 1894 года без работы оказались 6 миллионов человек. Заработная плата остальных трудящихся повсеместно сократилась не менее, чем на 10% (в среднем по стране на 15-20%). Выброшенные на улицу люди активно протестовали. От Калифорнии до Вашингтона малыми группами прошагал 70-тысячный марш безработных, чтобы вручить федеральному правительству петицию. 1 мая 1894 года в столицу прибыла первая группа из тысячи человек, к которой присоединились еще 20 тысяч местных рабочих. Шествие в итоге разогнали, его лидеры были арестованы. Другие группы полиция рассеяла по пути.

Активно развивавшееся еще до начала кризиса забастовочное движение получило новый импульс в связи с наступлением бизнеса на жизненный уровень американских трудящихся. Государство вмешивалось в социальные конфликты, применяя вооруженную силу для защиты интересов владельцев предприятий. Сами предприниматели также не стеснялись терроризировать рабочих с помощью вооруженных наемников. Очень важно понимать, что к 1894 году подавление стачек с применением армии, полиции, частных детективов или парамилитарных отрядов было в США совершенно обычным делом. Общественный резонанс возникал не от самого факта вовлечения силовых структур, а от крупных масштабов их применения, значительного количества жертв и грубого попрания «приличий», то есть законодательно установленного «демократического декорума».

В то же время не всегда силовой вариант помогал бизнесу добиться действительных успехов. В первой части статьи уже приводился пример с пирровой победой бруклинской трамвайной компании, достигнутой с помощью милиции штата. Можно еще вспомнить безуспешный ввод национальной гвардии в Айдахо в 1893 году, чтобы приструнить Западную федерацию горнорабочих. Ни вооруженные провокации, ни тюремное заключение лидеров не смогли сломить фанатичную в хорошем смысле солидарность горняков. Когда шахтовладельцы поняли, что победить могут, лишь уничтожив физически несколько тысяч рабочих, они предпочли признать профсоюз и согласиться на его весьма умеренные условия.

Сигналом к началу стачки вагоностроителей в Пульмане послужило масштабное сокращение заработной платы от 25 до 40% при сохранении прежнего завышенного уровня потребительских цен. Оно началось осенью 1893 года и продолжалось до мая 1894 года.
Пульмановский менеджмент лил крокодиловы слезы, призывая затянуть пояса в тяжелое для фирмы время. Между тем, сухие цифры налоговых отчетов бесстрастно уличают Пульмана во лжи. В 1893 году он выплатил жалованья на 7 миллионов 220 тысяч долларов, а в 1894 — на 4 470 тысяч. Фонд зарплаты уменьшился, таким образом, на 2 миллиона 750 тысяч долларов. Дивиденды же увеличились на 360 тысяч с 2 миллионов 520 тысяч до 2 миллионов 880 тысяч. Падение зарплат привело семьи рабочих к катастрофе. После выплат за жилье в их распоряжении на месяц жизни оставалось от 2 до 12 долларов, то есть многие были фактически поставлены на грань голодной смерти, ведь продовольствие в Пульмане тоже стоило дорого.

Плакат к митингу 22 мая

Вагоностроители выдвинули компании простые экономические требования: увеличить зарплату или снизить все цены в городе. После неудачных переговоров с работодателем наиболее радикальная часть вагоностроителей (около трети от числа всех рабочих) в течение марта-апреля 1894 года вступила в ряды АЖС.

В американской историографии Пульмановскую стачку часто характеризуют как wildcat strike, то есть стихийную забастовку. Это не соответствует действительности. В процессе переговоров с Пульманом образовался комитет из 46 человек, который представлял интересы всех рабочих, вступивших в профсоюз и неорганизованных, поддержавших забастовку и голосовавших против нее. 10 мая 1894 года после разоблачения фальсификации финансовых документов, призванных доказать работникам «убытки» компании, Пульман уволил троих наиболее решительных делегатов комитета, что спровоцировало начало стачки 11 мая. При этом комитет раскололся. Лишь 9 его членов голосовали твердо за стачку, остальные против или воздержались или оговорили определенные условия. Эта девятка отделилась и образовала ядро стачкома, получившего постепенно полномочия от 4 тысяч рабочих. Комитет назначил отряд из 300 человек выполнять обязанности полиции и взял имущество Пульмана под охрану от мародеров. В ответ Пульман закрыл все предприятия, склады и торговые точки города и уехал на восток США. В город прибыл Юджин Дебс. Выступая перед пульмановцами, он заявил:

Мне не нравится патернализм Пульмана. Он вечно говорит: что мы можем сделать для бедных рабочих?  Вопрос: что мы можем сделать для себя сами?

С 9 (по другим данным с 12) июня в Чикаго непрерывно заседал съезд Американского железнодорожного союза. 21 июня 1894 года АЖС уведомил компанию Пульмана, что по решению съезда, если в течение четырех дней не будет достигнуто соглашение о третейском разбирательстве Пульмана с вагоностроителями, начнется стачка солидарности и тотальный бойкот продукции компании. Получив отказ, угрозу привели в исполнение.

26 июня 1894 года вагоны производства Пульмана превратились в «чумные» для каждого честного железнодорожника США к западу от Чикаго. Заодно бойкотировали все поезда компаний, применяющих труд штрейкбрехеров. Исключение было сделано для продовольственных составов и то только в случае перевозки самых необходимых продуктов питания, не относящихся к премиум-сегменту.  Пассажирские поезда без спальных вагонов Пульмана ходили также свободно. Следует, однако, признать, что не везде решение руководителей стачки исполнялось дисциплинированно. В ряде случаев имели место эксцессы и перегибы, когда рабочие пытались блокировать и поставку продуктов питания и перевозку пассажиров. Конечно, Дебс и другие лидеры старались максимально быстро решить подобные проблемы.

Юджин Дебс к тому же проявил необыкновенное тактическое мастерство в управлении общественным мнением. Когда вдова одного из калифорнийских железнодорожных магнатов из-за стачки застряла на промежуточной станции, по личному распоряжению лидера АЖС ее частный пульмановский вагон пропустили до Сан-Франциско, но при этом украсили лозунгами в поддержку забастовки и профсоюзной символикой. Пресса широко разрекламировала эту поездку.

К 28 июня бастовали уже 18 тысяч рабочих шести железных дорог. К 29 июня в забастовку, имевшую ярко выраженные черты кампании бойкота, включились почти 100 тысяч рабочих с 24 железных дорог. К началу июля их число по различным оценкам достигло от 100 до 250 тысяч человек. Такой разброс объясняется разными методиками подсчета. Минимальное число определяется по количеству ячеек АЖС, подтвердивших своими протоколами решение съезда организации. Однако, это не значит, что оставшаяся треть АЖС не бастовала. Часть рабочих просто не имела дела с продукцией Пульмана и ограничивалась отчислениями в забастовочный фонд. Кое-кто имел уже опыт общения с Фемидой, такие ячейки прозорливо не стали изготавливать документальные доказательства участия в «заговоре». Максимальное число включает в себя массу локальных стачек, несомненно вызванных общенациональным подъемом, но ни по конечной цели, ни организационно никак не связанных с Пульмановской стачкой. Истина, как обычно при подобных подсчетах, находится где-то посередине. Если приплюсовать к участвовавшим членам АЖС поддержку независимых профсоюзов, «Рыцарей труда», неорганизованных рабочих и меньшинства железнодорожных братств (АФТ официально отказалась бастовать, но часть ее членов не выполнила решение), а также группы вроде «ньюсбоев», которые бойкотировали продажу газет с рекламой Пульмана, то мы получим примерно 170-200 тысяч забастовщиков.

Начало забастовки

29 июня в Чикаго состоялся рабочий митинг солидарности, собравший 4,5 тысячи участников, из них около полутора тысяч представляли АЖС. В своем выступлении Юджин Дебс отметил, что стачка приобрела принципиальный характер и по своему значению «превратилась в соревнование между производственными классами и властью денег в этой стране».

Не только рабочие поддержали вагоностроителей и АЖС. К кампании бойкота присоединились некоторые слои среднего класса и даже часть малого и среднего бизнеса. Большое давление на железнодорожные компании оказали, например, фруктоводы Калифорнии, чуть не потерявшие урожай из-за простоя транспорта. В Монтане гремел проповедями популярный методистский священник Дженнингс. В одном из выступлений он сравнил бастующих с борцами за независимость США, а их противников — с иноземными оккупантами и назвал их сторонниками аристократии. Пообещав загробные муки в аду всем, кто мешает святому делу забастовки, пастор «во имя Христа» лично возглавил борьбу со штрейкбрехерами и весьма успешно! В самом Чикаго протестантский священник Уильям Карвардин обличал Джорджа Пульмана, ссылаясь на Евангелия, и, тем самым, способствовал вовлечению в стачку наиболее отсталых верующих рабочих.

Суфражистка и будущий лауреат Нобелевской премии мира Джейн Аддамс вспоминала, что, приехав 9 июля в Чикаго, обнаружила одну из улиц, заполненной публикой с символикой бастующих (белой лентой) на одежде. Даже мэр Чикаго Джон Хопкинс, имевший коммерческий конфликт с Пульманом, принял участие в бойкоте, пожертвовав деньги и указав полиции не вмешиваться в стачку, пока нет насилия. Крупнейшая по тиражу газета города «Чикаго таймс», ориентированная на продажи среди бедноты, из коммерческих соображений поддержала забастовку (с оговорками против революции) и в основном сохранила эту линию даже после введения войск.

Губернатор Иллинойса Джон Альтгельд тоже не забыл, что Джордж Пульман предпочел финансировать на последних выборах его соперника, а вот рабочие голосовали «правильно». Поэтому он всячески уклонялся от использования для усмирения бастующих милиции штата, пока его не принудили к этому судебным ордером. Точно так же поступил и мэр Чикаго, направивший полицию на разгон забастовки лишь по судебному приказу.

С другой стороны, та же Джейн Аддамс отмечала, что постепенно среди образованной части общества росло недовольство, раздражение и враждебность к рабочим, хотя лишь некоторые открыто поддерживали вооруженное насилие против них.

Пульман и железнодорожные компании обратились за помощью к федеральному правительcтву. Посредником выступила ГАУ - Генеральная Ассоциация Управляющих (General Managers Association), организация топ-менеджмента 24 крупнейших железнодорожных компаний США (совокупная прибыль за 1894 год — более 100 миллионов долларов, персонал — более 220 тысяч человек), самым непосредственным образом связанная с крупнейшими отраслевыми бизнесменами, но формально выступавшая как некий технический клуб нейтральных специалистов, озабоченных обеспечением перевозок, а вовсе не прибылями своих хозяев. Это было, конечно, неправдой, поскольку ГАУ фактически являлась площадкой для картельных сговоров, в том числе и по вопросам заработной платы.

28 июня ГАУ назначила Джона Игана «директором сопротивления», то есть отдала под его команду все охранные и боевые структуры различных компаний. Руководить «гражданской» стороной борьбы должен был Эверетт Сент-Джон.

Первой его мерой было внесение всего членского состава АЖС в черный список ГАУ. Компании торжественно обязались не принимать на работу ни одного человека, состоявшего в этом профсоюзе.

Рабочие Пульмана во время забастовки

Затем к делу подключили окружного прокурора Чикаго Томаса Милкриста. Он подсказал «законный» способ вмешаться в конфликт федеральной власти, поскольку на мэра и губернатора рассчитывать не приходилось. По плану Милкриста вагоны Пульмана следовало использовать для перевозки почты и других государственных нужд, либо просто цеплять в одни составы с почтовыми вагонами. Бойкот этих поездов по закону автоматически превращался в заговор против безопасности государства. Чтобы охватить максимальное количество вагонов Пульмана, почту делили на мелкие партии. Убытки от недогруза компании брали на себя. План Милкриста начал выполняться в ночь на 30 июня. Уже утром он смог телеграфировать в Вашингтон о совершении бастующими федерального преступления.

ГАУ поддерживала на выборах президента Гровера Кливленда и имела при нем своего человека, генерального прокурора США Ричарда Олни, в прошлом юриста железнодорожной компании и адвоката богатейших семей Бостона. Олни и ряд его родственников, друзей и клиентов, были акционерами различных железнодорожных корпораций и несли от забастовки прямые убытки. Ни о каком даже формальном нейтралитете в этом случае не могло быть и речи.

Олни назначил в Чикаго для расследования обстановки своего «беспристрастного» представителя, адвоката ГАУ Эдвина Уокера. 1 июля 1894 года ГАУ с помощью платных агентов спровоцировала беспорядки в Чикаго. Уокер телеграфировал «шефу»: закон и порядок больше не действуют в Чикаго (буквальный текст: law and order had broken down in Chicago). На следующий день генпрокурор добился от федерального окружного суда в Чикаго предписания прекратить бойкот и забастовку. Документ в том числе запрещал любую пропаганду бойкота продукции компании Пульмана. 2 июля Дебс получил извещение об этом решении, но по согласованию с другими лидерами АЖС игнорировал его.

Тем временем, Джон Иган тоже не сидел без дела. Он попытался переломить общественное мнение, несмотря на подкуп прессы, симпатизировавшее стачке. С этой целью его охранники 2 июля прекратили движение пассажирских поездов, мотивируя это опасностью насилия со стороны забастовщиков.

4 июля в День Независимости президент Гровер Кливленд ввел в Чикаго 1200 (к 10 июля уже около 2 тысяч) солдат пехоты, кавалерии и легкой артиллерии под командой генерала Майлза для обеспечения выполнения судебного постановления. Они разместились лагерем у местного озера. Им помогали 4000 милиционеров штата, 3500 городских полицейских, федеральные маршалы и «помощники маршалов» - несколько тысяч наемников ГАУ, главным образом из числа железнодорожных конторщиков. В общей сложности вооруженные силы «порядка» в Чикаго составили около 14 тысяч бойцов. Надо отметить, что министр обороны Ламонт и ряд других чиновников высказались против использования армии для урегулирования «коммерческого» конфликта. Тем не менее, Кливленд направил свыше 16 тысяч солдат на защиту интересов Джорджа Пульмана и его партнеров в различных штатах.

Солдаты во время стачки

Не везде применение силы проходило гладко. 4 июля 1894 года третья рота милиции Сакраменто в Калифорнии взбунтовалась и отказалась сражаться против железнодорожников. Первая и вторая роты вышли на защиту депо, но, обнаружив среди митингующих своих родственников и друзей, начали мелкими группами переходить на их сторону. Точно так же поступили срочно доставленные в Сакраменто милиционеры из Сан-Франциско. Когда они выгружались из поезда на страшной жаре, голодные и уставшие, к ним подошли не ожидаемые кровавые бунтовщики, а пожилые работницы с едой и прохладным питьем для «сынков». Одна из рот, почти полностью состоявшая из рабочих, моментально разобравшись в ситуации, просто взяла винтовки и ушла в распоряжение местного стачкома. Другие отдали свое оружие стачечникам или повредили его, не желая стрелять в народ. Опасаясь потерять контроль над войсками, командиры увели солдат прочь. Пришлось вызывать федеральную армию, причем рабочие при поддержке милиционеров дали ей вооруженный отпор, хотя и безуспешный.

Примечательно, что первые жертвы «беспорядков» появились только после того, как власти приступили к наведению «порядка». По официальным данным за дни забастовки в Чикаго были убиты 13 человек и 53 ранены. Пресса отмечала, что армия провоцировала рабочих на акты агрессии, препятствуя мирному осуществлению забастовки.

5 июля Дебс еще раз предложил Пульману решить спор в арбитраже, но олигарх уже закусил удила, твердо решив преподать черни наглядный урок. В ночь с 5 на 6 июля провокаторы ГАУ подожгли семь больших зданий, построенных к Всемирной выставке 1893 года. В колоссальном пожаре погиб человек, четверо были ранены. Вину само собой попытались возложить на «анархистов» из АЖС. Интересно, что официальное расследование, проведенное по требованию страховых компаний, не смогло найти виновников пожара.

С 6 июля силовики приступили к систематической и повсеместной охране железных дорог в 27 штатах, защищая работу штрейкбрехеров. Рабочие отвечали разрушением станций, путей и телеграфных линий, поджигали вагоны. В первые же сутки после вмешательства федералов было сожжено свыше ста вагонов. Общий ущерб имуществу компаний за этот день составил 340 тысяч долларов.

В ночь с 6 на 7 июля уже в одном только Чикаго сожгли 700 вагонов. Утром на пересечении 49-й и Лумис-стрит состоялось форменное сражение между армией и жителями, вооруженными булыжниками. Солдаты открыли огонь, убив четверых и ранив 20 человек. На следующий день президент Гровер Кливленд выпустил прокламацию, санкционирующую переход армии от обороны поездов к атаке на всех участников стачки, кто не прекратит ее к полудню 8 июля.

9 июля АЖС предпринял последнюю попытку договориться с Пульманом об арбитраже. В делегацию от бастующих на этот раз вошли лидеры местных тред-юнионов и олдермены, а возглавил ее лично мэр Хопкинс. Королю спальных вагонов предложили состав арбитражного комитета из двух судей, двух представителей компании и пяти независимых граждан, которым доверятся обе стороны конфликта. Как видим, рабочие не настаивали на собственных представителях в арбитраже. Но даже такое предложение Пульман отверг, как и обращение мэров 50 городов, последовавшее 12 июля. ГМА тоже отказалась от переговоров при посредничестве Хопкинса. Вместо этого был инициирован судебный процесс против Дебса и его заместителей, они были арестованы, а штаб-квартира АЖС в Чикаго разгромлена.

Дебс обратился к рабочим Чикаго с призывом не поддаваться на провокации и ответить на насилие общегородской стачкой. Местный актив АФТ сильно склонялся в пользу этого решения. 11 июля конгресс тред-юнионов Чикаго постановил бастовать. Однако, 12 июля состоялось совещание узкого состава забастовочной комиссии Чикаго с Дебсом, Гомперсом и национальными лидерами отраслевых союзов, на котором консерваторы смогли уломать местных профбоссов отказать в поддержке «конкурентам» из АЖС. Существуют веские доказательства связи между Гомперсом и ГАУ. Например, когда перед совещанием Гомперс понял, что местные лидеры тред-юнионов откажутся беседовать с ним без Дебса, он сумел добиться его временного освобождения из тюрьмы и участия в заседании. Это было бы невозможно сделать без разрешения ГАУ, фактически взявшей реальную власть в городе. Кроме того, после победы на совещании Гомперс поспешил проинформировать о его итогах лично президента Кливленда.
Все-таки 25 тысяч рабочих Чикаго провели символическую однодневную забастовку протеста в знак солидарности с железнодорожниками, но это был предел помощи от АФТ.

Отказ АФТ от сотрудничества с АЖС нанес стачке смертельный удар. После ареста Дебса и лидеров АЖС движение оказалось обезглавленным. Количество бастующих непрерывно уменьшалось. К середине июля бастовали уже только одни члены АЖС. Они продержались до 2 августа, а рабочие заводов Пульмана — до сентября. Победивший капиталист сделал «широкий» жест, вернув на работу большинство участников стачки и «ограничившись» занесением в черный список профсоюзных вожаков и активистов.

Итоги грандиозной забастовки в цифрах выглядят следующим образом. Работники предприятий Пульмана потеряли невыплаченной в дни стачки зарплаты на сумму 350 тысяч долларов, железнодорожники Чикаго — свыше миллиона долларов. По другим городам точных сведений нет, но оценочные потери в зарплате составили еще несколько миллионов долларов.
Потери железнодорожных компаний составили 700 тысяч долларов ущерба от уничтожения собственности (застрахованный ущерб не учтен, так как компенсировался) и 4 миллиона 600 тысяч долларов от срыва перевозок (без учета упущенных прибылей).
В Чикаго были убиты 12 человек, 71 ранены. Численность раненых дискуссионна, есть разные мнения историков, в статье за основу взят подсчет Уолтера ДеФореста. 515 рабочих арестовано за различные преступления. Статистика арестов неточна, ибо включает в себя как настоящих стачечников, так и уголовников, пытавшихся воспользоваться неразберихой. Всего по стране войска убили 30 человек, тысячи подверглись аресту.

Полиция и армия разгоняют бастующих. Иллюстрация

Чтобы отметить поражение Пульмановской стачки и рабочего движения в целом, Конгресс США установил альтернативный первомайскому «рабочий» праздник — День Труда в первый понедельник сентября. Изначально инициатива исходила от консервативного крыла АФТ, однако, она с успехом была использована Гровером Кливлендом. Традиция отмечать ежегодными парадами разгромы крупных забастовок появилась в 1877 году после уничтожения Коммуны Сент-Луиса. Тогда местные капиталисты учредили регулярное празднование годовщины восстановления «порядка».

КОНЕЦ И НОВОЕ НАЧАЛО

17 июля 1894 года Юджин Дебс и другие организаторы Пульмановской стачки получили новое обвинение. Помимо заговора теперь им инкриминировали неуважение к суду. Многомесячное судебное разбирательство завершилось признанием подсудимых виновными. Каждому выписали по несколько месяцев тюремного заключения.

Пребывание в тюрьме Дебс по совету адвоката Кларенса Дэрроу использовал для знакомства с марксистской литературой и вышел на волю убежденным социалистом. Как уже отмечалось, это был не одномоментный акт прозрения, а закономерный финал долгой идейной эволюции, в ходе которой Юджин Дебс интенсивно взаимодействовал с социалистами и подвергся опосредованному прессой и культурой влиянию социалистической идеологии. Такой же путь к социализму проделали многие его товарищи по Американскому железнодорожному союзу. Он привел их не в ряды Социалистической рабочей партии, которая из-за сектантской линии делеонистов изолировала себя от рабочего движения США, а к созданию альтернативной социал-демократической партии, влившейся затем в Социалистическую партию — самую политически успешную левую партию за всю историю Северной Америки вплоть до наших дней.

Поражение Пульмановской стачки не означало поражения производственного принципа профсоюзного строительства. Наоборот, он показал свою эффективность, вынудив капитал прибегнуть к последнему аргументу — вооруженному насилию. Несмотря на репрессии и драконовское законодательство, пролетариат США продолжал борьбу за «единый большой профсоюз» и в 20 веке создал его в виде Конгресса производственных профсоюзов (КПП), едва не подорвавшего монополию реакционной Американской федерации труда. Но это уже зачин для нового рассказа.

В заключение автор просит еще минутку внимания, чтобы ответить на вопрос, неоднократно возникавший в ходе обсуждения статей серии «Красный Нью-Йорк» и других исторических статей: зачем детально изучать “малоинтересную” историю западных левых? Чтобы извлечь из нее для себя полезные в практической работе уроки, - вот зачем. При всей специфичности современной российской ситуации и при несомненных отличиях социальных реалий 21 века от века девятнадцатого мы должны ясно понимать, что многое кажущееся нам новым или оригинальным уже бывало в истории западного рабочего движения. История АФТ, например, позволяет кое-что понять относительно ФНПР, КТР и других отечественных профсоюзов. Сектантство в духе Даниэля Де Леона никуда не ушло, им больны многие отечественные левые организации.

Но важен не только учет ошибок и разбор тактических приемов. Самое главное — это связь времен и память о том, кем мы являемся. Мы — смена в тысячелетней эстафете борьбы за социальную справедливость, начатой еще в глубокой древности. Дебс и Ленин вчера — мы сегодня. Когда вспоминаем, что даже в самой несоциалистической стране мира в крайне неблагоприятной идеологической обстановке левые партии и профсоюзы поднимали массы на грандиозные по масштабам забастовки, у нас появляется оружие против уныния и апатии. Когда видим, что совершили эти подвиги не мифологические титаны и даже не профессиональные революционеры, а обычные работяги «от 7 утра до 7 вечера», то понимаем, что богатыри именно мы. Коллективный опыт мирового коммунизма и социализма — наш постоянный капитал. Через столетия протягивают нам эстафетный факел поколения трудящихся борцов. Примем ли мы его или прервем бег у самой финишной ленты? Решать тебе, читатель.