История Латинской Америки на протяжении двух последних веков, то есть с того момента, когда большая часть стран обрела политическую независимость, пестрит случаями военных переворотов и революционных событий. В этом смысле текущие события в Венесуэле могут показаться закономерными. Тем не менее, авторам хочется разобраться, почему в стране, которая буквально декаду назад успешно справлялась с социально-экономическими проблемами под руководством яркого политического лидера Уго Чавеса, сегодня к жесточайшей экономический нестабильности примыкает реальная возможность смены политического руководства.
Причины популярности левого проекта в Венесуэле
Начнем с того, что Венесуэла стала первой страной пылающего континента, в которой случился т.н. левый поворот (иногда в научной и публицистической литературе можно встретить термин “левый дрейф”, “розовая волна”). Этим термином латиноамериканисты обозначают приход к власти демократическим путем сразу в ряде стран Латинской Америки левых сил. В Венесуэле это произошло в декабре 1998 г., когда Уго Чавес, лидер Движения за пятую республику, одержал победу на президентских выборах, набрав более 56% голосов. Чавес занимал эту должность 14 лет вплоть до кончины 5 марта 2013 г. При этом он трижды переизбирался на пост Президента, пользуясь поддержкой большинства населения. Его скоропостижная кончина стала ударом для многих венесуэльцев, искренне поддерживающих курс Чавеса. Чем объяснялась такая популярность?
Безусловно, здесь сыграла роль совокупность факторов. Чавес стал известен еще с 1992 г., когда попытался осуществить государственный переворот, который, хотя и закончился провалом, принес ему популярность и политический опыт. С тех пор Чавес, вставший на легальный путь политической борьбы, зарекомендовал себя как харизматичный лидер. Его образ – красная рубашка, близость к народу, постоянное стремление обличать американский империализм и поддерживать обездоленных – не только привлекал внимание зарубежных критиков, которые обвиняли Чавеса в популизме, но и сплачивал венесуэльцев вокруг лидера. И все-таки основным его достижением стала социальная политика, позволившая значительно поднять уровень жизни населения. В 1990-ые гг. уровень бедности и нищеты в Венесуэле был крайне высоким, что стало следствием неолиберальных экспериментов, запущенных во многих странах региона после реализации предложенного Джоном Уильямсоном в 1989 г. Вашингтонского консенсуса (эта программа включала в себя целый ряд неолиберальных преобразований в области экономики, среди которых, в том числе, - приватизация, либерализация рынков, открытость экономики для иностранных инвестиций и т.д.). Согласно статистике Всемирного банка, в 1998 г. уровень бедности в стране составлял 55,6%. Правительству Чавеса же удалось снизить этот показатель за счет активного финансирования социальных программ до менее чем 27% к 2009 г.
Социальные программы, реализуемые правительством Чавеса, стали возможными благодаря тому, что Венесуэла воспользовалась благоприятной макроэкономической конъюнктурой. Основная статья венесуэльского экспорта – нефть, поэтому в 2000-ые, когда цена за баррель росла (в 1998 г. стоимость барреля марки brent составляла около 18 долларов, затем она поступательно повышалась и к 2008 г. достигла своего пика на уровне 105 долларов, а потом, после спада в 2009 г., вновь достигала высоких значений вплоть до резкого падения, начавшегося в 2014 г.), поступления от продажи нефти в госбюджет можно было направлять на повышение уровня жизни населения.
Идеология венесуэльских левых
Сам Чавес изначально отталкивался от идеи боливарианской революции, что значительно сближало его с концепциями третьего пути. Не случайно, Конституция 1999 г., принятая после одобрения народом на референдуме, закрепила за страной официальное название Боливарианской Республики. Этим Чавес пытался подчеркнуть, что современная Венесуэла с пиететом относится к своим историческим корням и идеям Освободителя – Симона Боливара, и считает необходимым воплощать и развивать его идеи и достижения. В последствии концепция Чавеса претерпела некоторые изменения и, впитав в себя идейные положения социализма XXI века, активно продвигаемого немецким социологом Хайнцем Дитрихом, стала носить название боливарианского социализма.
Этот социализм выглядит по-новому: он отмежевывается от социалистического проекта СССР, от социализма прошлого века, поскольку этот опыт оказался дискредитированным развалом СССР. Однако социализм XXI в. подчеркивает свое неприятие капитализма и пытается акцентировать необходимость планирования экономической деятельности и государственного регулирования для того, чтобы вернуть природные богатства страны народу и бороться за социальную справедливость. Он не ставит вопроса о диктатуре пролетариата, о полном обобществлении средств производства и государственном планировании как основном рычаге, влияющем на функционирование хозяйства. Скорее, в его рамках предполагается использовать такой инструмент, как национализация некоторых ключевых отраслей экономики, для повышения благосостояния населения. При этом не происходит отказа от частной собственности на средства производства, напротив, государство по возможности стимулирует национальных производителей. Наряду с этим социализм XXI века в политической сфере предполагает партиципативную демократию с активным участием населения в решении важных политических вопросов (через механизм проведения референдумов).
Некоторые реформы правительства Чавеса
Данная идеология легла в основу тех преобразований, которые начал осуществлять Чавес, когда стал президентом. В экономической области он отказался от навязываемых МВФ неолиберальных экономических инструментов по типу приватизации и стремился устанавливать контроль государства над важнейшими отраслями (нефтедобыча, электроэнергетика). Наиболее известным преобразованием здесь стала национализация нефтедобывающей компании PDVSA. Рост цен на нефть и увеличение доходов от ее экспорта способствовали значительному росту ВВП. Так, если в 1998 г. ВВП Венесуэлы составил чуть более 91 млрд. долл, то к 2010 г. он достиг 393 млрд. долл. В то же время безработица за тот же период снизилась с 14,5 %. до 7,1%.
В области социальной политики Чавес внедрил систему специальных правительственных магазинов, где бедняки покупали продукты по низким ценам. Благодаря этому удалось наладить ситуацию с продовольствием, а это способствовало тому, что калорийность рациона венесуэльцев выросла в полтора раза. Чавес не только сделал более доступным для населения образование всех уровней, но и провел широкую кампанию по борьбе с безграмотностью. Он запустил программы по строительству доступного жилья, повысил пенсии. Все эти и многие другие преобразования способствовали росту уровня жизни венесуэльцев, однако, реализация этих мероприятий напрямую зависела от возможностей государства по их финансированию. Во внешней политике Чавес стоял на твердых антиамериканских позициях, наладил и значительно укрепил отношения с давнишним соперником Вашингтона - Кубой, и другими не слишком лояльными Штатам странами Латинской Америки, а также Россией и КНР.
Предпосылки и развитие кризисной ситуации
Нынешний президент Венесуэлы - Николас Мадуро - является преемником Чавеса и выступает от Единой социалистической партии Венесуэлы. После смерти венесуэльского лидера Мадуро взял на вооружение его программу и идеологическую базу, однако, как отмечает подавляющее большинство аналитиков, Мадуро значительно уступает своему предшественнику с точки зрения харизматичности и политического опыта. Помимо этого, Мадуро достались в наследство экономические проблемы, которые стали проявляться еще в период президентства Чавеса и были результатом диспропорционального развития хозяйства страны, где превалировала ресурсодобыча. В то же время Вашингтон не заставил себя ждать и, воспользовавшись наступившей после кончины Чавеса нестабильностью, решил по традиции усугубить ситуацию путем введения экономических санкций.
Ставка на экспорт нефти сделала бюджет страны зависимым от мировых цен на этот ресурс, которые еще при Чавесе начали испытывать некоторые колебания и резко снизились в 2014 г., когда Мадуро предстояло доказать способность управлять государством. Более того, сама добыча нефти в стране сократилась. Вследствие ставки на нефть была значительно подорвана индустрия, ведь производство не получало должного объема инвестиций. Кроме увеличения бюджетного дефицита подскочила инфляция, усугубились проблемы с валютными резервами, разросся бюрократический аппарат, который способствовал процветанию коррупции, а также начались проблемы с продовольствием.
Все эти вызовы, по большому счету, обострились в связи с падением цен на нефть, ужесточением международных санкций и, соответственно, значительным сокращением поступлений в бюджет страны. Согласно официальным венесуэльским данным, за 2018 г. международные санкции обошлись стране в 20 млрд. долл. Венесуэльский аналитик Андрес Гиссепе подчеркивает, что они значительно ограничили приток финансов в страну, создали дополнительные препоны для реструктуризации внешнего долга, а также привели к беспрецедентному в истории сокращению валютных резервов.
В результате этих изменений на международной арене и внутри самой страны государство перестало располагать достаточными средствами для поддержания прежнего размаха программ социального вспомоществования. Уровень недовольства в стране стал расти, активизировались протесты оппозиционных сил, подогреваемые обострением продовольственного кризиса. Не удивительно, что на выборах в парламент в 2015 г. большинство (66,3% голосов) получила оппозиция, представленная Круглым столом политическим реформ. Это вынудило Мадуро объявить в стране чрезвычайное положение в 2016 г., что позволило ему принимать политические решения в обход парламента. Тем не менее, разработать и реализовать четкую и эффективную стратегию по выходу из кризиса в условиях экономической блокады Мадуро не удалось. Согласно статистике МВФ, в 2018 г. падение ВВП составило 18%. В этом же году уровень инфляции составлял в среднем 80% в месяц. Что самое плачевное - достижения периода президентских сроков Чавеса были утрачены. Уровень бедности вырос и, по некоторым данным, превышает 80%.
Очевидно, что обострение внутренней социально-экономической ситуации, связанное с внешним империалистическим давлением, подрывает рейтинг Мадуро и его партии. И все же на президентских выборах 2018 г., которые оппозиция в конечном итоге решила бойкотировать, по официальным данным Мадуро набрал более 67% голосов. Эти выборы проводились по той же схеме, что и выборы 2015 г. в Национальную ассамблею, на которых победа досталась оппозиции, но несмотря на это их результат вызвал критику как со стороны оппозиции, так и со стороны стран Западной Европы и США. Они в унисон стали обвинять действующие власти в подтасовке результатов, при этом четких, подкрепленных доказательствами фактов нарушений предоставлено не было.
Обострение кризисной ситуации в январе 2019 г.
Сейчас ситуация усугубилась после официального вступления Николаса Мадуро в должность Президента, которое произошло 10 января 2019 г. Воспользовавшись нестабильностью и шаткостью положения Мадуро, 23 января лидер оппозиционных сил, возглавивший Национальную ассамблею Венесуэлы, Хуан Гуайдо провозгласил себя президентом страны, не признав инаугурации Мадуро. Эту политическую провокацию открыто поддержали США, Канада, Грузия, Израиль, Австралия и целый ряд латиноамериканских государств, признав оппозиционера временным Президентом. Помимо этого, ряд европейских стран также выражает готовность признать Гуайдо в случае, если в стране не будут проведены новые президентские выборы. В то же время Мадуро на международной арене получил поддержку России, Кубы, Ирана, Китая и нескольких других государств.
Ясно, что американский империализм спит и видит, как поставит во главе ключевой нефтедобывающей страны свою марионетку. Только если раньше Вашингтон, в первую очередь, оказывал экономическое давление на Каракас, теперь он прибегает к политическому и международному рычагам, чтобы окончательно дискредитировать Мадуро. И это неудивительно: пусть Венесуэла и не реализовывает социалистический в полном смысле этого слова проект, она, тем не менее, продолжает обозначать антиамериканскую и антиимпериалистическую позицию и критиковать экономическое и политическое давление Вашингтона на те страны, которые мало-мальски пытаются вести независимый внешнеполитический курс и отказываются от неолиберальных практик в экономике.
Сейчас Мадуро еще располагает поддержкой одного из решающих факторов на политической авансцене Венесуэлы - армии. Однако оппозиционные силы пытаются перетянуть военных на свою сторону.
Мнение венесуэльцев о происходящем
Как отмечает венесуэльский аналитик Хесус Торкемада, есть два сценария развития событий, в результате которых Мадуро будет вынужден отойти от власти. Первый - организация оппозиционными силами серьезных по масштабам уличным протестов. Второй - переход армии на сторону оппозиции. Однако, с точки зрения Торкемады, на данный момент армия остается верной Президенту, а “лояльные Мадуро Вооруженные силы находятся под контролем Министра обороны, генерала Владимира Падрино”.
Тем не менее, венесуэльцы-чависты опасаются, что одной поддержки армии не хватит, если США решатся на открытые военные действия. Так, например, социолог Анаис Лопес выразила точку зрения, согласно которой дальнейшее развитие событий связано уже не с внутренней ситуацией в стране, а с тем, как поведут себя Штаты и как сложится международная обстановка.
Для разъяснения ситуации и прогнозирования ее развития редакция ВБ 28 января 2019 г. вышла на связь с одним из ведущих латиноамериканистов России, А.В. Харламенко, и задала ему несколько вопросов о текущих событиях в Боливарианской Республике. На тот момент мы не знали о том, что Константин Семин встречался с Александром Владимировичем и беседовал с ним по венесуэльским событиям. Тем не менее, предлагаем ознакомиться с нашим интервью, которое значительно дополняет передачу “По-живому” от 31 января.
Александр Владимирович, судя по всему, стране сейчас два центра власти. Один официальный, представленный Мадуро, второй, оппозиционный, которым руководит Гуайдо, верно?
С некоторыми дополнениями. Сам по себе Гуайдо не смог бы, опираясь только на большинство в Национальной ассамблее, которую, кстати, в этом году пора переизбирать, конституировать такой центр власти. Это результат интернационализации конфликта. То есть результат непризнания Мадуро, признания Гуайдо США, странами Римской группы, а также позиции, которую занял ЕС. Это фактически выражение не столько воли внутренних сил, сколько вот этого империалистического ядра мирового сообщества. На мой взгляд, именно так эволюционировала ситуация.
Большинство показываемых нам протестов, особенно в американских СМИ, поддерживают Гуайдо. Обладает ли он такой поддержкой на самом деле?
Здесь существует очень много медиафальсификаций. Проходит масса демонстраций чавистов, но никто нам их не показывает, а их не меньше. Из-за количества прошлогодних записей протестов, которые демонстрируют в качестве новых, трудно судить о масштабах этой поддержки. К ним относится, например, зажиточная часть Каракасе, другая половина города в своей массе выступает за чавистов. И если бы оппозиция пользовалась поддержкой подавляющего большинства населения при такой международной поддержке, то она давно захватила бы власть. И кстати говоря, перед этими событиями в течение полутора лет оппозиция вообще никаких уличных мероприятий не могла организовывать. Нарастала пассивность в обществе, особенно в оппозиционном секторе. Сейчас она нарушена только благодаря массивной поддержке извне, переходящей в конституирование извне двоевластия, то есть отрицание самого принципа суверенитета страны.
Один из митингов оппозиции в Венесуэле
А что насчет поддержки оппозиционных сил в армии? Как мы понимаем, армия сейчас является наиболее влиятельным политическим фактором.
Армия Венесуэлы очень сильно отличается от других армий Латинской Америки, особенно нынешняя армия. Она 20 лет прожила при Чавесе и Мадуро, пережила несколько попыток переворотов. Те, кто в них участвовал, были вынуждены покинуть ее ряды. Она строилась все эти годы на новой антиимпериалистической оборонительной доктрине, имеет массовый резерв народного ополчения. То есть это по сути вооруженный народ, поэтому их очень трудно склонить на сторону противников существующего порядка. А на сторону переворота, я думаю их практически невозможно склонить. Если бы это было возможно, то это давно бы произошло. Если что-то здесь изменится, то только в результате абсолютно безнадежной ситуации и решение отступить будет принято из-за безвыходности положения. Но это не будет измена такого типа, как это было в Чили, например, или других латиноамериканских странах. Не будет выступления военных против гражданской конституционной власти.
Сейчас пытаются принудить Мадуро провести внеочередные президентские выборы. Как вы считаете, он может на это решиться?
Это было бы сложно, прежде всего потому, что происходящее носит характер открытого вмешательства извне. Если бы Мадуро вел только переговоры с Гуайдо, то это еще можно было бы представить. Но теперь такое поведение означает капитуляцию, сдачу не только власти, но и национального суверенитета. Это дискредитирует чавистов, и обеспечит им проигрыш на выборах. Поэтому они изо всех сил будут избегать этого именно из-за такого массированного вмешательства. Я думаю, что организаторы этого вмешательства, прежде всего в Вашингтоне, перегнули палку.
Как вы считаете, от каких факторов может зависеть дальнейшее развитие событий?
В первую очередь, я думаю, от международных факторов. От готовности дружественных стран, таких как Китай, Россия и других, поддерживать Венесуэлу, прежде всего политически, от массированного удара извне. Нужно помнить, что Венесуэла ключевой член Организации стран экспортеров нефти «ОПЕК». Правда, сейчас, в результате экономического саботажа и вызванного им экономического кризиса, сильно снизился объем добычи нефти Венесуэлой, хотя запасы нефти там огромные. По данным самой Венесуэлы первые в мире, ну, или вторые после Саудовской Аравии. То есть от позиции этой страны, от того, кто будет там у власти, как она будет голосовать в «ОПЕК», будет зависеть цена в мире на углеводороды. Это одна из главных причин всей борьбы. Это и причина непреклонности Вашингтона и упорства Москвы. Если Вашингтон добьется своего, то он фактически добьется монопольного контроля над ценами на углеводороды. Понятно, чем это чревато для всего мира и, в первую очередь, для России. Я думаю, последние полтора, два года центр противоборства переместился в эту плоскость. Сейчас это вышло наружу, носит характер неприкрытой интернационализации и, кстати, может иметь большие последствия даже внутриполитические для всех втянутых это конфликт стран, включая Россию и США.
Сейчас Венесуэла страдает от продовольственных проблем, гиперинфляции. Есть ли какие-то сценарии выхода из этого кризиса? Ведь эта ситуация дестабилизирует позиции Мадуро.
Дестабилизирует их меньше, чем можно было ожидать, потому что это - патовое положение. Как и в большинстве стран, половина страны - за левых, половина - за правых. Одна половина очень много потеряет от подчинения неолиберальной модели, другая половина готова ей подчиниться, рассчитывая, что ей тогда будет лучше, чем теперь. Нет возможности ожидать, что этот баланс сильно изменится. Обратите внимание, что почти все выборы последних лет, не только в Венесуэле, проходят именно так: 50 на 50. Стороны разделяют какие-то проценты, а то и доли процента. Поэтому, боюсь, это ситуация не имеет обычного политического решения, тем более, что все упирается в то, что у власти связаны руки. Она не может, например, просто распустить Национальную ассамблею и назначить досрочные выборы. Это одна из причин, почему торопится противник. В любой другой стране просто бы ускорили выборы. Но это сразу станет поводом для тотальной блокады и даже интервенции. То же самое относится ко всем актам саботажа, диверсий: нельзя запретить даже экстремистские группировки, а из одной из них вышел сам Гуайдо, потому что это будет casus belli.
Больше того, сейчас Мадуро заявил о разрыве дипломатических отношений с Вашингтоном, но нет возможности побудить американских дипломатов убраться оттуда. В Вашингтоне сразу заявили, что Гуайдо с ними отношений не разрывает и применение силы будет означать, что дипломаты станут заложниками, как в Иране в свое время. Тогда точно будет интервенция. И так во всём. Нельзя национализировать собственность олигархических группировок за злостный саботаж.
Власть упорно пыталась угодить обеим сторонам еще со времен Чавеса (потому Мадуро и стал его преемником, ведь он был министром иностранных дел при Чавесе). Расчет делался на то, что получится договориться и с Западом, и с оппозицией. Последний пример - как раз прошлогодние выборы, когда уже было договорились с оппозицией, то есть с этой же самой Национальной ассамблеей, об участии в этих выборах. Но последовал звонок из Вашингтона - и тут же позиция была пересмотрена, и пришлось выходить на выборы без оппозиции. А это дает возможность Западу эти выборы не признавать.
Боюсь, что путей выхода не просматривается. Расчет делается на усталость народа. Кстати говоря, не только в Венесуэле, а на усталость общества и других противостоящих стран. И, как мы знаем по примеру СССР, с которым во многом произошло нечто подобное, эти расчеты не лишены оснований. Правда, на сей раз и в самих Штатах свое противостояние властей, приведшее к рекордной невыплате правительственным служащим. Причем по латиноамериканскому поводу - из-за строительства стены на границе с Мексикой. Мы видим, что во Франции происходит. То есть у самих организаторов этой агрессии достаточно сложная внутренняя ситуация. Все сводится к тому, что первый не выдержит. Так было в восьмидесятые годы при Рейгане, и первым, к сожалению, не выдержал Советский Союз. Нечто подобное и сейчас происходит.
Еще большую роль играет объявляемая Трампом экономическая война Китаю. Успехи Китая во многом основывались на масштабном экспорте продукции на западные рынки, особенно на американский, а теперь им пытаются это перекрыть. Это затрагивает Латинскую Америку: Китай активно поддерживает Венесуэлу, Кубу, поддерживал и Бразилию при Луле, поддерживает Боливию.
Если оппозиционные силы придут к власти, они смогут изменить экономическую ситуацию к лучшему?
Думаю, что тогда ситуация изменится, потому что будет прекращена блокада. Но это будет сделано на условии пакета неолиберальных реформ, тех, что сейчас применяются в Бразилии, в Аргентине, в других странах, где пришли к власти правые. И на разрыве отношений с неугодными: прежде всего, с Кубой, а затем на очереди Китай, Россия. Причем это даже не зависит от того, что хотят сами оппозиционеры. Они могут заявлять, что не будут рвать отношения. Но если этим обусловят снятие санкций с Венесуэлы, то Гуайдо выполнит все, что ему велят. А при нынешнем градусе конфронтации и ключевой роли Венесуэлы в мировой энергетике это становится безальтернативным.
Все-таки будем надеяться, что Венесуэла пока еще продержится.
У них до сих пор были на удивление большие резервы. Это во многом объясняется нефтяным фактором. Кстати говоря, у них ведь есть крупный филиал в Соединенных Штатах - CITGO. И сейчас в Вашингтоне, похоже, на него нацелились. От имени Гуайдо можно просто захватить этот филиал. Можно захватить средства, которые должны выплачиваться Венесуэле за поставки ее нефти Соединенным Штатам. Все это можно формально переадресовать Гуайдо, а фактически просто распоряжаться по своему усмотрению. Тем самым, можно окончательно торпедировать экономику Венесуэлы и получить большую свободу рук себе.
Посмотрим, разрешит ли Трампу Конгресс, находящийся с ним в конфронтации, провести военную операцию в отношении Венесуэлы. Был такой случай в 1970 году, когда Никсон устроил вторжение в Камбоджу, и Конгресс ему отказал в выделении средств на эту войну и заставил вывести войска. Теперь, правда, дело идет о границе США с Мексикой, и Трамп грозит ввести чрезвычайное положение, а это пахнет диктатурой в Соединенных Штатах - до такого градуса дошло противостояние.
Как мы видим, часть прогноза Александра Владимировича уже стала реальностью: Хуан Гуайдо 28 января объявил о том, что берет под свой контроль зарубежные активы Венесуэлы, т.е. деятельность PDVSA и CITGO. Результатом этого стала заморозка Соединенными Штатами активов Венесуэлы на сумму 7 млрд. долл. и блокирование поступлений от экспорта нефти в текущем году, равных 11 млрд. долл. Вашингтон, как и всегда, использует экономические рычаги давления, чтобы перекрыть кислород венесуэльскому лидеру и заставить его сдать политические позиции.
Какие выводы можно сделать из венесуэльского кризиса?
Для начала очевидно империалистическое стремление подавить на корню любые проявления социал-демократии и отхода от неолиберализма. Действительно, такие меры, как национализация предприятий, являются препятствием для свободы рук международных корпораций, а ключевая роль правительства Венесуэлы в ОПЕК заставляет США опасаться того, что рынок нефти оказывается под влиянием далеко не лояльного Вашингтону государства, действия которого могут идти вразрез с планами Штатов.
Помимо этого, мы наблюдаем провал попытки использовать элементы государственного капитализма для обеспечения роста благосостояния населения. Несмотря на то что формально и Чавес, и Мадуро апеллируют к термину социализм (напомним, их партия - Единая социалистическая партия Венесуэлы), их экономическая политика представляет собой ту же капиталистическую основу, только с большим акцентом на перераспределение и государственное регулирование. Да и эта политика проводилась неграмотно, поскольку сконцентрировалась на использовании доходов от экспорта нефти, но не предусматривала активного развития, диверсификации и интенсификации производства. К сожалению, сегодня такого рода модели называют себя социалистическими, хотя их содержание отнюдь не является таковым и только включает в себя попытку перераспределения доходов для того, чтобы сгладить социальные издержки ничем не контролируемого капитализма. Часть сверхдоходов перераспределялось самой многочисленной люмпенизированной прослойке населения для получения ее поддержки. Уровень бедности удалось снизить, но о построении надежного фундамента в виде социалистического экономического базиса речи не идет. Нищее население Венесуэлы никто не превратил в организованный рабочий класс, из рядов которого бы вышла и на поддержку которого опиралась бы подлинная революционная социалистическая партия, да и не стояло даже такой задачи.
В результате налицо очередной кризис капитализма, в ходе которого первыми подрываются мелкие периферийные режимы с сырьевой экономикой как слабые звенья капиталистической системы. И Венесуэла сейчас оказалась тем самым слабым звеном, которое мешает свободе маневра империализма.
В Венесуэле за это время успела сформироваться своя партийная номенклатура, связанная преимущественно с крупным капиталом и нефтяными предприятиями. На этом фоне не удивительно такое сближение элит России и Венесуэлы. Сам факт существования сегодняшнего кризиса показывает слабость этой номенклатуры и то, что вся партия держалась исключительно на авторитете ее главы. Что, как показывает историческая практика, не может считаться устойчивой политической моделью.
В этом и кроется опасность заблуждений касательного социалистического характера венесуэльской общественно-политической системы. На самом деле сегодня нет стран с успешно развитой социалистической экономикой, способной являться примером всему миру, и многим остается только пытаться разглядеть социализм там, где он отсутствует. Принимать желаемое за действительное, пытаться приводить в пример поочередно то Китай, то Вьетнам, то Венесуэлу, а иногда даже Швецию или Скандинавию в целом.
К сожалению, для большинства «левых» и «правых» форма значительно важнее содержания. Достаточно кому-то объявить себя революционной социалистической партией, и, даже если их программа будет иметь мало общего с классическим марксизмом, эта партия получит волну критики со стороны правого, либерального, консервативного и либертарианского крыла. Будут слышны отовсюду обвинения в очередной попытке ущемить права и свободы бизнеса, частной собственности как таковой. И одновременно такая партия заручится необоснованной поддержкой и солидарностью со стороны некоторых «левых», либо таких «социалистов», которые на деле являются социалистами лишь по названию и не опираются на марксистскую теорию.
Сегодня средний уровень восприятия политической информации у простого обывателя в силу малой образованности или сильной занятости ровно такой, на сколько мозг успевает понять и усвоить информацию, пока большой палец перемещается по экрану смартфона снизу вверх листая стену ВКонтакте или Инстаграм. Средний объем поглощаемой информации равен картинке с заголовком из паблика «Лентач» и других подобных ему. Что в свою очередь рождает аналитиков уровня Соколовский, для которого Гитлер был левым, потому что называл себя социалистом. Для таких лидеров мнений и таких новостных пабликов (Лентач, СталинГулаг, Диванный аналитик и д.р.) в порядке вещей взять на щит события в Венесуэле и показывать их со словами: «Вот ваш социализм, вот его настоящее лицо!». А так как Россия и Путин в частности поддерживают нынешнее правительство Венесуэлы, то за одно провести параллели нынешнего правящего российского класса с его во многом КПССным и комсомольским прошлым. Что, к сожалению, сильно подрывает доверие к идее социализма.
В заключение скажем, что простым жителям Венесуэлы можно искренне посочувствовать, потому как «хороших» и «правильных» вариантов для них не осталось. Выбрать сторону конфликта для них это выбирать между жабой и гадюкой, между российскими корпорациями и американскими. Новой подлинной, если угодно марксистской, социалистической и революционной партии там пока не появится. Как было сказано выше, там нет организованного рабочего класса, осознавшего себя и свои интересы, потому что нет развитого производства и промышленности. Но даже если бы такая нашлась, то пример Кубы показывает, что построение социалистического государства в отдельной взятой стране, без мощной солидарной поддержки стран, объединенных в соцблок, не сломит систему во главе с главным гегемоном. Такая страна будет взята в экономическую блокаду, что приведет к резкому падению уровня жизни и росту нищеты. А после жизнь в такой стране будут широко транслировать, выдавая это все за “истинные” достижения социализма.
Венесуэла имеет много общего с Россией в политико-экономическом плане. Обе эти страны являются периферийными сырьевыми экономиками, без надежной опоры правящей партии на широкие массы, где главный упор делается на авторитет одной единственной ключевой фигуры. При этом Россия, в отличие от Венесуэлы, открыто проводит неолиберальную политику, постоянно сокращая социальные расходы в ущерб широким слоям населения. Понимая слабость таких государств, как Венесуэла, российская элита пытается остановить цепь разрушений слабых периферий в капиталистической системе путем вливания большого количества денег российских граждан из бюджета для защиты нефтяных интересов своих корпораций, рискующих потерять финансовые вложения. К тому же Венесуэла сейчас - одно из немногих государств, которые поддерживают Россию на международной арене (вспомним хотя бы то, что Венесуэла встала на позицию России по поводу Крыма). И если там произойдет смена власти, то Россия лишится еще одного союзника, что ослабит ее дипломатические позиции в мире. А кроме этого подрыв Венесуэлы скажется на стабильности пока еще сопротивляющейся Кубы, которую с Венесуэлой связывают тесные экономические отношения, и других антиимпериалистических настроенных стран Латинской Америки.
Напрашивается и вывод, что приход социализма возможен только в условиях всеобщей борьбы. Каждый народ в собственной стране и все народы вместе, в духе подлинного прогрессивного интернационализма. Для этого необходимо развеять множество невежественных националистических мифов и ксенофобию. Перестать видеть успехи российских транснациональных корпораций как «наши» успехи, вопреки государственной пропаганде, перестать воспринимать компании типа «Газпром» и «Роснефть» своими, а их интересы в Венесуэле или Сирии перестать считать национальными интересами. Альтернативно одаренных патриотов отсылаем на сайт компании «Роснефть», смотреть, кто сидит в совете директоров этой компании. Борьба каждого народа против классового угнетения трудящихся становится борьбой всех. Сегодня это уже не звучит как громкий лозунг со старой советской агитки. Полем боя для империалистических стран являются страны третьего мира с сырьевыми экономиками, а солдатами в этих войнах являются протестующие массы, дезорганизованные и идейно разобщенные, собранные в толпу. Идейной разобщенности можно противопоставить только идейную объединенность, а дезорганизации – организованность. Другого пути нет.