На первый взгляд, подобная формулировка может показаться даже и парадоксальной, если вы не знакомы с принятыми в антикоммунистической среде штампами, с устоявшейся обличительной риторикой. Разве будут юнкерско-буржуазные элиты Германии спонсировать радикальное движение, ставящее своею целью ниспровержение капитализма, упразднение и юнкерства, и буржуазии в мировом масштабе? К чему взращивать монстра, могущего поглотить не только царский режим, но и кайзеровский (что в итоге и произошло. Ни один историк не будет оспаривать влияние Октября на Ноябрьскую революцию в Германии, скинувшую династию Гогенцоллернов)?

Исследователи, склонные отрицать классовый анализ и сводить историю к «национальному измерению», зачастую подобной парадоксальности попросту не замечают. Для них Первая Мировая война -- отнюдь не закономерное проявление варварской сущности капитализма в его империалистической стадии, но естественная драка наций, которым якобы имманентны экспансионизм и захватнические устремления. Они снимают ответственность с буржуазии, стремившейся к переделу мира, перекладывая вину на сами народы, на хтонически-непознаваемую «геополитику», цивилизационные различия и прочее подобное.

И тогда появляется немецкий генштаб, мировая закулиса и иные «спонсоры» большевистского движения, при таком подходе сводимого к абстрактной «антигосударственной деятельности». Во главу угла поставлено не классовое, но абстрактно-национальное; большевизм прежде всего не есть антибуржуазное движение, но внутрироссийская «пятая колонна», развалившая прочные фронты русской армии и ввергнувшая сермяжное отечество в смуту и лихолетье. Отсюда -- относительная «резонность» размышлений, отсюда -- любовь буржуазной пропаганды к ссылкам на «вражеское финансирование» Октябрьской революции. 

Не столь давно, например, официальный представитель МИД РФ Мария Захарова резонерствовала: большевики, спонсируемые Германией, развязали Гражданскую войну, ах, сколько же погибло в результате помощи заграницы! [1]. Не будем утомлять читателя цитированием иных пассажей верующих в «немецкое золото», но рассмотрим эту историю более предметно.

Я постараюсь ответить на основные тезисы антикоммунистической пропаганды.

1. «Владимир Ленин вернулся в Россию в пломбированном вагоне в условиях войны, проехав через Германию. Разве это не свидетельствует о его связи с немецкой властью?».

Известно, что большевики и остальные эмигранты избрали этот путь возвращения лишь потому, что страны Антанты отказывали им в проезде. В частности, сочинения Ленина изобилуют свидетельствами о попытках революционеров прийти к договоренностям с Англией по этому вопросу. Можно ли на этом основании считать, что Ленин -- несостоявшийся английский шпион?

Как в подобную трактовку событий впишется тот факт, что сама идея -- вернуться на Родину из швейцарской эмиграции через Германию, -- принадлежит меньшевику-оборонцу Ю.О. Мартову? [2]. Как объяснить то обстоятельство, что в «пломбированном вагоне» вернулся целый ряд и других оборонцев, отвергавших большевистскую идею о поражении своего правительства? Мартов, например, «отвергал пораженчество, поскольку для каждой стороны война является "актом подлинной борьбы за существование"» [3].

Наконец, можно ли считать, что возвращение Колчака в Россию из англо-японо-американских вояжей -- подтверждение его «шпионской работы» на Антанту? Нужно учитывать: в отличие от Ленина, Колчак действительно записался на службу в английскую армию и намеревался попасть на Месопотамский фронт. Так, он признавался уже после своего разгрома: «Поэтому я обратился к нему [английскому посланнику в Токио сэру Грину] с просьбой довести до сведения английского правительства, что я прошу принять меня в английскую армию на каких угодно условиях» [4]. А в своем дневнике летом 1917 г. Колчак описывал «совершенно секретный и весьма важный разговор с послом США и адмиралом ВМФ Glenon'[ом], результатом которого было решение мое принять участие в предполагаемых операциях Американского флота». Колчак прямо признает, что «оказался в положении, близком к кондотьеру, предложившему чужой стране свой военный опыт, знания и, в случае надобности, голову и жизнь в придачу» [5].

Уже не упоминаем о том, что Колчак действительно держался на заграничном финансировании и военном снабжении, а Врангель, творец «крымской Вандеи», прибыл в Севастополь на английском дредноуте «Император Индии». Почему об этих фактах не заикаются сторонники различной антибольшевистской конспирологии? Отчего нельзя записать и Врангеля с Колчаком в «заграничных агентов»?

2. «Подумайте сами!… разве это не логично, что Германия захочет установить контакт с российскими революционерами и всячески поощрять их деятельность по разложению русской армии и царского режима?». 

Казалось бы, подобные рассуждения выглядят резонно. С другой стороны, исторический анализ не может ограничиваться ссылками на целесообразность, требует фактического подтверждения тезисов. Апелляция к целесообразности -- палка о двух концах. Разве целесообразно немецкому капиталу финансировать радикалов, которые собираются провести национализацию промышленности, отняв многочисленные активы немецкого капитала? Если в 1913 г. германские капиталовложения в российскую экономику составляли 378,1 млн. руб., то к 1917 г. они возросли до 441,6 млн. руб., несмотря на войну [6]. Действительно ли приятно немецкому бизнесу смотреть на изъятие его вложений?

Разве целесообразно оказывать поддержку движению, чья победа чревата усилением антибуржуазного и антивоенного революционного движения по всему земному шару, включая и саму Германию? (об этом будет сказано позднее). Немецкий генерал Эрих Людендорф признавал, что «наше поражение явно началось с русской революции», в то время как «правительство было озабочено опасностью подобного же развития событий у нас» [7]. Его мемуары содержат и другие откровения. Так, он писал:

«Мне было ясно, что большевизм, безразлично, с поддержкой Антанты или без нее, является для нас очень опасным врагом, для сдерживания которого нам придется расходовать много военных сил, даже если будет заключен мир» [8]. Более того, переброска немецких войск с Восточного фронта после Брестского мира была затруднена тем, что они подверглись большевистскому «разложению», вернее -- уже не хотели участвовать в кровавой империалистической бойне под влиянием коммунистической агитации: 

«…В частности, обсуждался вопрос, возможно ли путем переброски на запад всех или части дивизий с востока настолько усилить Западный фронт, чтобы можно было рассчитывать на его продолжительное сопротивление…

До меня доходили очень неблагоприятные отзывы о них. Несмотря на недостаток людей, пополнения из войск с Восточного фронта принимались очень неохотно. Дух их был скверный, и они оказывали дурное влияние на товарищей. По мнению генерала Гофмана, войска были развращены… большевистской пропагандой» [9].

В конечном итоге, версия о немецком финансировании не выдерживает фактологической проверки. В диссертации, специально посвященной проблеме «немецкого золота», можно прочитать следующий вывод:

«Сравнивая воспоминания буржуазных и большевистских деятелей, невозможно не заметить одного обстоятельства. Противники большевиков обвиняют их в шпионаже, не предоставляя никаких доказательств. Большевики же в свою очередь не стремятся дать ответ на их обвинения, как-либо защититься от нападок.

Но легенда о золоте, якобы предоставленном большевикам германским правительством на пропаганду мира и установление в России анархии, продолжала существование даже после опубликования документов, захваченных после разгрома Германии в 1945 году странами-союзниками. А в них говорится как раз об обратном. На основании этих документов, которые были представлены В. Хольвегом и Б. Николаевским, можно сделать определенные выводы, что никакого сотрудничества между большевиками и Германией не было» [10].

Добавим к этому, что и немецкое финансировании большевистской газеты «Правда» (о котором утверждалось, в частности, в клеветническом донесении Кюльмана), является вымыслом. Современные исследователи изучили архивные документы и резюмировали:

«Таким образом, проведенный анализ финансового положения газеты "Правда" показал, что данное издание в первые месяцы своего существования не было убыточно, получало прибыль, функционировало исключительно за счет собственных средств, пожертвований читателей, сторонников и сочувствующих РСДРП(б) и не имело иностранных источников финансирования» [11]. Все остальные попытки подтвердить связи большевиков и немцев, как правило, оказывались либо безосновательной диффамацией, либо -- тонкой исторической фальсификацией (взять хотя бы документы Сиссона).

Касаясь пресловутого «разложения армии», укажем: нужно держать в голове следующие исторические факты. Реакционный генерал Лавр Корнилов, подготовавливая свой августовский мятеж 1917 г. (ставящий своей целью свержение Временного правительства и упразднение Советов с применением репрессий), создал формальный повод к переброске войск… и сдачи неприятелю Риги, которую до последнего обороняли большевизированные полки латышских стрелков. 

Спрашивается: кто в данном случае разлагал армию? Никто не спорит с тем, что при царизме большевики стояли за поражение своего правительства. В условиях же постфевральской России Ленин говорил: следует разоблачать империалистический характер войны, но в то же время держать фронт и не подпускать немцев к столице. Реакционеры, в свою очередь, забыли обо всяких национальных интересах, и вслед за Ригой были готовы сдать революционный Петроград (об этом существует обширная историческая литература). Так, например, осенью 1917 г. начался перенос главных госучрежденй в Москву; военное командование предприняло попытку разоружить кронштадтскую крепость, а председатель Думы М.В. Родзянко на Государственном совещании высказывал мысли в подобном духе:

«Петроград находится в опасности. В особом совещании по обороне я считал нужным поставить вопрос ребром: представляет ли собой занятие Петрограда окончание войны? Я думаю, бог с ним, с Петроградом… Опасаются, что в Петрограде погибнут центральные учреждения. На это я возражал, что очень рад, если все эти учреждения погибнут, потому что, кроме зла, России они ничего не принесли» [12].

К слову говоря, и в более позднее время русские реакционеры были готовы забыть обо всем «великодержавном» в угоду классовых интересов. Генерал, шестой сын императора Александра II и Великий Князь Павел Александрович, казненный чекистами и реабилитированный в 1999 г., одобрил в годы Гражданской войны план немецкого командования, согласно которому предполагалась немецкая оккупация Петрограда, восстановление монархии в России и сепаратный мир с нею. Павел Александрович выразил желание лично поучаствовать в этом предприятии [13]. 

Следует напомнить и о донской белогвардейщине (атаман П.Н. Краснов, его «Всевеликое войско Донское» и многотысячная Донская армия), всецело существовавшей за счет немецкого финансирования и военного снабжения, об «Украинской державе» гетмана П.П. Скоропадского (прогерманское марионеточное государство, бывшее в 1918 г. цитаделью русского офицерства и белогвардейщины, где формировались контрреволюционные армии), о прибалтийских русско-немецких дивизиях Западной Добровольческой армии, экспедиционном корпусе генерала фон дер Гольца, подавившем финляндских коммунистов и приведшем к власти Маннергейма, как и о прочих разновидностях российского Белого движения с ориентацией на Берлин. 

Зададим разве что риторический вопрос: каким образом получилось так, что вместо «немецких шпионов» большевиков настоящее немецкое финансирование потекло рекой в карманы реакционеров, русских монархистов, великодержавных патриотов и разномастных белогвардейцев? 

Суть дела в следующем. Упоминавшаяся в начале статьи национальная мерка, сведение исторического процесса к борьбе абстрактных наций за жизненное пространство и т.п. миазмы буржуазной идеологии не в силах объяснить реальные явления из истории. Почему французская «патриотичная» контрреволюция в лице Тьера и версальцев обратилась за помощью к немецким оккупантам, когда над ней повисла угроза Парижской коммуны и ее пролетарской диктатуры? Почему в годы первой русской революции 1905-1907 гг. кайзер Вильгельм II демонстрировал «альтруистические» намерения и был готов перебросить войска в Россию, стремясь помочь Николаю II в подавлении революционного пожара? И почему немецкое финансирование действительно внесло свою лепту в маховик российской Гражданской войны, усилив не большевиков, но Белое движение, охотно согласившееся на немецкое хозяйничанье, лишь бы только оно выгнало большевиков (атаман Краснов, например, расплачивался с немцами природными и сельскохозяйственными богатствами Донской области)?

Разгадать эту загадку можно, если обратиться к известному марксистскому положению о вторичности всего «национального» и «великодержавного» относительно классового, о примате экономического базиса над надстройкой. Тогда нам станет ясно, почему французская буржуазия (Рено и мириады других промышленников-коллаборантов) пошла на поклон к Гитлеру в ходе оккупации 1940-1944 гг., позабыв обо всяких «национальных интересах»; тогда станет очевидно, откуда произрастают корни такого же массового коллаборационизма среди российской белой эмиграции, норвежских, датских и других промышленников и реакционеров, согласившихся продать суверенитет своей Родины ради «крестового похода» против большевизма или же высоких прибылей в условиях массовых репрессий коммунистов. Тогда нам станет понятно, почему бесплодна всякая попытка отыскать иностранных буржуазных спонсоров большевизма, ознаменовавшего собою радикальное отрицание всего буржуазного, прав любой буржуазии на эксплуатацию труда, революцию в мировом масштабе.

Словом, бесполезное и тщетное это занятие – искать у антикапиталистической силы иностранных покровителей среди капиталистов. Суицидальные наклонности хотя и свойственны буржуазии в той мере, в какой мы говорим об общечеловеческом (милитаризм и бесконечные войны за передел сфер финансового влияния в широком смысле), но когда дело касается прибылей, экспроприации и правах пролетариата – никакого намека на подобное не ждите.

Для германской реакции инвестировать в большевизм — не что иное, как рубить сук, на котором сидишь. И несмотря на то, что современная наука характеризует «немецкое золото» вымыслом и инсинуацией, для коммуниста не слишком важно, осуществлялась ли немецким капиталом подобная самоубийственная инвестиция. Ведь мы знаем итог: немецкие оккупационные войска подверглись большевистской агитации и разложились на Восточном фронте; волна братаний захлестнула его, и менее чем через год после Брестского договора захваченные земли были отвоеваны Красной Армией; германский империализм начал расшатываться под влиянием русской революции, начались массовые антивоенные забастовки с лозунгами «Сделаем, как в России» и в конечном итоге немецкий пролетариат скинул династию Гогенцоллернов с плеч, начав создание Советов по русскому образцу.

Распалась Германская и Австро-Венгерская империи, на чьих землях то и дело вспыхивали пролетарские восстания, порой перераставшие в Советские республики.

Избежание этого исхода и было целью немецкого империализма, когда он вооружал казаков Краснова и создавал различные русско-немецкие «железные дивизии», когда планировал к осени 1918 г. перебросить корпус фон дер Гольца, отличившийся подавлением Финляндской революции, в атаку на Петроград с заседавшим там «внутренне враждебным» советским правительством (цитата Людендорфа [14]). Захватить и залить кровью колыбель русской революции, посадить на трон какого-нибудь Павла Александровича с тем, чтобы начать восстановление монархии – это считалось в Берлине замечательной идеей (атаман Краснов прямо писал, что единственная цель немцев – восстановить монархию и старорежимные порядки [15]). И тем не менее, история рассудила иначе. Кайзеровский империализм был уничтожен социальной революцией трудящихся, смотревших на пролетарскую революцию в России с надеждой, видевших в ней образец. Кайзеризм был сметен той самой силой, что разгромила и царский режим. Той самой силой, какую он якобы профинансировал.

Вкратце говоря, никаких свидетельств о том, что немецкий империализм самоубийственным образом финансировал большевистскую партию, или о том, что Ленин был «немецким шпионом», у историков нет и быть не может. Зато есть неисчерпаемое множество фактов сотрудничества немецкого империализма и его русского «брата по классу» в лице Белого дела.

Примечания:

1. https://lenta.ru/news/2021/09/04/fighting/

2. Смирнова А.А. Ю.О. Мартов в Петроградском Совете (май-октябрь 1917 г. ) // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2007. № 2. С. 86.

3. Можаева Л.А. Мартов (Цедербаум) Юлий Осипович (1873-1923) // Новый исторический вестник. 2004. № 11. С. 174.

4. Допрос Колчака. Л.: Государственное издательство, 1925. С. 100.

5. ГА РФ. Ф. Р-5844. Оп. 1. Д. 1. Л. 37.

6. Оль П.В. Иностранные капиталы в России. Петроград, 1922. С. 71.

7. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. М.: Вече, 2014. С. 398.

8. Там же. С. 490.

9. Там же. С. 679.

10. Антонов А.Е. Дело о германском шпионаже в России и партия большевиков в 1917 году (источники и историография). дисс… канд. ист. наук. СПБ., 2004. С. 239.

11. Корнеев В.В. Козлов Я.В. О финансовой стороне издания газеты «Правда» (март–май 1917 г.). // Россия XXI. 2017. № 5. сентябрь - октябрь. С. 42-71.

12. Газета «Утро России», номер от 08.10.1917.

13. Авалов П.М. В борьбе с большевизмом. Гамбург-Глюкштадт: Изд-во И.И. Аугустина, 1925. С. 37; см. также: Гофман М. Записки и дневники. Пер. с нем. 1914-1918. Л.: Красная газета, 1929. С. 141.

14. Ludendorf E. Meine Kriegserinnerungen 1914–1918. E. S. Mittler & Sohn, Berlin 1919. S. 520.

15. Газета «Донской край» № 88 от 04.08.1918.