Трэшовые протесты: причины и первые итоги

Мусорный треш 2018 или с чего все начиналось

«Расклады они такие. Они проще, чем рыба-пила.
Москва отравлена газом, в области идёт война.»
(Кровосток)

Одно из значений слова «треш» в английском – мусор. Более точный термин для определения ситуации с переработкой бытовых отходов в России подобрать сложно.

Волна возмущения, которая прокатилась по Подмосковью весной и по Северу России в начале декабря 2018, штурм мэрии возмущенными гражданами в Челябинске 12 декабря – всё это наглядно свидетельствует, что с экологией в стране беда. К 2018 году точечные проблемы, связанные с захоронением бытовых отходов, превратились из единичных локальных инцидентов в проблему федерального уровня, захватывающую несколько регионов России сразу.

В докладе «Анализ проблем и оценки состояния сферы управления отходами производства и потребления в РФ»[1], опубликованном на сайте Счетной палаты ещё в 2014 году, указано, что общая площадь земли, занятой под свалки бытовых отходов в России, составляет 4 миллиона гектаров. Это почти территория Нидерландов или Швейцарии.

Плюс условия хранения на большинстве полигонов твердых бытовых отходов (ТБО) в России оставляют желать лучшего и неоднократно становились причиной массовых протестных акций.

На мой взгляд, ажиотаж федерального уровня вокруг транспортировки и хранения мусора начался с закрытия под Балашихой крупнейшего в России полигона Кучино, на который свозились отходы не только с Москвы, но и ряда Подмосковных районов, летом 2017 года[2].

Именно это событие стало катализатором. Оно запустило цепную реакцию и привело к масштабному кризису доверия к властям. Неуклюжие, отдающие махровым популизмом, попытки чиновников решить проблемы напоминали переливание воды из пустого в порожнее. Вместо продуманной программы рекультивации отходов просто открывались новые полигоны. В то время как проблемы со старыми не решались.

Протесты в Волоколамске

Первоначально, власть решила пойти по пути наименьшего сопротивления. В качестве альтернативы существующим полигонам людям предложили строительство мусоросжигательных заводов. Однако данная инициатива не вызвала энтузиазма у местных жителей. Параллельно с Волоколамском, протестуя против строительства мусоросжигательного завода, перекрыли трассу М5 жители Воскресенского района[3].

Частично под давлением общественности был предложен «план Б» – замена стандартных мусорных полигонов высокотехнологичными комплексами для утилизации отходов, которые будут выстроены в каждом регионе[4].

Казалось бы, все хорошо. Вместо заводов, которые наносят природе вреда едва ли не больше, чем свалки, мусор теперь будут перерабатываться в специальных экотехнопарках, которые включают в себя необходимые здания, сооружения, лабораторное и техническое оборудование обезвреживание и двойную переработку отходов. Но по факту предложенный проект реформ не устраняет те причины, которые привели к кризису. Даже по мнению лояльных власти общественных организаций, как Общественная палата, в России до сих пор не отработана система эффективной утилизации бытовых отходов. Это касается и технологии мусоросжигания и технологии мусорозахоронения. Текущие технологии устарели минимум на 15 – 30 лет по сравнению с мировыми[5].

Доклад вышеупомянутой общественной палаты об «анализе эффективности мер по обеспечению переработки твердых бытовых отходов» сразу же отмечает три проблемных момента, которые в совокупности и привели к началу протестной волны, захлестнувшей страну осенью 2018 года.

Во-первых, до конца не был определен порядок того, в каком формате складировать мусор – в формате полигона или экотехнопарка. В итоге, вместо обещанных властями нанотехнологий в виде безотходного цикла производства, граждане России получили ещё большее количество свалок.

Во-вторых, вместо изначально озвученной технологии строительства технопарков, де факто было предложено строительство таких же мусорных полигонов со складированием отходов в виде брикетов.

В-третьих, Москва решила пойти по пути наименьшего сопротивления и перевести мусор в другие регионы, вместо того, чтобы организовывать его переработку и захоронение у себя.

Примечательно, что и открытие новых полигонов вместо закрытых старых, и попытки навязать вместо альтернативной переработки отходов мусоросжигательные заводы, и просто на просто вывоз мусора в другие регионы, реализовывались не друг за другом, а одновременно. И пока власти ищут для себя наиболее экономически выгодный им способ решения проблемы, жители всей страны расплачиваются за их ошибки.

Так, по данным РБК, ещё в январе 2018 года, когда до закрытия Ядрово в Волоколамске было далеко, РЖД совместно с МинПрироды разработан проект вывоза мусора в отдаленные регионы России. В частности, в Архангельскую область. По данным РБК, на начало 2018 года было определено до 25 площадок для вывоза мусора. Объем вывоза отходов составляет до 3 млн т из Москвы и до 2 млн т из Санкт-Петербурга[6].

Причем, в качестве одного из критериев пригодности региона для подобной операции являлась низкая плотность населения в нём. К примеру, первоначально, в качестве одного из плацдармов была выбрана Тверская область, но под общественным давлением власти отказались от реализации проекта.

«Для захоронения своих отходов Москва готова в Тверской области строить мусорные полигоны, потому что это регион с низкой плотностью населения, там много малолюдных мест, но нам этого не дают сделать, местные власти заявляют, что им это не нужно», — заявил генеральный директор компании, занимающейся проблемой реорганизации полигонов твердых бытовых отходов (ТБО) Михаил Степанов, отметив, что Москва готова вложить деньги, построить объект, но «выходят люди, говорят, что им не надо»[7].

А по утру они проснулись….

На Тверской области Москва обожглась, но зато полное понимание московские мусорные короли нашли с руководством Архангельской области. В мае 2018, руководство региона на встрече с областными депутатами объявило о начале проекта[8]. Губернатор Игорь Орлов обосновывал данное решение привлечением в регион дополнительных инвестиций – до 10,5 миллиардов рублей. Взамен на территории возле станции Шиес предлагалось построить экотехнопарк площадью 500 га.

К проекту с самого начала возникло много вопросов.

Не был представлен проект переработки мусора. Чиновники противоречили друг другу. Сначала говорили о том, что мусор будут измельчать, а потом проводить сортировку. Как это делать на практике – никто так и не ответил[9].

Не был представлен конкретный план технопарка. Достоверно сказано, что мусор будет складироваться, не рандомно, а в виде брикетов. Но чем это по сути будет отличаться от обыкновенной свалки? По мнению разработчиков, брикеты будут храниться около 30 лет. По словам чиновников, они не будут контактировать ни с водной, ни с воздушной средой[10]. Но что будет с ними, когда срок хранения истечет?

Никаких конкретных ответов на данные вопросы население не получило, а между тем, работы по строительству то ли перерабатывающего комплекса, то ли полигона возле станции Шиес начались.

Железная дорога рядом с подъездом к будущему полигону

Станция Шиес, Ленский район Архангельской области. Почти на границе с республикой Коми. Вокруг тайга и поселки с непривычными русскому уху названиями Мадмас, Жешарт… и редкими нитками газопроводов.

Сама станция расположена возле поселка Урдома. Жизнь большинства жителей связана или с работой на газопроводе, который проходит неподалеку, либо с охотой и рыбалкой. Строительство полигона для них – бомба замедленного действия.

А если проехать вдоль железной дороги летом, то можно увидеть, что вся местность испрещена ручьями и небольшими речками. Любой сбой в работе полигона или ненадлежащее хранение отходов может в любой момент привести к экологической катастрофе.

В конце июля 2018 года возле станции начали массово рубить лес и готовить ответвление для железной дороги. Первыми об этом узнали охотники, делянки которых расположены недалеко от станции. По железной дороге начали привозить технику, одновременно с этим заработала группа рабочих, которая расчищала местность под ответвление железнодорожных путей[11]. Сначала рабочие «обнадежили» местных жителей, сказав, что у них будут строить ядерный могильник. В дальнейшем, информация изменилась, но от этого стало не легче. Выяснилось, что возле станции появится не то мусороперабатывающий завод, не то полигон. Также в СМИ просочилась информация, что строительство на Шиесе ведется потому, что местные жители отбились от строительства мусорсжигательного завода под поселком Коноши в Коношском районе. И теперь его просто передвинули в другой, более отдаленный район области[12].

Жители не растерялись, организовали инициативную группу и попытались наладить диалог с властями, с целью выяснить: что же все-таки происходит на Шиесе. Были составлены запросы на имена от прокурора Ленского района до губернатора Архангельской области.

Кроме этого на место стройки организованы регулярные выезды для мониторинга ситуации. Выявлены многочисленные нарушения. В частности, строители не предоставили никаких документов, подтверждающих правомерность их действий. Сослались на департамент ЖКХ Москвы. Не говоря уже о таких «мелочах», как техника без номеров[13].

Инициативная группа жителей у полигона

Но власть жителей поселка так и не услышала.

7 августа состоялась встреча инициативной группы с заместителем губернатора Е. Фоменко, на которой чиновник подсластил пилюлю, сообщив, что вместе с мусороперабатывающим комплексом для нужд жителей построят ещё и деревоперерабатывающий завод. На что люди ответили гомерическим хохотом, так как в районе уже давно нет объемов леса, пригодных для промышленной переработки. Все было освоено ещё во времена СССР[14].

В ответ на доводы жителей о непоправимом вреде, который нанесет окружающей среде строительство крупнейшего в Европе полигона ТБО чиновники парировали: «Зато появятся рабочие места!».

Возмущенные граждане от слов решили перейти к действиям. Они начали собственное расследование и выяснили, что не было получено разрешение от местных органов власти на проведение строительства, не проходили никакие общественные слушания, не проводилась экологическая экспертиза.

Регион держали в неведении, а потом просто поставили перед фактом.

В общем, люди почувствовали себя крепостными, которых федеральный центр использует по своему произволу. «Мы для Москвы – как колония» – отмечали участники инициативной группы.

«Кто срубил твой лес для дачи с гаражом?» Начало протеста

Первые акции протеста начались начались не в форме привычных нам митингов, а в форме «задушевных встреч» с региональными чиновниками в местных ДК, где недовольные пытались добиться ответа на вопрос «Что в конце концов происходит?»
В той же Урдоме заместителя губернатора области Фоменко люди освистали.

Затем, 27 августа в Ленском районе состоялся первый митинг. Практически одновременно с ним прошел митинг в республике Коми. Но обе акции были заслонены пенсионной реформой.

Следующая волна протеста началась в октябре. Состоялось около 5 акций. Часть из них организовывала КПРФ, а часть – активисты штаба Навального. Конкуренция между двумя группами протестующих вылилась в весьма специфические казусы.

Главная интрига разыгралась вокруг единого дня протеста 2 декабря. В Архангельске получилось сразу 2 акции. 1 декабря против мусорного полигона выступило местное отделение КПРФ, а 2 декабря прошла общегражданская акция под вирусным лозунгом “Поморье – не помойка”.

На своей акции КПРФники не нашли ничего лучше, чем обвинить организаторов и участников общегражданского протеста в работе на Запад, а также всячески поливать грязью координаторов протеста, при этом позвав их выступать на свою акцию. С – значит Стратегия, по другому и не скажешь.

Акцент в своем выступлении КПРФ сделала не на борьбу с полигоном как таковым и проблемой свалок в Архангельской области в целом, а на сборе подписей против губернатора Орлова и риторике в стиле: «Мы – северяне, а иноземному мусору на нашей земле не бывать».

Парадокс, но выступающие от коалиции Свободный Север, они же по совместительству руководители штаба Навального, выглядели на их фоне образцами левизны. Так, руководитель местного штаба Навального, он же один из лидеров протестной коалиции Свободный Север, подчеркивал, что в условиях современной России сбор подписей ни на что не влияет и иных способов давления на власть кроме массовых акций протеста у граждан России пока нет.

Всего на акции КПРФ 1 декабря присутствовало не более 50 человек.

На следующий день протестовать против мусорного беспредела в одном только Архангельске вышло в 20 раз больше граждан. И это по самым приблизительным подсчетам. Не смотря на жуткий хаос и разнобой в выступлениях общегражданский митинг был гораздо более ярким и эмоциональным, чем унылое сборище КПРФников с шепелявым ведущим во главе. В отличие от КПРФного митинга одним из леймотивов акции было то, что «Орловы приходят и уходят, а мусорные свалки остаются». Люди в первую очередь пришли протестовать против мусорного беспредела, в том числе прекрасно понимая, что дело здесь не только в Орлове, но и в вертикали власти в целом.

Также в единый день протеста митинги прошли в Северодвинске, Котласе, Яренске, Каргополе, Коряжме, Онеге, Вельске и почти во всех крупных населенных пунктах области. По словам местных гражданских активистов, всего в акциях приняло около 30 тысяч человек. Невиданный подъем с 2012 года.

При этом, характерна позиция обкома КПРФ, который, пользуясь тем, что одним из пунктов резолюции общегражданского митинга было требование отставки губернатора Орлова, немедленно подал в партийных СМИ этот митинг как крупную победу областного отделения. Что вызвало неслабый бугурт у рядового партийного состава.

«Нам всем конец, если мы проиграем»

Почему же именно в Архангельской области мусорная проблема вызвала столь широкий общественный резонанс и чем ценен для нас опыт Северного протеста?

Данная ситуация наиболее красноречиво показала, что федеральный центр воспринимает остальные регионы не как равноправные субьекты политического диалога, а как данников, несущих повинности перед столичными феодалами.

Санкции, наложенные на российскую политическую элиту после присоединения Крыма, привели к сокращению кормовой базы чиновников, и новые способы обогащения было решено искать на внутреннем рынке. Мусорные аферы – один из наиболее прибыльных способов делать «деньги из воздуха».

В качестве пилотного плацдарма решено выбрать периферийные регионы, беспредел в которых, по мнению чиновников, не вызовет широкого общественного резонанса. Архангельская область в этом плане является практически дистиллированным примером даннических отношений с центром, наряду с Сибирью, например. Губернаторы – назначенцы, которые кочуют из Москвы в столицу области вместе со своими региональными командами рассматривают область как инструмент торга с федеральным центром и никоим образом не собираются его развивать. Эта модель поведения укладывается в общую логику взаимодействия капиталистического центра и периферии, как на мировом, так и на внутрироссийском уровне. Центр высасывает ресурсы с регионов, облагая их разного рода кабальными договорами, которые в дальнейшей перспективе просто напросто приведут к вымиранию населения.

«Нам всем конец – если мы проиграем» – точнее этой фразы, случайно оброненной на митинге, автор статьи не слышал.

Что делать?

Именно этот вопрос задавали люди друг другу в толпе, именно это вопрошали с трибун в риторической форме ораторы. И в самом деле. С одной стороны, протестующие на митингах собирали подписи, чтобы отправить их во все инстанции с обращением по поводу законности свалки. Однако настроения жителей после акций радикализировались.

«Они (власти – прим. автора) боятся только массовых уличных протестов и максимальной огласки. На все ваши протестные подписи им наплевать — а митинги решают. Решайте и вы» – написал у себя на странице в контакте один из организаторов протеста.

Жители Урдомы уже организовали на месте стройки вахту, на которой активисты в режиме реального времени отслеживали нарушения. На вахту приезжали волонтеры со всей области. Также они неоднократно останавливали технику, которая без номеров везла на стройку стройматериалы.

Неплохо показала себя тактика визитов на обьект инициативной группы вместе с волонтерами из других городов. Присутствие на строящемся объекте большого количества людей, даже безоружных, на время помогает остановить строительные работы.

Инициативные жители напрягают охранника строящегося полигона

Примечательно, что именно в ходе подобного рода визитов и вскрываются наиболее вопиющие нарушения. Так, автор статьи, лично был свидетелем того, как строители для того, чтобы организовать подвоз техники, делали дополнительную наледь почти у железнодорожного полотна. Что является грубейшим нарушением техники безопасности, так как учитывая болотистый характер почвы, весной это может привести к обрушению железнодорожного полотна.

Забавно было наблюдать и то, как от протестующих убегали начальники участков, которые непосредственно руководят процессом строительства.

Так же стало ясно, что по сути стройка полгода велась незаконно, никаких официальных документов о том, кто непосредственно руководит строительство, не существует. Постановление местного поселкового совета о запрещении строительства было просто проигнорировано. Полиция просто фиксировала нарушения, но никаких серьёзных мер не предпринимала.

Еще одной боеспособной стратегией сопротивления оказались массовые коллективные действия по предотвращению противоправных и антисоциальных действий федеральной власти. Так, например, 29 января жители Урдомы сорвали встречу, привезенных из Архангельска и других населенных пунктов граждан с министром природных ресурсов Архангельской области Александр Еруликом, заместителем генерального директора ООО «Технопарк» Денис Синельниковым и замгендиректором АО «Мосводоканал НИИпроект» Георгий Перельштейном, поданной как общественные слушания[15].

Также хорошо работает методика комбинированного давления: хорошо подготовленные массовые акции + давление на месте стройки и объектах коммуникации, связанных с ней.

А вот сборы подписей не помогли. Поэтому жалобы в правоохранительные инстанции лучше использовать только как дополнительный способ давления, повод для юридического обоснования давления на власть.

Участники анти-мусорной акции в Нижнем Новгороде, 3 февраля 2019

К сожалению, в условиях, когда проблема затрагивает всех граждан региона или носит федеральный характер, бороться против неё локальными забастовками на месте работы нельзя – долго готовить и не возымеет действия. Но, возможно, могут подействовать технологии давления, применяемые в забастовочном движении, направленные не на место работы отдельно взятого человека, а применимые к региону или стране в целом. Можно поучиться опыту зарубежных товарищей, которые работают с теми, кто занимается перевозкой грузов на объекты, угрожающий здоровью тысяч сограждан. Тот, кто помогает строить такой объект, мало чем отличается от охранника концлагеря, нажимающего на кнопку в газовой камере, потому что так приказали.

Протест в Архангельске, 3 февраля 2019

Протесты в Архангельске всколыхнули всю страну, оказалось, что с похожими проблемами столкнулись множество регионов по всей стране. И 3 февраля на акцию вышли жители не только из Архангельской области, но и Москвы, Калуги, Ярославля, Вологды, Воронежа, Иркутска. Экологическая проблема становится мощным катализатором социального протеста – ведь очевидно, что непомерные аппетиты чиновников и олигархов напрямую вытекают из всей сути путинского капитализма. И выход из ситуации только один – либо мы их, либо они нас. Середины нет.