«Нет ничего более прекрасного, чем независимость и свобода».

Мазлум Доган, Serxwebun, 5 мая 1982 г.

«Мы уже давно выбросили в мусорный ящик идею независимого государства»

Хатип Диджле, Cumhurriyet, 1 февраля 2014 г.

Введение

Стандартная, модернистская точка зрения заключалась в том, что цивилизованные общества имеют государства, а примитивные – нет. По словам антрополога Пьера Кластра, такая точка зрения защищает «доктрину, которая произвольно [связывает] состояние цивилизации с цивилизацией государства»2. Идея о том, что цивилизованные общества имеют государства, закрепляет важное утверждение: государство – это судьба «цивилизованных людей» на пути к современности, и те народы, которые не имеют государства являются нецивилизованными. То есть государство становится символом всего цивилизованного, что стало общим местом в рассмотрении государственного образования как конечной цели политических действий.

Большинство курдских политических движений, появившихся в 1960-х и 1970-х годах также считали, что финальной точкой их антиколониальной борьбы должно стать создание независимого государства. В своей основополагающей программе 1978 года Рабочая партия Курдистана (Partiya Karkêren Kurdistane, PKK) поставила цель создание единого независимого государства под названием «Курдистан»3. Однако со временем позиция партии изменилась. В 2005 г. РПК объявило о том, что рассматривает национальное государство в качестве препятствия на пути к свободе, и стратегической целью движения стало не создание государства, а строительство взаимосвязанной сети советов как основы самоопределения и способа совместной жизни. Председатель сестринской для РПК сирийской Партии Демократического Единства заявил: «Черчение и стирание границ – это европейская болезнь XIX-XX вв.». Модель взаимосвязанных советов, по его словам, представляет собой модель будущего4.

Цель этой главы – обсудить и объяснить, как РПК разработала новое понимание права на самоопределение на основе критики государства и национально-государственных форм. Теперь РПК представляет новую политическую архитектуру, базирующуюся на практике демократической автономии, демократического конфедерализма и идеи активной гражданственности, вокруг которой все и вращается, а демократическая автономия и конфедерализм являются краеугольными камнями нового политического дискурса, определяемого как метаязык, который учит своих последователей, как жить и действовать вне национального государства5. Необходимо подчеркнуть, что в этой главе анализируется прежде всего то, что представляет из себя РПК с точки зрения теории самоопределения и социальных отношений, не касаясь того, как эти идеи реализованы на практике.

Эта глава структурирована следующим образом: во-первых, я определяю то, что нам нужно понять в позиции РПК о необходимости государства, после чего следует обсуждение того, является ли национальное государство предназначением социальной практики или является ответом на конкретную историческую ситуацию. Затем я рассматриваю концепции демократической автономии и конфедерализма. Сначала покажу как они встроены в длинную политическую традицию мысли и связаны с богатой историей социального действия, а потом рассмотрю, как РПК пришла к ним в 2000-х годах.

РПК

Поскольку эта глава касается политической архитектуры, разработанной РПК, мы должны прояснить то, как должна пониматься сама эта организация. РПК официально признана террористической организацией, поскольку она была помещена в список террористов США в 1997 году и в ЕС в 2002 году6. С того времени ярлык «террористы» [в отношении РПК – М.Л.] стал предметом критики7. Что еще более важно здесь: концепция террора или терроризма имеет очень ограниченную аналитическую ценность для социальных наук, поскольку прежде всего является нормативно-политической концепцией, используемой для того чтобы заклеймить и дискредитировать негосударственные субъекты. РПК также упоминается как «сепаратистское» движение, или, более конкретно, из-за его предполагаемого националистического характера оно считалось сепаратистским теми, кто защищает целостность государств, в которых живут курды: Турция, Ирак, Иран и Сирия.

Однако, как я уже говорил в другом месте, это курдское движение является одним из самых важных светских движений на Ближнем Востоке, и та освободительная борьба которую ведут его адепты не ограничена рамками националистического дискурса8. На деле, процесс формирования партии (1973-1978 гг.) проходил под влиянием турецких революционных левых. Многие основатели РПК не только имели отношения с революционными левыми Турции, но также испытывали идеологическое влияние этого широкого фронта. Бойцы считали себя марксистами, участвовавшими в революции, с целью объединения революционных левых в Турции. Курдистан ими рассматривался в качестве основной области борьбы. Сегодня же, в действительности, РПК выражается себя в постмарксистском дискурсе «радикальной демократии»9. Наконец, было бы неправильно изображать РПК как просто партизанскую организацию или характеризовать в чисто военных терминах. Несмотря на использование насилия, она была и является, прежде всего, политической организацией, которая вынуждена использовать насилие в обстоятельствах, в которых не было возможности для легальной политической деятельности10.

Читая документы PПК, можно выделить две политические цели, преследуемых движением с момента своего создания. Первой целью была постепенная реализация права на самоопределение; второй – трансформация курдского общества с помощью ликвидации отношений эксплуатации. Поскольку РПК рассматривала революцию в Курдистане и Турции как взаимосвязанный процесс, она считала воссоединение, или, лучше сказать, возрождение антишовинистических левых важным делом для освободительной борьбы11. Бойцы, состоящие в РПК, не относятся к движению как к чисто военному или повстанческому. Как недавно заявил один из бойцов: «Каждое курдское движение является восстанием, но я не имею в виду то, что РПК является просто повстанческим движением. Это не так. Движения, предшествующие ей, были восстаниями с точки зрения процессов и целей, но PПК намного больше, чем это, поэтому его не следует называть повстанческим движением. РПК – это политически организованное движение»12.

Когда Рабочая партия Курдистана была создана как политическая партия в 1978 году, она имела классическую организационную структуру коммунистической партии, с генеральным секретарем в качестве ведущего должностного лица и исполнительным комитетом, ответственным за непосредственные действия. Высшим исполнительным органом был центральный комитет, а партийный съезд был высшим решающим органом партии. Однако, спустя годы, РПК трансформировалась и приобрела иной вид13. То, что мы называем РПК сегодня, фактически является партийным комплексом, формированием партий и организаций, состоящим из нескольких партий (включая РПК), со-партию, которая отдельно организует женщин14, братские партии в Ираке (PÇDK) и Иране (PJAK), а также в Сирии (PYD)15, и партизанские силы16, связанные с этими партиями. Наряду с концентрацией вышеназванных партий, РПК создала институты через которые осуществляется более эффективная интеграция и координация политической практики. Самым важным из данных институтов сегодня является Союз Общин Курдистана (Koma Civakên Kurdistan, КСК)17, который в основном представляет собой сеть сельских, городских и региональных советов, чьи собрания называются Народным конгрессом Курдистана, Kongra-Gel18. Коротко говоря, РПК сегодня является движением, которое институализировало себя в различных областях.

Методологический национализм

Убеждение, что нация и государство – самоочевидные вещи, или квази-естественные сущности, данные судьбой, приводит к возникновению важной проблемы в политических и социальных науках: методологическому национализму. То есть антиколониальные политические движения многие историки воспринимают как националистические и их борьба осмысливается в понятиях строительства национального государства.

Как специфическое восприятие мира19, методологический национализм предполагает, что национальное государство является естественной социальной и политической формой общества20. Это может принимать форму заявлений, которые : 1) ясно дают понять, что национальное государство является базовой единицей анализа, 2) следуют этому принципу без какой-либо объективной рефлексии или 3) пренебрегают и игнорируют важность националистической доктрины для современного мира21. Утверждается, что эпистемология социальных наук была сформирована из опыта национального государства, что справедливо как для академических кругов, так и для политических и социальных представлений. Виммер и Шиллер1 рассматривают данное утверждение в качестве «железной клетки», ограничивающей возможности аналитики22. Так как оно является ограничением и мощным барьером против практики и идей, из которых может возникнуть новая «политическая архитектура»23.

Нина Шиллер

Натурализация национального государства принимала различные формы в интеллектуальных дисциплинах. Виммер и Шиллер различают три варианта методологического национализма в социальных науках24. Во-первых, высказывается мнение, что теоретические социальные науки, от Бурдье до Хабермаса и Лухмана, были охвачены очевидной естественностью и данностью мира, разделенного между национальными государствами, проявляя при этом систематическую слепоту к другим формам жизни25. Во-вторых, существовала более эмпирическая ориентация общественных наук в восприятии национально-государственного дискурса, без какой либо постановки проблемы. Современность строилась на территории национального государства как отдельной единицы, и общественные науки приняли эту точку зрения беспрекословно26.

С точки зрения Виммера и Шиллер, от периода деколонизации после Второй мировой войны и после него задачи строительства национальных государств рассматривались как «очевидное следствие других задач модернизации, выступающих в качестве модели западного национального-государственного строительства». Вышеназванные авторы ссылаются на теоретиков модернизации, таких как Лернер и Ростоу, для которых государственное строительство и государственное образование были неразрывно и естественно связаны (в действительности, эта комбинация стала единственным мыслимым способом организации общества)27. Идея построения национального государства занимает также видное место в работе антиколониального мыслителя Франца Фанона28.Современная история, таким образом, была написана как история национальных государств29.

В-третьих, территориализация социальных наук и сужение их аналитического фокуса на границах национального государства означало не только принятие национальных границ, но и отсечение определенной части социального мира в дискретной сущности, воспроизведенной в идее «внутри» и «снаружи». Энтони Смит ссылается на это, когда определяет методологический национализм как подход в социальных науках, в котором «основные социальные данные всегда собираются и оцениваются в единицах, называемых «национальными государствами»30. В антропологии аналогичным образом методологический национализм проявлялся в отношении к социальному миру как априори разделенному на разные культуры31. Здесь триумф развития эволюции и последующего упадка диффузионизма в анализе социальных изменений привел к появлению в XX веке тенденции, в рамках которой проводятся углубленные исследования отдельных народов как отдельных субъектов (особенно в британской традиции социальной антропологии).

Исследование курдского вопроса страдало от тех же ограничений и искажений методологического национализма. Стиль самоочевидности, в котором исследователь воспринимает существующие национальные государства как естественные структуры, определяет конструкцию большинства работ по курдской теме. Хотя есть много причин, определяющих специфику исследования курдского вопроса, например в Турции, его нельзя считать само собой разумеющимся и он действительно нуждается в объяснении; и нельзя также предположить, что национальная независимость является естественной и конечной целью политических действий, нацеленных на освобождение.

Самоопределение и национальное государство

В период формирования РПК (1973-78 гг), ее политическое мировоззрение было сконцентрировано вокруг двух основных целей: 1) трансформация курдского общества путем ликвидации эксплуатации; 2) объединение Курдистана и создания независимого государства. В то время экономика Северного Курдистана (юго-восточная Турция) была основана на сельском хозяйстве; очаги промышленности существовали в Батмане (нефть) и Антепе (продукты питания, текстиль и мебель), но основной экономической сферой оставалось сельское хозяйство. Эксплуатация наемных работников в основном проявлялась в разделение труда и иерархии на основе различий между сельскохозяйственными рабочими, фермерами-арендаторами и землевладельцами. Крупные землевладельцы, иногда также как племенные, так и религиозные лидеры, поддерживали тесные отношения с государством и рассматривали крестьян и жителей деревень в качестве своих подданных. По существу, отношения в социальной сфере носили феодальный характер. РПК полагала, что прекращение эксплуатации зависит от завершения разделения труда и иерархии посредством земельной реформы и перераспределения земли. В партийной программе «Дорога революции в Курдистане», такая трансформация общества зависела от процесса формирования государства, создания «независимого, единого и демократического Курдистана»32. Как выразился Узун : «В 1978 году РПК была основана как курдское движение, которое унаследовало традицию погибших турецких левых революционеров. Основываясь на марксистско-ленинской теории и стратегии долгосрочной «народной войны», РПК нацеливалась на достижение «независимого Курдистана»»33.

Процесс социальной трансформации мог быть начат лишь после создания независимого государства. Но поиски независимости курдов были основаны на марксистско-ленинском подходе к вопросу о самоопределении. Действительно, как специально аргументировал В. И. Ленин: «Следовательно, если мы хотим понять значение самоопределения наций, не играя в юридические дефиниции, не “сочиняя” абстрактных определений, а разбирая историко-экономические условия национальных движений, то мы неизбежно придем к выводу: под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятельного национального государства»34.

В случае с Курдистаном этот вопрос рассматривался не только в свете отделения, но также и в понятиях колониализма и объединения35. Именно поэтому «Революционеры Курдистана», (название организации, используемое бойцами, создавшими РПК в 1978 году) обсуждали вопрос о независимом и объединенном Курдистане.

Трактовка этой темы получила развитие на страницах книги Абдула Рахмана Гассемлоу «Курдистан и курды», опубликованной Академией наук Чехословакии в 1965 году. Это была типичная книга для того времени, когда с 1960-х годов курдские политические партии, вдохновленные марксизмом-ленинизмом, начали рассматривать статус Курдистана и конечную цель освободительной борьбы: «Марксизм-ленинизм признает право на самоопределение за каждой нацией, и это право включает в себя конкретное содержание. Ленин в своей полемике с реформистами и уклонистами от марксизма ясно показал, что самоопределение наций означает политическое отделение этих наций от чуждых национальных формирований и создание независимого национального государства. (...) Самоопределение наций в программе марксистов не может иметь какого-либо иного значения, кроме как политическое самоопределение, политическая независимость и формирование национального государства. (...) [Ленин] осуждал любого, кто отрицал это право, или рассматривал его иначе, чем право на отделение. «Социалист, являющийся членом господствующей нации, - пишет Ленин, - и не поддерживает право на отделение угнетенных народов во время мира или войны, является ни социалистом, ни интернационалистом, а шовинистом»36.

Право на самоопределение рассматривалось одновременно как вопрос отделения и объединения; отделение Курдистана от различных колонизирующих государств и объединение этих частей в одно государство37. Более того, объединение с другими народами на Ближнем Востоке также зависело от вопроса отделения, поскольку «братство» не может иметь место в колониальных отношениях. Самоопределение в форме государственного образования, таким образом, понималось как часть всемирной борьбы за освобождение угнетенных народов. Вот так это звучало в манифесте PПK 1978 года:«Учитывая сегодняшние условия, независимое государство является единственной истинной и правильной дорогой и единственным революционным тезисом; другие тезисы и дорожные карты являются реформистскими, поскольку они не затрагивают государственных границ, и потому они имеют реформистский и реакционный характер. Стремясь создать политически, экономически и в других отношениях независимую страну, курдское освободительное движение, сначала вместе с соседними народами, затем с народами других регионов мира, будет действовать в интересах мировой пролетарской революции38».

Подводя итог, право на самоопределение в целом было концептуализировано в понятиях отдельного государственного формирования. Идея самоопределения стала предметом тщательного изучения в 2000-х годах, хотя это можно проследить уже и в 1980-е гг., когда началась критика «реального социализма» и характера национально-освободительной борьбы39. Как позже заявил Абдулла Оджалан в своей судебной защите: «РПК, находясь под влиянием «реального социализма», долгое время не могла преодолеть границы национально-государственной парадигмы »40.

Оджалан историзировал и проблематизировал вопрос об образовании национального государства в отношении РПК в своей работе «Манифест демократической цивилизации». Это были размышления об история партии, которая локализовала идею самоопределения до рамок национально-государственного строительства в контексте борьбы за власть между Соединенными Штатами и Советским Союзом: «Основная проблема при создании РПК заключалась в отсутствии ясности в плане национально-государственной идеологии. В частности, большое влияние [на идеологию партии – М. Л. ] в этом плане оказали тезисы И. В. Сталина по национальному вопросу. И. В. Сталин рассматривал национальный вопрос в основном как проблему создания собственного государства. Этот подход оказал влияние на всю социалистическую систему и все национально-освободительные движения. Снижение признанного Лениным права наций на самоопределение до уровня права на создание государство стало основной причиной вовлечения всех коммунистических и социалистических партий в идеологическую двусмысленность.

РПК взяла за основу решения курдской проблемы, являвшейся изначальной идеей движения, модель создания государства, некогда выдвинутую Сталиным и одобренную Лениным. Многие из национально-освободительных движений, достигших пика своего развития в тот период (1950—1970 гг.), завершились созданием отдельных государств, что и сделало эту модель основной. Суверенное государство стало священным принципом социалистического кредо. Быть социалистом означало быть сторонником прав угнетенных и эксплуатируемых наций и народов на создание государства. Противоположное мнение означало отход от социалистических идей. Собственно говоря, принцип, касающийся права нации на самоопределение, был выдвинут президентом США В. Вильсоном после Первой мировой войны и был тесно связан с гегемонистским выступлением США. Не желая отставать от Вильсона и стремясь установить вектор помощи угнетенным и колониальным народам именно от Советского Союза, Ленин придал этому принципу более радикальный характер и свел его до уровня создания независимого государства. Между двумя системами в этом плане началось соревнование. Наиболее простой пример этой политики заключается в той поддержке, которую обе стороны стремились оказать, начавшемуся в Анатолии, национальному сопротивлению [Турецкое национальное движение во главе с Кемалем Ататюрком – М.Л. ]»41.

В своей работе, разработанной в 2000-х годах, но еще начиная с 1980-х годов, Оджалан начал рассматривать отношения между самоопределением и формированием национального государства не в качестве естественных или самоочевидных, но как исторически сложившиеся отношения в контексте конкуренции между сверхдержавами. Он рассматривает национальное государство не только как особую историческую конструкцию, но также и как проблему. Как утверждает Оджалан, национальное государство есть центр производства субъектов, которые пытаются вписать население в рамки задуманной культуры42. В результате логика национального государства – это действия централизованной ассимиляторской машины, направленной на трансформацию различных культур в одну культуру, разных языков в один язык. Это производство «homo nationalis» ставит народ и границы под строгий надзор, в связи с чем фашизм становится высшей ступенью национального государства43. Оджалан приходит к выводу, что национальное государство не освобождает субъект от колониального статуса, но напротив – подчиняет себе: «Вопреки общепринятому мнению, капитализм не означает экономического развития, а вовсе наоборот – систематическое отрицание экономики. Национальное государство идет против того, что мыслится путем отрицания ценностей демократии, свободы и человеческих прав»44.

Эта критика национального государства привела РПК к переосмыслению своей политики. На праздновании Навруза в 2005 г. PПК представила декларацию, в которой она объяснила свою новую модель. Несмотря на что, в начале двадцатого века право на самоопределение было истолковано как право сформировать государство, РПК развивает альтернативную политическую идею, основанную на том, что демократизация не может быть осуществлена на основе глобальной модели национального государства45.

Самоопределение и демократический конфедерализм /автономия

РПК в 2000-х годах разработала новый идеологический и политический подход, основанный на идее «радикальной демократии», развиваемый в трех взаимосвязанных проектах – демократическая республика, демократическая автономия и демократический конфедерализм. [Все вышеназванные проекты – М.Л.] функционировали как «стратегический диспозитив», с помощью которого политические требования курдов были определены и организованы в направлении народноориентированной и освободительной политики соединения46. Проект демократической республики нацелен на отделение демократии от национализма, демоса от этноса. Конкретно, это проект включает в себя предложение новой конституции, в которой гражданство не было бы определено или даже понято с точки зрения этнической принадлежности, а скорее с точки зрения гражданской республики и гражданских прав. Помимо разделения нации и государства, идея демократической республики направлена на преодоление идеи иерархического и централизованного государства. Однако идея демократической республики по-прежнему сосредоточена на государстве, что уже нельзя сказать о проектах демократической автономии и демократического конфедерализма.

«Демократическая автономия», по словам курдского депутата Себахат Тунджель, «относится к статусу, статус самоопределения»47. Это связано с возможностью людей принимать решения в своей жизни и определять свое будущее. Демократический конфедерализм можно охарактеризовать как восходящую снизу-вверх систему самоуправления, организованную на разных уровнях : деревни (köy), городские кварталы (mahalle), районы (ilçe), города (kent) и регионы (bölge), которые объединяются общим названием «Северный Курдистан». По словам одного провинциального партийного лидера из Диярбакыра: «Как парадигма демократический конфедерализм отвергает централизм и государство, приветствуя самоорганизацию людей и взятие ими ответственности за свою повседневную жизнь и то место, где они живут. Демократический конфедерализм не ориентирован на захват государственной власти, или какой-либо фокусировки на государстве. Он преследует цель развития альтернативных форм власти через самоорганизацию»48.

Член руководства Демократического Общественного Конгресса (Demokratik Toplum Kongresi, DTK), координирующий проекты демократической автономии и демократического конфедерализма в Турции, относится к демократическому конфедерализму и демократической автономии как к альтернативе рухнувшей системе «реального социализма», которая вновь оказалась неспособной к разработке альтернативы капитализму. Он ссылается на эти проекты как на «социальную модель», которая через организацию советов, начиная с деревенского уровня, развивает демократическую нацию49.

Абдулла Оджалан

Находящийся в тюрьме лидер РПК Абдулла Оджалан, будучи вдохновлен трудами Мюррея Букчина, инициировал среди курдов дебаты по вопросам демократической автономии и демократического конфедерализма50. Букчин, следуя П.А. Кропоткину, выделяет две модели политики – греческая и римская. Они породили два концептуально разных понимания политики и управления51. Первая, эллинистическая модель, выступает за политику демократического участия, с которой Букчин ассоциирует себя; а вторая, римская модель выступает за централизованные и государственные формы, которую он отвергает52. Государственническая, централизованная римская модель имеет кучу представлений, но эллинская модель означает принцип активного гражданства53. Как доказывает Букчин, к сожалению, именно римская модель стала доминирующей формой в современном обществе, повлияв на формирование американских и французских конституционалистов восемнадцатого века. Афинская модель существует как подпольное контрдвижение, получившее выражение в Парижской коммуне 1871 года, первых советах, которые возникли в период расцвета Русской революции 1917 года, и в испанской Революция 1936-39 гг. Как и Букчин, Оджалан утверждает, что государственное устройство не должно быть ошибочно принято за политику вообще; Государственная мудрость, утверждает Букчин, разъедает политическую сферу и приводит к деградации общества54.

Букчин проецирует свои политические представления о восстановлении людей в качестве активных граждан на идею конфедерализма, определяемую как «взаимосвязь сообществ друг с другом через отзываемых депутатов, уполномоченных муниципальными собраниями граждан», который он считает «альтернативой национальному государству»55. В другом месте, Букчин определяет конфедерализм как «сеть административных советов, членами которых являются избранные на основе личного знакомства лица из народных демократических альянсов, в различных деревнях, городах, и даже районов крупных городов»56.

По словам Букчина, конфедерализм достигает своего самого полного развития по отношению к проекту автономии «когда местные фермы, фабрики и другие предприятия находятся в муниципальных руках» или «когда сообщество (...) начинает управлять своими собственными экономическими ресурсами путем тесного взаимодействия с другими общинами »57. В данной модели экономика находится под контролем конфедеративных советов и, таким образом, она имеет «ни коллективизированный или приватизированный, а общественный характер»58. Таким образом, конфедерализм и автономия являются ключевыми понятиями в «радикально новой конфигурации общества» Букчина59. В проектах конфедерализма и автономии, средства (определяемые как создание сетевой модели небольших институтов самоуправления и самоорганизации) и цели (определяемые как экономика, контролируемая обществом) объединились. Их можно рассматривать как альтернативную политику, выходящую за рамки национального государства. В заключение можно сказать, что принцип, лежащий в основе сдвига парадигмы – это развитие новой политической архитектуры, основанной на критике государства с позиций практики самоуправления.

Прения

Теперь в РПК самоопределение осмысляется не с точки зрения создания государства, а как право людей принимать решения, брать на себя ответственность за организацию и регулирование своих социальных, экономических, политических и культурных дел (демократическая автономия) и как восходящая снизу-вверх демократия советов для управления (демократический конфедерализм).

Во-первых, РПК больше не определяет стремление к независимости с точки зрения государственного строительства, что знаменует собой радикальный разрыв с идеей о том, что национальное государство – это судьба: телеологическая цель и конечная точка политических действий. В своем новом политическом дискурсе РПК отвергает концепцию национального государства, определяемого как организованное в пространстве гомогенная популяция, которая в качестве политической необходимости нуждается в сильном, централизованном государстве. В связи с этим строительство национальных государств рассматривает не как освобождение, а как угнетение. Именно этот анализ привел РПК к отрицанию национально-государственной формы как необходимой цели политических действий.

Второй пункт, связанный с измененным пониманием права на самоопределение, основан на идее о том, что мы можем отделить политическую сферу от государственной, и тем самым развивать негосударственную политику. Ведь идея государства основана на отделении людей от политической сферы, что означает отделение людей от процессов принятия решений. Руководители PПK в лице Джемиля Байыка и Дурана Калкана утверждают, что сдвиг парадигмы включает в себя переход от государственного строительства к общественному и, соответственно, от власти (iktidar, как в государстве или суверенной власти) к развитию общественного самоуправления60. Советы, созданные для этих целей не рассматривается как «низшие» структуры центрального государства, а скорее как первичное пространство для обсуждения и принятия решений61. Это то, что Х. Арендт называет расширением прав и возможностей людей в качестве граждан и представляет собой форму управления за пределами государства62.

В-третьих, идея распределения полномочий принятия решений между местными советам не исходит с внутренне ориентированной или местнической формы воинственного партикуляризма. Напротив, концепция конфедерализма вызывает ощущение взаимосвязи между деревенскими, районными, городскими и региональными советами. Такая концептуальная позиция предполагает, что место и те люди, которые там живут, осмысляются в их взаимосвязи, а не как отдельные сущности. Местное самоуправление в контексте демократического конфедерализма основывается не на разделении с другими, а на расширении самих себя63. Позднее на передний план встаёт вопрос о том, как мы относимся друг к другу, в том числе то, что Д. Мэсси упоминает как «ответственность за более широкие отношения, от которых мы зависим»64. То, что это означает на практике, конечно, еще предстоит увидеть, в связи с этим можно привести слова Маркса о значении Парижской Коммуны, повлекшие за собой «практическое изучение расширенных отношений »65. Очевидно, что любая замена государства конфедеративной системой представляет собой полное преобразование самой сущности политики и государства. Тем не менее, это необходимо. Акцент на ответственности и взаимозависимости в проекте демократической автономии и демократического конфедерализма имеет потенциал в создании всеохватывающей географии; демократический конфедерализм сосредотачивает внимание на праве людей контролировать собственную жизнь и в то же время быть связанными с другими людьми, живущими где-либо еще.

В-четвертых, новая парадигма РПК не основана на государственном строительстве и не стремится к перекройке границ. «Наша идея демократической нации не определяется флагами и границами»66, - как говорит Оджалан, также он добавляет, что «PПК не выводит право на создание курдского национального государства из права на самоопределение народов. Однако мы рассматриваем это право как основу для создания низовой демократии, не ища новых политических границ»67. Хотя проект демократический конфедерализма не нацелен на создание новых границ и создание новых политических субъектов, это не означает, что существующие границы будут просто восприняты как жизненный факт. Нецелесообразно требовать немедленной отмены государства»68, - продолжает Оджалан - «Однако я не хочу сказать, что мы должны принимать вещи такими какие они есть». И далее: «Можно построить конфедеративные структуры во всех частях Курдистан без необходимости ставить под вопрос существующие границы»69.

Система управления Рожавой

В ходе данных событий, государство трансформируется: «В конце этого процесса должно существовать скудное государство как политическое учреждение, которое только выполняет функции в области внутренней и внешней безопасности и обеспечивает защиту общества. Такое представление о государстве не имеет ничего общего с авторитарным характером классического государства, но скорее будет рассматриваться как общественный авторитет70.

Мустафа Карасу, еще один член руководства РПК, разъясняет каким образом борьба, которая не принимает границы за точку отсчета, может привести к преодолению этих границ: «В буржуазном мышлении право на самоопределение формулируется с точки зрения создания государства. Но наш взгляд это не социалистическое понимание самоопределения. Мы думаем, что демократический конфедерализм - это лучший способ реализации самоопределение. (...) Поскольку демократический конфедералист не принимает государство в качестве своего главного ориентира, он также не касается вопроса изменении границ. Напротив, это способ мышления и действия антиэтатистским. Основным ориентиром в демократическом конфедерализме является разработка системы народной демократии на базе самоорганизации. Если люди организуются снизу вверх и устанавливают отношения друг с другом, с другими советами, демократический конфедерализм превращает границы в ничтожную вещь»71.

Строительство демократического конфедерализма во всех частях Курдистана или даже Ближнего Востока не ставит под вопрос границы как таковые, но, поскольку это происходит вместе с развитием конфедеративных структур, эти границы теряют свой смысл. Они теряют свою значимость и не ставятся в центр борьбы. В-пятых, разработка новой парадигмы также затронула РПК как политическую партию. В начале этой главы мы утверждали, что РПК на момент ее создания приняла классический тип организационной структуры коммунистической партии, но позже была преобразован в партийный комплекс, характеризующийся наличием множества партий и организаций. Эта организационная трансформация связана с изменившейся целью РПК. Партия, стремящаяся захватить государственную власть или стать государством, вызывает организационные потребности, которые отличаются от требований партии, которая направлена на создании сети практической деятельности основанной на самоуправлении.

Шестое, и наконец последнее, в вопросе методологического национализма в социальных науках широко обосновывается, что повседневная жизнь становится все более космополитичной и глобализм должен восприниматься в качестве системы отсчета72. Бек справедливо критикует «основное ядро национального видения, согласно которому, политика и общество могут быть организованы только по линии национального государства» и то, что он называет «зомби-наукой» , т.е. науку о нереальном. «Методологический национализм ослепляет социологов в отношении того мира, который они стремятся понять»73. Довод заключается в том, что оценка современной глобальной взаимосвязи требует от нас освобождения от представлений методологического национализма. Такая свобода, однако, имеет лишь отрицательную форму отказа от прошлых ограничений и утверждает разрыв с прошлой структурой. Может показаться, что мы попали в бесконечный океан постоянного движения без какого-либо значимого направления. То есть подобная альтернатива методологическому национализму подвергается критике как методологическое безразличие74. Обсуждаемый здесь проект радикальной демократии не вводит такое видение темного глобализма в мышление, стоящее за пределами национального государства, но обращает наше внимание вместо этого на сетевую политику взаимосвязи. Эта сетевая политика очень сильно укоренилась на местах, и по сути, оказалась встроенной в практику людских сообществ, но в то же время она динамически связывает людей с более широким географическим (в конечном счет неограниченным, глобальным) пространством. Другими словами, мышление за пределами методологического национализма не требует глобальных и абстрактных размышлений; это можно представить как глобальную политику, основанную на повседневной жизни.

Граффити в Германии

Заключение

Данный анализ проекта РПК радикальной демократии и пересмотр ею понимания права на самоопределение демонстрирует нам три вещи. Во-первых, он позволяет нам осознать и подвергнуть сомнению скрытый и явный методологический национализм в исследованиях освободительных движений, и отталкиваясь от этого рассмотреть альтернативы целям, ориентированным лишь на государство. Этот проект радикальной демократии берет в качестве отправной точки не национальное государство и его политику подчинения, а самоуправление на основе активной гражданской позиции и взаимосвязи. [Демократический конфедерализм – М.Л.] возрождает общинную и федералистскую традицию в противовес авторитарной и централистской. Во-вторых, это исследование показывает, что мышление за пределами национального государства не обязательно означает размышление в рамках бесформенного и глобалистского способа. Так, демократия советов открывает возможности для мышления с точки зрения локальных структур постоянно расширяющейся политики, основанной на глобальном видении. В-третьих, данное переосмысление политики не привело РПК к отказу от борьбы за право на самоопределение, а скорее подтолкнуло партию к переосмыслению данного вопроса в рамках демократии советов и самоуправления – кратко говоря, радикальной демократии активного гражданства. Возвращаясь к словам Хатипа Диджле, приведенные в начале этой статьи, в них подразумевается то, что партия выбросила идею государства в мусорную корзину потому что была предана независимости и свободе.

Перевод статьи Йоста Йонгердена: «Рабочая Партия Курдстана : радикальная демократия и право на самоопределение за границами государства»1.

1. Йост Йонгерден - нидерландский специалист по аграрной социологии и курдскому вопросу, преподаватель Вагенингенского университета, политический активист. Это исследование была осуществлено на основе совместной работы по изучению РПК Й. Йонгердена и Х. Аккая. The PKK in the 2000s: continuity through breaks,” in Marlies Casier and Joost Jongerden (eds), Nationalisms and Politics in Turkey: Political Islam, Kemalism and the Kurdish Issue (London: Routledge, 2011); Ahmet Hamdi Akkaya and Joost Jongerden, “Reassembling the Political: The PKK and the Project of Radical Democracy”, European Journal of Turkish Studies 12 (2012); Ahmet Hamdi Akkaya and Joost Jongerden, “Confederalism and Autonomy in Turkey: The Kurdistan Workers’ Party and the Reinvention of Democracy”, in Cengiz Gunes and Welat Zeydanlioglu (eds), The Kurdish Question in Turkey: New Perspectives on Violence, Representation and Reconciliation (Abingdon: Routledge, 2013); Joost Jongerden and Ahmet Hamdi Akkaya, “The Kurdistan Workers’ Party and a New Left in Turkey: An Analysis of the Revolutionary Movement in Turkey through the PKK’s Memorial Text on Haki Karer”, European Journal of Turkish Studies 14 (2012); Joost Jongerden and Ahmet Hamdi Akkaya, “Democratic Confederalism as a Kurdish Spring: the PKK and the quest for radical democracy”, in Mohammed Ahmet and Michael Gunter (eds), The Kurdish Spring: Geopolitical Changes and the Kurds (Costa Mesa, CA: Mazda, 2013a); Joost Jongerden and Ahmet Hamdi Akkaya, PKK Üzerine Yazilar (Istanbul: Vate Yayinlari, 2013b).

2. Pierre Clastres, Society against the State, Essays in Political Anthropology (New York: Zone Books, 1989) p. 190.

3. PKK, Kürdistan Devriminin Yolu, 1978.

4. Салих Муслим заявил это в своем выступлении во фламандском парламенте, 18 сентября 2014

5. Nigel Thrift, Knowing Capitalism (London: Sage, 2005) p. 24.

6. Первой страной, которая отнесла РПК к террористическим организациям, была Великобритания. «С тридцатилетней историей «терроризма» в Ольстере / Северной Ирландии, Великобритания быстро отреагировала на изменившуюся обстановку после терактов 11 сентября в США и 28 марта 2001 года, РПК оказалась официально зарегистрированной в качестве террористической организации наряду с восемью другими иностранными организациями, действующими в Соединенном Королевстве». Marlies Casier, “Designated Terrorists: The Kurdistan Workers’ Party and its Struggle to (Re)Gain Political Legitimacy”, Mediterranean Politics 15:3 (2010) p. 9.

7. В Европе критика исходила не только от курдских организаций и левых, но и озвучивалась внутри институтов ЕС. В 2008 году суд первой инстанции Люксембурга принял решение, что занесение государствами ЕС в 2002 и 2004 годах РПК в список террористических организаций было незаконным в соответствии с законодательством ЕС. В 2016 году более ста членов Европейского Парламент потребовал исключить РПК из списка террористических организаций.

8. Jongerden and Akkaya, ”Born from the Left”, 2011.

9. Смотри Mustafa Karasu, Radikal Demokrasi (Neus: Wesanen Mezopotamya, 2009).

10. Hamit Bozarslan, Violence in the Middle East, the political struggle to self-sacrifice (Princeton, NJ: Markus Wiener Publishers, 2004) p. 23; Jongerden and Akkaya, “Born from the Left”, 2011, pp. 168-9.

11. Jongerden and Akkaya, “The Kurdistan Workers’ Party”, 2012, p. 10.

12. Интервью с бойцом РПК, 8 июня 2014

13. Смотри Akkaya and Jongerden, “The PKK in the 2000s”, 2011; “Reassembling the Political”, 2012.

14. Женские организации в РПК имеют долгую историю. Первый Союз женщин-партизанок был образован в 1995 году, а в 1999 году - первая женская партия. Название женской партии несколько раз менялась - в настоящее время действует Партия Свободных Женщин Курдистана (Partiya Azadiya Jin a Kurdistan, PAJK). PAJK функционирует как идеологический центр женских групп, организованных автономно, вместе с Союзом Активных Женщин (Koma Jinen Bilind, KJB) в качестве авангардной организации и Отрядами Свободных Женщин (YJA-STAR) как организации женщин-партизанок.

15. Ирак : Партия Демократического решения Курдистана (Partiya Çareseriya Demokratik a Kurdistan, PÇDK), сформированная в 2002 г.; Иран : Партия Свободной Жизни Курдистана (Partiya Jiyana Azad a Kurdistan, PJAK), созданная в апреле 2003 г.; Сирия : Партия Демократического Единства (Partiya Yekîtiya Demokrat , PYD), созданная в 2003 г.

16. Партизанские силы организованы в три основные структуры: Народные Силы Самообороны (Hêzên Parastina Gel, HPG), которые представляет собой военную организацию партийного движения; Силы Восточного Курдистана (Hezi Rojhelati Kurdistan, HRK), которая действует вместе с PJAK; и YJA-Star.

17. Союз Общин Курдистана (Koma Komalan Kurdistan, KKK) была создана в 2005 году и в 2007 году была переименована в Союз Сообществ Курдистана (Koma Civakên Kurdistan, KCK). Эта организация воплощает идею демократического конфедерализма, разработанную Оджаланом, и представляется в качестве альтернативы национальному государству. ССК Оджалан видит в качестве модели для решения проблем Ближнего Востока. В партийном комплексе РПК, ССК можно считать исполнительным органом, координирующим действия всех организаций.

18. Kongra-Gel - это народный фронт в рамках партийного комплекса PПК, в некоторой степени охватывающий функции ERNK, который был отменен в 2000 году. Его можно считать законодательным органом. Jongerden and Akkaya «Democratic Confederalism», 2013a, pp. 165-7.

19. Christian Berndt, “Territorialized Key Words and Methodological Nationalism: Cultural Constructions of Institutional Change in Germany”, European Urban and Regional Studies 10:4 (2003) pp. 283-95.

20. Andreas Wimmer and Nina Glick Schiller, “Methodological Nationalism and Beyond: Nation-state Building, Migration and the Social Sciences”, Global Networks 2:4 (2002) p. 301.

21. Ibid., p. 327.

22. Ibid., p. 302.

23. Ephraim Nimni, “The Conceptual Challenge of Non-Territorial Autonomy“, in Ephraim Nimni, Alexander Osipov, and David Smith (eds), The Challenge of Non-Territorial Autonomy (Oxford: Peter Lang, 2013) p. 6.

24. Wimmer and Schiller, “Methodological Nationalism”, 2002, pp. 304-5.

25. Ibid., p. 304.

26. Ulrich Beck and Elisabeth Beck-Gernsheim, “Global Generations and the Trap of Methodological Nationalism for a Cosmopolitan Turn in the Sociology of Youth and Generation”, European Sociological Review 25:1 (2009) p. 34.

27. Wimmer and Schiller, “Methodological Nationalism”, 2002, pp. 304-5.

28. Frantz Fanon, The Wretched of the Earth (New York: Grove Press, 1963) pp. 206-48.

29. Конечно, были исключения. Например работы Эрика Вульфа и Иммануила Валлерстайна (see Wimmer and Schiller, “Methodological Nationalism”, 2002, p. 305).

30. Anthony Smith, “Nationalism and Classical Social Theory”, British Journal of Sociology. 34:1 (1983).

31. Wimmer and Schiller, “Methodological Nationalism”, 2002, p. 305.

32. PKK, Kürdistan Devriminin Yolu, 1978, p. 127.

33. Adem Uzun, Living Freedom: The Evolution of the Kurdish Conflict in Turkey and the Efforts to Resolve It (Berlin: Berghof Foundation, 2014) p. 3.

34. Vladimir Lenin, The Rights of Nations to Self-determination, 1914, https://www.marxists.org/archive/lenin/works/1914/self-det/ch01.htm

35. Ismail Besikci, International Colony Kurdistan (London: Taderon Press, 2004); Abdul Rahman Ghassemlou, Kurdistan and the Kurds (Prague: Czechoslovak Academy of Sciences, 1965) p. 247.

36. Ibid., p. 246.

37. Ibid., p. 247.

38. PKK, Kürdistan Devriminin Yolu, 1978, p. 128.

39. В интервью Дуран Калкан заявил, что в процессе создания РПК в 1970-е годы партия ориентировалась на борьбу национально-освободительных движений и социализм тех дней, но провал этих движений потребовало критического пересмотра их деятельности : ««[РПК] исследовала все примеры национально-освободительной борьбы. Они боролись, выигрывали большие сражения, миллионы были замучены, и в конечном итоге они победили, но результаты их победы оказались минимальными. Они достигли своих целей, но не смогли реализовать свои принципы». Джемиль Байк отслеживает происхождение новой парадигмвъы на заседании центрального комитета РПК в 1984 году. На этом заседании Оджалан заявил: все что называлось «реальным социализмом», фактически не имело большой связи с социализмом. Его выступление, кроме прочего, содержало критику государства. Хотя социализм обещал растворение государства и его замену ассоциацией свободных граждан, в которых свободное развитие каждого является условием для свободного развития всех, государства в странах, объявивших себя социалистическими, стали все более мощными. «Новая парадигма [РПК] не возникла внезапно, но развилась из этой критики», - слова Д. Байыка, сказанные им в личном общении с автором.

40. Abdullah Öcalan, Prison Writings III: The Road Map to Negotiations (Cologne: International Initiative Freedom for Abdullah Öcalan – Peace in Kurdistan, 2012b) p. 89.

41. Abdullah Öcalan, Demokratik Uygarlık Manifestosu: Kültürel Soykırım Kıskacında Kürtleri Savunmak (Neuss: Mezopotamya Yayınları, 2012a) pp. 271-2.

42. Abdullah Öcalan, Demokratik Uygarlık Manifestosu: Ortaduğu’da Uygarlik Krizi ve demokratik Uygarlık Çözümü (Neuss: Mezopotamya Yayınları, 2010) p. 196.

43. Etienne Balibar, The Nation Form (London: Verso, 2002) p. 93; Öcalan, Demokratik Uygarlık Manifestosu, 2010, pp. 195-6.

44. Öcalan, Demokratik Uygarlık Manifestosu, 2010, p. 193.

45. Uzun, Living Freedom, 2014, p. 22.

46. Akkaya and Jongerden, “Reassembling the Political”, 2012, p. 22.

47. Personal communication, 12 November 2011.

48. Personal communication, 10 July 2011.

49. Personal communication, 12 July 2011.

50. Janet Biehl, “Bookchin, Öcalan, and the Dialectics of Democracy”, in Challenging Capitalist Modernity: Alternative Concepts and the Kurdish Quest, 3-5 February 2012, Hamburg, p. 10; Abdullah Öcalan, Prison Notes June 18, 2008.

51. П.А. Кропоткин писал : «Через всю историю нашей цивилизации проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; императорская и федералистская; традиция власти и традиция свободы». Peter Kropotkin, The State: Its Historical Role (London: Freedom Press, 1947 / 1897) p. 60.

52. Damian White, Bookchin: A Critical Appraisal (London: Pluto Press, 2008) p. 159.

53. Kropotkin, The State, 1947; Murray Bookchin, “Libertarian Municipalism: An Overview”,

Green Perspectives 24 (1991) p. 11.

54. Murray Bookchin, The Next Revolution: Popular Assemblies and the Promise of Direct Democracy (London: Verso, 2014). 

55. Bookchin, “Libertarian Municipalism”, p. 7.

56. Murray Bookchin, “The Meaning of Confederalism”, Green Perspectives 20 (1990) p. 11.

57. Ibid.

58. Ibid., p. 10.

59. Ibid., p. 4.

60. Personal communications, 30 October 2014

61. Joost Jongerden, Demokrasiyi Radikalleştirmek: Güç, Politika, İnsanlar ve PKK

[Radicalizing Democracy: Power, Politics, People and the PKK] (Istanbul: Research

Turkey, 2015), http://researchturkey.org/tr/radicalising-democracy-power-politics-people-

and-the-pkk/, accessed 26 October 2015.

62. Hannah Arendt, On Revolution (London: Penguin Press, 1990 / 1963) p. 253.

63. В этом отношении демократический конфедерализм возрождает образ Парижской коммуны 1871 г. Смотри Kristin Ross, Communal Luxury, the Political Imaginary of the Paris Commune (London: Verso, 2015).

64. Doreen Massey, “Geographies of Responsibility”, Geogr. Ann. 86:1 (2004) p. 17.

65. Ross, Communal Luxury, 2015, p. 90.

66. Abdullah Öcalan, War and Peace in Kurdistan (Cologne: International Initiative Peace in Kurdistan-Freedom for Abdullah Öcalan, 2014) p. 39.

67. Ibid., p. 31.

68. Ibid., p. 31.

69. Ibid., p. 33.

70. Ibid., pp. 31-2.

71. Karasu, Radikal Demokrasi, 2009, pp. 208-10, 217-19.

72. Ulrich Beck, “The Cosmopolitan Condition: Why Methodological Nationalism Fails”, Theory, Culture and Society 24:7-8 (2007a); Beck and Beck-Gernsheim, “Global Generations”, 2009, p. 25.

73. Ulrich Beck, Cosmopolitanism (2007b), http://www.ulrichbeck.net-build.net/index.php?page=cosmopolitan, accessed 28 July 2015.

74. Ludger Pries, “Configurations of geographic and societal spaces: a sociological proposal between ‘methodological nationalism’ and the ‘spaces of flows.’” Global Networks 5:2 (2005) p. 185.