На прошлой неделе государство приняло поправки в трудовое законодательство в сфере ОПК, которые превращают работу в подвиг: теперь можно заставить ходить на работу в выходные, ночью, вместо отпуска. Были надежды на то, что военные не будут биться за интересы элит. Но, видимо, военная ипотека и льготы сыграли свою роль. А рабочие? Аксиому о том, что надежный тыл – залог победы, нельзя отменить. Значит, надо заставить рабочих ударно трудиться. ОМОН, конечно, умеет разгонять недовольных, но примеров того, чтобы современный ФСИН смог заставить людей выполнять сложную ответственную работу, всё-таки нет. А пойдут ли рабочие ОПК на трудовой подвиг добровольно? Хочу рассказать, что именно нам предлагают защищать ударным трудом.

Оборонная промышленность, — на первый взгляд, очень уютное место: наукоемкое производство, стабильный гос заказ, возможность карьерного роста, командировки, проживание в крупном городе и даже та самая зарплата чуть выше средней по стране, тем более если довелось устроиться в НИИ или КБ. Я не слышал о забастовках в подобных КБ и на крупных оборонных заводах. Принято даже называть их заповедниками социализма. Наверное, кто-то поверил в это название и считает, что где-то чудом сохранился еще не монетизированный социализм. Но чудес не бывает. Всё, что можно было использовать, уже использовали, и поправки в закон всего лишь легализуют всё то, что и так происходит на производстве.

Раскажу о своем КБ без указания названия и сферы, думаю, все увидят в рассказе что-то знакомое для себя. У нас всегда была сравнительно неплохая зарплата, но только вместе с премией. Когда пропадала премия, например, из-за очередного кризиса, мне приходилось или бомбить (до появления Яндекс-такси), или уходить в лютые долги. Такая система оплаты труда позволяет руководству обходить любые законы. Можно принудить к увольнению любого, просто сняв премию. Соответственно, всё благополучие в конторе зависит от отношений с начальником. Если непосредственное начальство ещё может быть заинтересовано в специалисте, то начальники вспомогательных структур и топ-менеджеры из объединяющей корпорации при проведении «оптимизаций» ограничены только своей фантазией. 

Ярче всех синдром вахтера выражен у вахтера. До какого-то времени работа с секретными документами оставалась вполне комфортной, достаточно было выполнять старые советские инструкции и быть аккуратным в хранении документов и файлов. Но потом в стране решили повысить бдительность. Человека, способного написать новые госты для работы с гос. тайной и одновременно носить погоны, в ФСБ, судя по всему, найти не смогли. Поэтому в советские инструкции просто напихали костылей про существование электронной документации, но вот бдить стали строже. Теперь кроме самого документа появился еще лист регистрации ознакомившихся — то есть кроме документа надо подписывать еще 2 листа дополнительных бумажек. В комнату назначили дежурного, ввели журнал дежурства, написали миллион правил, ну и проверяющего назначили на это всё, конечно. На первый взгляд это выглядит как небольшое дополнение ради безопасности, на деле... в комнате просто лежит журнал, и кому-то вечно делают мозг за то, что он плохо заполнен. Дежурный назначен из работников, он должен или бегать по коллегам спрашивать, кто с чем работает, и каждого входящего в комнату проверять, или свою работу делать. В любом случае накажут — или за несделаную работу, или за незаполненый журнал. А вот оплату дежурному дополнительную внести забыли, а еще забыли разрешить дежурному ходить на обед.

Трудоемкость выпуска чертежей выросла без компенсации рублем, а процес согласования стал дольше и муторнее. Кто-то отчитался о том, что Родина стала защищеннее, зато каждый работник потерял по 15 минут в неделю и получил лишний повод для наказания. Было бы не так страшно, но на Лубянке, наверное, поняли, что двумя дополнительными журналами родину не защитить и решили оградить нас от пагубного влияния западной культуры. Конечно, созданием баз отдыха в России, развитием туристических маршрутов, льготами на авиабилеты по РФ и отели они заниматься не стали. Выбрали надежный и прогрессивный способ — запрет выезда за рубеж. Написали приказ, и прописанная в трудовом кодексе формулировка об уведомительном порядке выезда превратилась в согласовательную. То есть, если хочешь куда-то поехать, надо идти сначала к своему начальнику, потом к главному по режиму и каждому объяснять, зачем и куда хочешь поехать. И каждый из них может отказать. Просто взять и отказать. А еще есть список стран, в которые не пустят по любой причине. А в пандемию загранпаспорта вообще отобрали под предлогом борьбы с эпидемией. То есть, если в страшном закрытом железным занавесом Советском Союзе инженер оборонного КБ мог просто написать уведомление о том, что куда-то едет, и уж в Болгарию-то хоть на выходные мог спокойно слетать, то в свободной России уже лет 10 так нельзя. Надо месяца за два начать выяснять, пустят или нет, подписывать бумажки, потом искать билеты, и не дай бог маршрут будет лежать через «несогласованную» страну, тогда всё по новой.

И право не пустить оказалось не только у ФСБ, но и у начальника отдела (кто-то говорит, что у нас не правовое общество и не соблюдаются права человека, а вот некоторым прав только больше дают, просто не всех считают человеками). Довольно много людей после такого нововведения уволилось, а кого-то за нарушения сократили. Так что самые вольнодумные из ОПК уже отфильтрованы, и это, на мой взгляд, единственное, ради чего такое правило вводилось (волна увольнений после того, как продукты труда полетели по украинским городам, вполне умереная из-за этого). Когда директора и чиновники и владельцы предприятий куда хотят летают, а рядовому инженеру нельзя, разве это защита гостайны? Особенно в эпоху интернета. Тем более, что сразу после организации запрета на выезд началась Оптимизация. Все-таки надо же как-то компенсировать затраты на новых контролеров и написание новых инструкций.

Изысканных схем оптимизации придумывать не стали, все свелось до банального снятия надбавок за работу с секретами. Работа с секретными документами накладывает дополнительную ответственность и ограничения, и за нее, как «за вредность» (за запрет на выезд, за страх потерять какую-нибудь бумажку, за подстраивание под часы работы спец.архива) по закону положена надбавка. Законы писали еще в СССР, на секретах не экономили, и надбавка полагается всем, кому выдан допуск к гос. тайне. В то время, про которое я пишу, в РФ еще не умели оперативно законы под нужды администрации переписывать, но всё равно решили, что давать надбавку человеку просто за потенциал — это преступление перед рынком и решили платить её только тем, кто работает с секретными документами. Другое дело, что не каждый сотрудник 1-го отдела готов вникать в суть понятия “работа”. В итоге с каждого, и с меня тоже, её хоть раз да снимали. По несколько чертежей в тубусе каждый день таскаешь секретных, в туалет из-за тубуса отойти не можешь, а в конце месяца приходит зарплата тысяч на 5 меньше, без надбавки. На 5 — это если просто с секретными чертежами работал, е если с совершенно секретными, то там до 40 процентов оклада урезать могут. Ведь после оптимизации чтобы получать надбавку надо ходить раз в квартал, брать секретную книжку и сдавать, а вот если взял в прошлом квартале и каждый день читаешь,то это не работа или если выпускаешь секретный чертеж , но в архиве в карточке записи нет то тоже надбавка не положена. Да притом снятая надбавка не означает возвращение загран. Паспорта для 2-й формы, разрешение поездок за границу и даже чертежи секретные из плана работ никто не снимает.

Начальники, конечно, понимали ущербность нового правила, но и воевать с ним не стали. Просто те, кто пощепетильнее, раз в квартал выстраивались в очередь в спец. архив, брали на денек по книжке и жили с надбавкой. Те же, кто не захотел вникать в этот бред, отказались от формы допуска, а те, кто в нюансы нового правила вникать не хотели и отказаться от него по работе не могли, те „сами виноваты“. В итоге цель снова была достигнута, половине конторы совсем сняли форму и запретили вход в комнаты тех отделов, где ведется работа с секретными документами. Конечно, не так просто запретили (несолидно), нашлись деньги повесить магнитные замки, ввести ответственного, проверяющего, написали инструкции. А магнитные замки — это отдельная история.

Допуск – слово с очень противоречивым значением, неправильное существительное какое-то. Вот допущен человек к управлению машиной, а на самом деле только под контролем ГАИ, видеокамер, да еще и с кучей ограничений куда-либо на этой машине поехать может. То же самое и с допуском к гос. тайне. И если с хранением секретных документов проблем особых нет, то как контролировать их разработку? Можно делать закрытые организации, пускать туда только провереных людей, платить им хорошие зарплаты и стараться удержать на месте. Но это слишком просто, «совок». А вот новая схема: лишить половину сотрудников допуска и не посвящать в гос. тайну, набрать дешевых контрагентов-однодневок для выполнения рутинных задач, а для выполнения секретных чертежей и ведения проектов в целом оставить часть сотрудников в отдельных комнатах. Это звучит красиво, если забыть, зачем когда-то мануфактуры собрались в фабрики и заводы, а инженеры-одиночки — в КБ. Все сложные изделия можно построить только слаженной коллективной работой.

Но забывать у нас умеют, и поэтому в комнаты, где ведется работа с секретами, ограничили доступ, повесили замки, дали магнитные пропуска (конечно, еще инструкций написали и, наверное, где-то журнал завели). Замки, конечно, периодически ломались, пропуска выдавались криво и т.д. Но самое главное — как работу организовать? Ведь люди ходят, согласовывают решения. Всё легло опять на рядовых сотрудников, как-то вокруг правил договариваться, у кого-то пропуск одалживать, вместе ходить, рисковать, нарушать, ругаться. А больше всего повезло практикантам — они пришли учиться, им надо в коллективе работать, а пропуск им не дают, в итоге для выхода из комнаты в туалет официально надо было звать с собой провожающего. Начальникам, правда, замки не поставили, и в первый отдел тоже, ну там же всё-таки люди ответственные, им доверять можно, не то что инженерьё...

Прекрасна и огромна наша родина, и по всей раскиданы оборонные предприятия. Раз в году или чаще сдается какой-то заказ, и на его сдачу едут инженеры из своих КБ. Кому-то везет и ездит он то в Севастополь, то во Владивосток, то за границу, но есть и те, кого карма тянет в Северодвинск, Североморск и т.д. И вот у них любовь к путешествиям проходит особенно быстро. Пока что нелюбовь компенсируется деньгами, но с каждым годом всё меньше. Так вот, в дальних городах совершенно свои порядки. Например, в славном городе Северодвинске директор «Звездочки» приказал охране не выпускать командировочных с завода до тех пор, пока не поправят какую-то документацию, притом и тех, кто в теме, и тех, кто по другому вопросу приехал. В итоге сидели знакомые ребята с утра до ночи на заводе. А что такое завод в Северодвинске – забор, решетка, колючая проволока, вооруженная охрана… а ведь даже на митинги не ходили.

Миром правят корпорации, вот и все наши КБ и заводы решили в Москве объединить: Роскосмос, ОСК, Вертолеты России, и т д.. Как нас объединяли? Всем НИИ и КБ предложили заплатить Москве за создание корпорации и потом платить на содержание, а взамен они не откажут в выдаче гос. заказов. Конечно, все согласились, ведь что может быть лучше, чем еще один директор, да еще и в Москве. Беда в том, что начальники бывают еще и инициативными. Новые дополнительные начальники, конечно же, решили начать оптимизацию… Были разговоры про мегапроект оптимизации — закрыть все КБ, продать здания, отдать деньги в корпорации, а там из оставшихся сотрудников организуют единый центр на краю города (и это не шутка, именно такой проект и был), но его пока что отложили, может быть, до спецоперации приходилось прислушиваться к мнениям директоров предприятий, а может быть, не смогли найти ничейную землю на краю города, не знаю.

Зато решили помочь нам начать работать лучше и быстрее (за ту же зарплату). Не закупкой новых компьютеров, программного обеспечения, не оплатой курсов повышения квалификации… а внедрением системы бережливого производства. То есть инструкцией и обучающей презентацией о том, что теперь мы не просто сотрудники, а партнеры. Я застал рекламу МММ и дальше не мог серьезно смотреть презентацию, запомнил только красивые фотографии наших заводов до внесения изменений — стены и краска из 50-х, станки из 60-х, роба у рабочего из 70-х, сам рабочий 80-го года рождения, и только лампочки накаливания, возможно, с 90-х — и после внедрения бережливого производства: все то же самое, но перед рабочим пластиковый тазик для деталей положили, чтобы далеко не укатывались… Экзамен по бережливому производству я сдал с первого раза и быстрее всех — просто выбирал те ответы, где предлагалось повышение производительности без вложения денег. Самое главное, что эту систему внедрили — к инструкции и презентации прилагался свой начальник, свой проверяющий, ну и теперь необходимо готовить отчеты о том, как эффективно внедряется бережливое производство, сколько денег за счет него сэкономлено и рабочим не передано. Основным требованием системы было подписать ящики стола, поэтому обосновывать эффективность приходится за счет личной фантазии начальников, а подтверждать за счет недоплат сотрудникам. Зато презентацию с цветными картинками посмотрели и фильмик.

Конечно, есть профсоюз, но как всегда с нюансом: сколько не пытались внести какие-то изменения в профсоюз, всё равно он всегда получался полностью с администрацией переплетен и по факту за права трудящихся не боролся, а, как в худшие годы СССР, иногда организовывал тимбилдинг. 

Со стабильностью тоже всё стабильно. И без личных историй каждый может посмотреть, как заводы заменяются спальными районами и бизнес-центрами. А внутри оставшихся предприятий каждый год начинается с рассказов начальника о том, сколько есть заказов и будет ли премия в следущем году.

Что ж, теперь все эти нарушения трудового законодательства уходят в прошлое. Все недуги трудового кодекса превращаются в подвиг. Теперь всё, над чем смеялись, стало не смешно: больше не надо стращать сотрудника снятием премии за нежелание поработать ночью, а можно требовать легально и возможно с ОМОНом. Не надо добиваться согласия сотрудника на поездку в командировку, не надо ждать согласия местной дирекции на продажу здания и переезд на край города. Да это еще не реализовано, но закон же написан не просто так?

Некоторые блогеры пишут, что большинство в России «за», а я вот сомневаюсь, я думаю, что большинство старается дистанцироваться — «это меня не касается». Вот теперь коснулось. Теперь мы можем сравнить, что сильнее „любовь к родине плюс военная ипотека“ или „любовь к родине плюс пенсионная реформа“. Что может потерять при увольнении военный? Пенсию в 45, копеечное жильё, карьеру, место для ребенка в садике, школе — место в своем сословии. А что потеряет при увольнении работник ОПК? Зону временного комфорта? Кто-то верит, что подписанные ящики повышают производительность, кто-то верит, что трудовые подвиги свершаются впореки, независимо от уважения интересов рабочих, кто-то просто верит.