Писатель-фантаст Джордж Мартин в серии своих романов «Песнь льда и пламени» создал не самый удобный для проживания простых смертных мир. Зима здесь рискует быть долгой. Здесь сплошь интриги и предательства. Здесь убийства извращённы и их так неправдоподобно много, что они давно уже стали мемом. Здесь огромные драконы кажутся отнюдь не самыми жуткими существами. Но мир этот многим пришёлся по нраву. «Песнь льда и пламени» давно уже сравнивают с толкиеновским «Властелином колец». И не без оснований – ведь вокруг творения Мартина также активно формируется целая субкультура, складывание которой лишь ускорилось после выхода сериала «Игра престолов», снятого компанией HBO по мотивам «Песни льда и пламени». Собственно, о нём бы мне и хотелось поговорить в первую очередь.

Многие уже окрестили «Игру престолов» одним из лучших сериалов современности (и, к слову, самых дорогих). Он бьёт всё новые и новые рекорды по рейтингам, заполучая себе всё новых сторонников и фанатов. После его просмотра даже некоторые марксисты на полном серьёзе начинают дискутировать между собой на темы: «Возможна ли самоорганизация угнетённых масс в Заливе Работорговцев?»

Вот-вот мир увидит пятый сезон «Игры престолов», который сулит новые интриги и смерти, а также новые рекорды и пополнение армии любителей сериала. Учитывая это, никак нельзя оставить без внимания, анализа и интерпретации такое масштабное культурное явление. Тем более что за ним стоят серьёзные социально-психологические вещи.

Обмолвлюсь, что сам я в последний раз обращал сколь-нибудь серьёзное внимание на фэнтези лет этак в 14 – это был уже упомянутый выше «Властелин колец». С тех пор литературные мои вкусы стали куда более притязательными, а сам жанр был фэнтези был автоматически определён в разряд второсортных. Посему, даже несмотря на всеобщий хайп, произведения Мартина были обречены проигрывать моё свободное время иным книгам. Но мимо сериала, учитывая всё вышеизложенное, пройти просто не мог. Поэтому дальнейшие рассуждения будут основаны сугубо на сериале, который в известной мере со второго сезона начинает расходиться с романами.

Чем же «Игра престолов» привлекла миллионы зрителей?

Начнём с того, что, создавая свой мир, в известной степени напоминающий средневековую Европу, Мартин явно пошерстил историческую литературу. А потому мир этот вышел весьма продуманным. Написано уже немало статей с разбором отсылок к реальным историческим фактам в данных книгах и сериале. К примеру, найдено сразу несколько аналогий «Красной свадьбе», на которой гостей (в том числе – сразу нескольких симпатичных зрителю персонажей) вероломно и жестоко убили. Или же многие узрели очевидную параллель между битвой на Черноводной, где флот Станниса Баратеона был сожжён с помощью горючей смеси, и осадой Константинополя арабами в 717-718 гг., когда византийцами был применён «греческий огонь». Тут, впрочем, можно упомянуть и о неудачной осаде того же Царьграда князем Игорем. И подобным историческим аналогиям можно посвятить отдельную статью – возможно, даже не одну. Всё это оживляет мир Джорджа Мартина, придавая ему некую иллюзию жизненности.

Битва у Черноводной

Битва у Черноводной

Более того, «Игра престолов» интересна ещё и в историко-материалистическом аспекте. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить отчётливо различающиеся способы производства в мире Джорджа Мартина. На севере континента, называемого Вестеросом, за гигантской стеной, обороняемой Ночным Дозором (Сергей Лукьяненко здесь ни при чём), живут дикие племена одичалых, находящиеся на стадии первобытно-общинного строя. Семь королевств, находящиеся к югу от громадного фортификационного сооружения, являют собой пример феодальных государств с лично свободным, но экономически зависимым крестьянством. За морем находится богатый торговый город Браавос с величайшим банком. Нашлось место и рабовладельческому строю – он, разумеется, процветает на Востоке, в заливе работорговцев. Этим вопросам даже была посвящена целая статья, облетевшая Восточную Европу и переведённая на русский. Кому интересно, каковы перспективы развития капитализма в мире «Игры престолов», могут окунуться в этот анализ.

Карта Вестероса и Вольных Городов

Карта Вестероса и Вольных Городов

Впрочем, совсем не отсылки к истории делают «Игру престолов» привлекательной для массового зрителя, которому в большинстве своём совершенно всё равно, каковы механизмы перехода от феодального к капиталистическому обществу. Здесь вступают в дело несколько иных компонентов успеха.

Кто-то может ограничить перечень этих компонентов обилием красивых людей и великолепных пейзажей, достойной актёрской игрой и увлекательным сюжетом. Да, вне сомнения количество красивых (и, что немаловажно, часто обнажённых) актрис и актёров в кадре здесь воистину зашкаливает. Помимо прочего, здесь отметились такие звёзды, как Шон Бин (Нед Старк) и Лена Хиди (королева Серсея). Картинка тут действительно поражает воображение, а сюжет держит в напряжении из серии в серию. Но и это не всё.

Нед Старк (Шон Бин)

Нед Старк (Шон Бин)

Королева Серсея (Лена Хиди)

Королева Серсея (Лена Хиди)

Как любой продукт массовой культуры, «Игра престолов» просто обязана изобиловать клише и штампами, помогающими «подцепить» зрителя за нужные «крючки». Тут в дело вступают стандартизированные образы, заточенные под вкусы публики: посмотрите хотя бы на Джона Сноу или Дейенерис Таргариен. Кстати, образ «матери драконов» упрекали даже в расизме. Посудите сами: белокурая девочка с изумрудными глазами становится единственной освободительницей чернокожих рабов, неся в Залив Работорговцев ценности свободы. Такое оно – «бремя белого человека». Присутствует здесь и идея некоего «доброго царя», который всенепременно наведёт порядок в Семи королевствах и даст мир с процветанием подданным. Перечислять подобные клише и интерпретации мифов общественного сознания тут можно долго. Впрочем, эта претензия адресуется отнюдь не только к «Игре престолов», но и ко всему современному кинематографу.

Дейенерис Таргариен (Эмилия Кларк)

Дейенерис Таргариен (Эмилия Кларк)

Джон Сноу (Кит Харингтон)

 Джон Сноу (Кит Харингтон)

Но есть здесь и ещё один немаловажный аспект. Самые главные козыри в рукаве Джорджа Мартина – это секс и смерть. Секса в «Игре престолов» много – и самого разного, на любой вкус и цвет. Что же касается смерти, то про писателя в интернете гуляет уже немыслимое количество мемов на эту тему. Какой-то дотошный почитатель «Песни льда и пламени» сделал закладки на всех страницах цикла романов, где кого-либо убивают. Получилось впечатляюще:

Создатели сериала пошли ещё дальше. Сам Мартин недавно заявил о том, что в новом пятом сезоне погибнут даже некоторые персонажи, которые выжили в романе. И зрителю, надо заметить, такая ситуация даже по душе. Да, порою жаль, что кому-то отрубают голову или вообще сминают череп… Но теперь представьте, что из «Игры престолов» убрали хотя бы половину секса и половину смертей. Такая «Игра престолов» уже менее привлекательна, не правда ли?

Эта сладкая парочка «секс+смерть» является вездесущей и донельзя востребованной в современных продуктах культуры. И тут нужно обратиться к явлению, которое небезызвестный философ-фрейдомарксист Славой Жижек окрестил термином «интерпассивность». Жижека хотя и заносит нередко в далёкие дали пустого умствования, но тут он, похоже, верно нащупал проблему. Охарактеризовать интерпассивность можно следующим образом: «когда другой делает что-то вместо меня, я сам делаю это посредством него».

Интерпассивность можно проследить с различных сферах нашей жизни. В частности, в культуре мы перекладываем свои собственные потенциальные возможности, желания и прочее на образы, на вымышленных персонажей. Итогом этого является мнимая активность: «вы думаете, что вы активны, тогда как ваша истинная позиция, будучи воплощенной в фетише, является пассивной». И, разумеется, такой психологический трюк применяется самым широким образом в рамках массовой культуры.

У некоторых читателей может возникнуть вопрос: «Если интерпассивость и секс связываются легко (учитывая хотя бы элементарные сексуальные желания и устремления человека), то как же увязать интерпассивность и смерть?». Но тут всё так же просто. Как писал австрийский психиатр Виктор Франкл, людям свойственно будоражить себя, пускай иллюзорным, присутствием чужой смерти: «Эти чужие смерти человеку нужны для достижения, так сказать, эффекта контраста: ему начинает казаться, что если и должен кто-то умереть, то только не он, а кто-то другой».

Впрочем, наряду с этим наверняка существуют и другие социально-психологические обстоятельства, способствующие повышенному увлечению общества смертью и сексом (к примеру, с та же интерпассивность косвенно может проистекать от явления отчуждения).

Как бы то ни было, смерть прочно вплетается в культуру. А если мы говорим о массовой культуре в нынешнем капиталистическом обществе, ориентированной на извлечение прибыли, то приходится говорить о смерти, ставшей товаром массового производства и массового потребления. Разумеется, в таких условиях Джордж Мартин сработал как умелый манипулятор – он выдал нам столько секса и смерти, сколько в принципе возможно выдать в рамках художественного форматного произведения.

Таким образом, сериал «Игра престолов» является эталонным экземпляром продукта современной культуры. Он качественно выполнен и увлекателен; он сказочен, но с отсылками в нашу бренную реальность; он приправлен клише и стереотипами; он напичкан смертью и сексом; в итоге он прекрасно продаваем. Всё просто – и никакой магии.